Измена. Вернуть любовь - Евгения Ник
— А-ах, Глеб… — со стоном скулит.
— Угу, Яночка, вот так ты сносишь мне крышу, — показываю взглядом вниз, намекая на стояк, который скоро сквозь штаны прорвётся. — Может, ну его, этот закат?
— Н-нет, — пыхтит она.
Хочет же сама, вижу. Но упрямая. Тащу рукой вдоль тела, спускаюсь вниз, веду к внутренней стороне бедра, ныряю под краешек её трусов. Мокрая.
— У кого-то сок любви потёк. А ты мне тут лечишь…
— Миронов! — рявкает и снова заставляет меня засмеяться.
— Видишь у берега качели?
— Да, — и тут, Яна понимает всё правильно, становясь в секунду пунцово-красной.
— Ну что, полетаем?
Глава 33
Яна
Я окончательно поехала кукушкой, иначе как назвать то, что в данный момент Глеб сидит на огромных деревянных качелях, на которых может уместиться человека четыре, не меньше, а сверху сижу я. Да! Бесстыдно, развратно, сама толкаюсь, насаживаясь на его член. И с каждым таким толчком качели приходят в движение и раскачиваются.
— Ян, смотри, смотри, там медведь вышел из леса и в шоке смотрит на нас! — ржёт надо мной.
— Идиот! Ты в курсе, что люди твоего возраста ведут себя более серьёзно? Ты вообще взрослеть не планируешь?
— Я только с тобой такой, и да, если с тобой, то не планирую взрослеть. Будем жить вечно, — бодро отбивает. — А ты прыгай давай, не отвлекайся.
Издевается? Ну ничего, я тоже могу. Посмотрим, кто кого. Медленно приподнимаюсь, а затем опускаюсь на член Миронова до упора, он охает и блаженно откидывает голову назад, повторяю это ещё раз, и ещё, и ещё.
— Ян, пожалуйста… завязывай мучать, — хрипит он.
Вновь опускаюсь до упора и теперь, просто трусь, по-кошачьи извиваюсь, прикусываю его за шею, веду языком вверх и втягиваю мочку уха. Слышу, как он тяжело дышит, так же как и я. В унисон. Понимаю, что ещё немного и сама взорвусь, чтобы разлететься на миллионы частичек оргазма. Миронов впивается руками по бокам от моих бёдер, сжимает до боли, но сейчас это добавляет только остринки в коктейль удовольствия.
А затем замираю, ловлю контакт глазами. И мы прожигаем друг друга.
— Полетели Миронов!
— До звёзд?
— До самой дальней звёзды, — говорю полушепотом.
И начинаю наращивать скорость, каждый раз ударяясь о Глеба с пошлыми, влажными шлепками.
Один, два, три, четыре… Пых! И взрыв! Улетаем одновременно. Громко, ярко, феерично!
— Белова, ты мой космос!
— А ты мой ад, — выпускаю запыхающимся голосом.
Его взгляд внезапно меняется, и я улавливаю нотки сожаления, боли. Уколола? Задела?
Он сдвигается и, осторожно удерживая меня на руках, спускается. И уверенным шагом идёт к реке. А затем вместе со мной заходит в воду, прохладную, отрезвляющую.
— Если ты сейчас в аду, то затащи меня к себе на дно, — произносит, и мы медленно опускаемся под воду с головой.
Сердце ухает и, кажется, падает безжизненным булыжником на дно реки, а грудную клетку распирает от воздуха и пустоты. Шарю руками, чтобы крепче обнять Миронова, а затем резко открываю глаза, сталкиваясь с его гипнотическим взглядом, который затягивает в свой водоворот, из которого уже не выбраться. Лучи заходящего солнца разрезают прозрачную водную гладь, проникают вглубь. Один персиково-розовый луч попадает прямиком ему на лицо, маленькие пузырьки кислорода танцуют вокруг нас, наши тела притягиваются, соединяясь губами, сливаясь в один организм. У которого сейчас один воздух, одно сердце, одна душа.
Ещё секунды сказочной нереальности и мы мощным толчком вырываемся на поверхность, продолжая целоваться и дальше.
— Понравился закат? — с улыбкой на лице спрашивает Миронов, как только разрываем поцелуй, чтобы хапнуть новую порцию живительного кислорода.
Молча киваю.
Этот закат, однозначно, безумно красивый, но я запомню его совсем по другой причине.
— Яна, сходи в душ, а я пока камин разожгу, — говорит, как только мы переступаем порог домика.
— А ты? Весь мокрый же.
— Хочешь вместе? — играет, паршивец бровями.
— Э-эм, нет, — смущаюсь и моментально скрываюсь в душевой. Но не проходит и минуты, как следом заходит Глеб и начинает стаскивать с себя мокрую, прилипшую к телу одежду. А я не могу оторвать от него взгляд, ведь его член вновь в полной боевой готовности.
— Это ещё что? — тыкаю в его направлении пальцем.
— Хах, а ты догадайся!
— Н-но ты же… мы же… только что… всё, — как дурочка начинаю крякать обрывками фраз.
— Ну, так бывает, дорогая моя, что поделать, — пожимает плечами, а я зачем-то закрываю руками все причинные места.
— Эй, чего ты пялишься?
— Серьёзно? — взмывает вверх брови. — Я с тебя не могу, Ян, чего я там уже не видел. Давай Венера, открывай уже свои прелести.
— Какой же ты гад!
Думаю, не стоит говорить о том, что в душе мы всё-таки занялись любовью, а потом у камина, лёжа на полу, а потом и в спальне. И только после этого, Миронов позволил мне уснуть и сам, кажется, вырубился в секунду.
Засыпала с абсолютным ощущением счастья, но уже на следующий день, проснувшись, поняла, что в доме я совершенно одна.
Глава 34
Яна
— Глеб… — зову в глухую пустоту. — Глеб? Глеб!
Мечусь по домику, заглядывая в каждый угол, но его нигде нет. Подскакиваю к двери, хватаюсь за ручку и только потом понимаю, что совершенно голая.
— Чёрт! — шиплю вслух и несусь в спальню, чтобы одеться.
Стоя на крыльце, растираю свои плечи, ёжась от утренней прохлады. Если вчера был тёплый, солнечный день, то сегодня всё небо заволокло серыми, как асфальт тучами и сквозит противный ветер.
Ступаю босиком
