На пределе - Майарана Мистеру
Последний, к слову, не звонил больше, но скинул сообщение, содержание которого я не хотела принимать всерьёз.
«Лисовский и Виноградова должны быть выданы нам в САР в течении недели»
Если во внутренних вопросах я ещё хоть как-то разбиралась, то с заграницей в знаниях были пробелы.
Арестов только говорил, что в случае, если мы будем согласны на условия Аргена, то они подключат силы специального назначения. Так называемые ССО, работают за пределами Российской Федерации.
Ребята были не согласны с таким положением дел, я тоже, поэтому мы искали другие варианты для сотрудничества с фигурантом, но разведка чётко дала понять, что обнадёживающей информации у них для нас нет. Мы не знали местоположение Аргена и Амира, а это значило, что нужно было двигаться дальше и соглашаться на условия, какими бы бредовыми они не были.
Лисовский вошёл в кабинет вместе с Арестовым, и я сразу обратила внимание на протез, вместо правой руки. Он глубоко вдохнул, будто собирался защищаться от нападок бывших подчинённых, но никто ничего не сказал. Первым встал Волк. Он подошел, собираясь пожать руку, но… посмотрел на протез и молча обнял мужчину.
— Ты мудозвон, командир, но я всё равно рад, что ты жив.
— Я знаю, — только и ответил тот.
А после каждый по очереди подошел и проделал тоже самое. Каждый со своей обидно репликой, но невероятным облегчением. И даже Стагаров упрекнул за то, что их держали в неведении.
Когда шум вокруг присутствия бывшего командира улёгся, Звягин предупредил, что сейчас явится взвод Тарана. Этих бойцов я видела только мельком в столовой и, как поняла, большой любви ребята к ним не испытывают. Все ребята Польца. Ярцов же сказал, что первое его отделение ведёт за мной наблюдение по смене с Кастом.
— Мы днём, они ночью, — хмыкнул Волк, стуча ручкой по листку бумаги. — Не хотели отдавать самое интересное им.
— А что остальные делают в это время? — поинтересовалась я, стараясь не думать о том, что чувствую Стагарова круглосуточно.
Я знаю, что он рядом, когда иду на работу, когда допрашиваю свидетелей, когда ем с Прокопенко в кафе, и, когда ложусь спать. Я уже отравлена им. Пропитана насквозь, а ему будто всё мало, он хочет свернуться вокруг моего сердца и медленно его душить.
— То же, что и всегда. Тренируются, — улыбнулся Арестов.
Ещё минут пятнадцать мы ждали остальных, а когда те пришли и расселись за столами началось обсуждение дальнейшего плана действия, от которого меня заколотило.
Потому что это страшно. Это жутко. Это…
— Виноградова не должна принимать участие! — резко обрывает Сора.
Я оборачиваюсь и встречаю пронзительный зелёный взгляд, полный ужаса.
Все молчали несколько мгновений, я и подавно, потому что сама боялась, но… Но есть вещи, которые важнее двух жизней. Разве нет?
Всё моё существо сейчас хотело встать и уйти. Наплевать на всё и заявить во всеуслышанье, что я не могу согласиться с требованием Аргена.
Но вся проблема заключалась в том, что он всё равно добьётся своего. Меня не будут охранять круглыми сутками. Пойду в магазин или поликлинику, он найдёт способ до меня добраться. Поэтому я хочу быть там, где по нему запланировано нанесут упреждающий удар, чтобы избавить своё будущее и будущее малыша от этой жуткой угрозы.
— Слав, это не тебе решать, — мягко сообщила я. — Это мой осознанный выбор.
Стагаров сжал кулаки, когда Каст хлопнул его по плечу. Никто ничего не сказал, да и сам Сора промолчал, но я по взгляду видела всё, что он обо мне думал.
— Проблема в том, малая, что мы не можем принимать участие за территорией родины, — начал Сокол.
— Мы не сможем контролировать ситуацию, — перебил его Волк. — Я понимаю, что они лучшие в своём деле, но, Лиза… Ты же знаешь, что лучше близких людей никто не сделает.
Я куснула губу ещё больше начав нервничать. А мне нельзя, но боже мне так страшно. Я не представляю, что со мной Арген может сделать. Конечно, я не дамся, но… Я не могу знать, что задумал этот ублюдок.
— Мы сделаем всё, чтобы ребята из ССО её вытащили, — вставил свою реплику Звягин, на что его окатили презрением.
Ни Таран, ни его бойцы не лезли в этот диалог. Им было всё равно, потому что они выполняли свою работу, как и всегда.
Мы ещё раз обсудили, как всё это будет выглядеть на практике. Арген ещё не ставил условий транспортировки, но вопросы безопасности на территории России можно было решить уже сейчас. Второе отделение Тарана будет обеспечивать нам сопровождение. Встречу и посадку на борт будут контролировать снайперы, в число которых войдёт наш Сокол. Отдел разработки предположил, что доставлять нас будут частным самолётом. На месте уже никого не будет, поэтому важно, чтобы мы оба сохранили передатчики, которые на нас нацепят.
Основная задача — передать местоположение Амира. Но есть мысль, что до Амира я не доберусь, поэтому датчика и будет два.
— Ваш инструктаж начнётся с завтрашнего дня, — обратился к нам Ярцов.
И если Лисовский был с ним согласен, то я нет. Я понимала, что случится могло всё, что угодно. Я понимала даже, что могу никогда не вернуться из Сирии.
— Я могу попросить один день выходного? — спрашиваю уверенно.
В конце концов, даже смертникам дают возможность проститься с близкими.
Звягин долго смотрел мне в глаза, но в конце концов кивнул.
— Один день. После вы с Лисовским пройдёте полный инструктаж в течении трёх дней и пойдёте на контакт с Аргеном.
И я согласно кивнула, чувствуя тяжелый взгляд на своих плечах, на который могла ответить, но я не нашла в себе смелости. Слишком горчило во рту от страха, и я не хотела, чтобы он это видел.
Мне ещё нужно было хорошо подумать, как обеспечить собственную безопасность. Защитить малыша любой ценой, но при этом не сорвать операцию. Ведь, если они узнают о моём положении, пожертвуют жизнями людей, но не позволят разобраться с Аргеном самой.
И у меня было несколько идей, которые предстояло хорошо обдумать.
* * *
Первое, что сделала Виноградова на следующий же день — это отправилась в уголовный розыск на встречу к своему другу. Мы молча следили за её передвижениями и понимали, что она вышла на курс прощания. Её мотив не трудно понять. Трудно принять, что она без всяких сомнений пошла на собственную жертву. Нет, Лисовский поступил точно так же, но ведь он это другое. Он мужик,
