Ее друг (СИ) - Алена Февраль

— Нет. И читать не собираюсь. Зачем ты только это выдумал?

Сразу после ЗАГСа Миша настоял, чтобы мы заключили брачный договор, по которому его столичная квартира, машина и даже машинное место, после заключения брака, переходили в мою и Тёмину собственность.

В Сибири мы быстро продали мою квартиру и полностью погасили ипотеку. На оставшиеся, очень небольшие деньги, было решено съездить на море. Вернее так решила я, а Мишу этот факт почему-то беспокоил. Он говорил, что и так отвезет вас куда мы скажем, но я настаивала. Решетников и так потратился на наш переезд, да и вообще было неудобно все траты перекладывать на Мишу. Тогда то он и выдумал этот брачный договор.

— Хочу чтобы у вас с сыном была квартира, чтобы не случилось.

— А что должно случится?

— Всякое в жизни бывает.

Мы всё-таки смогли оторваться друг от друга, когда в нас врезался, опаздывающий на рейс мужчина.

— Простите. На регистрацию опаздываю.

— Прощаем, — хором отвечаем мы и Миша поднимает с пола рюкзак, — пойдём в машину. У меня к тебе есть важный разговор, но это позже. По сыну я соскучился не меньше, поэтому поехали домой — разделим этих заговорщиков.

Я улыбнулась и вспомнила как Тёма познакомился с дедом. Эти двое с первой минуты нашли общий язык. Более того, мне иногда казалось, что сын любит деда больше, чем нас с Мишей вместе взятых. А Леопольд Генрихович, в свою очередь, любит правнука больше, чем внука. У них даже свои секреты появились, настолько они стали близки.

Дед часто бывал у нас и каждый раз его приход превращался в праздник поклонения и восхищения Тёмой.

— Миша, дед хочет купить для Артемия загородный дом, чтобы ему было где порезвиться, как он выразился. Я против, это такие большие траты и он разбалуется…

— Пусть покупает, — мягко перебил меня муж, — понимаешь, Маш, для деда наш сын — это настоящий источник жизни и радости. Я не баловал его хорошими моментами за последние восемь лет и дед стал чаще болеть, унывать… Темка вернул его к жизни. Когда я увидел этих двоих на роликовых коньках, офигел и это ещё мягко сказано. А дед ничего, улыбается, только палки для скандинавской ходьбы сильнее сжимает. Ему нравиться забирать сына со школы. Он вчера мне целый час по телефону рассказывал, как учитель хвалила Артемия за учебу и в тоже время просил поговорить с ним о поведении на переменах.

— А что случилось? Мне Варвара Петровна ничего не сказала.

— Тема на переменах выстраивает полкласса в круг и они играют в игру, наподобие горячей картошки.

— Я знаю такую. Помнишь мы тоже играли.

— Только вместо мяча они используют мокрую тряпку для доски и при этом кричат сильнее царя зверей, когда такая тряпка прилетает в их белые рубашки и блузки. Грязные, мокрые и взлохмаченные дети возвращаются на урок, где учитель проводит с ними беседу на тему: «Как нужно вести себя на перемене». Толку нет. На следующей перемене наш сын снова организует ребят.

— Я с ним поговорю.

— Я сам, — улыбается Миша, — я также как и дед, который с гордостью рассказывал об этих играх мне, считаю, что в этой ситуации нет ничего страшного. Только мокрую тряпку надо сменить на воланчик, например. И не пугать своими громкими рыками полшколы. Артемий демонстрирует организаторские способности и упрямство — дед этим гордится. Да и я тоже.

— Вы априори Тёмой гордитесь, это может разбаловать его, — вновь говорю я.

— Не разбалуем. Поверь мне, я теперь четко понимаю, что такое быть разбалованным. Я таким был. Встреча с отцом и Яной четко показала мне это, да и вообще открыла глаза на многие вещи.

— На какие? Яна как себя чувствует?

— Операция прошла нормально, но выглядит она паршиво. Мне одновременно жалко сестру и одновременно хочется настучать ей по голове.

— Не поняла?

— Именно Яна и Арсений стали катализатором всего, что произошло с нами почти восемь лет назад. Мама тоже приложила к этому руку, но на неё я злиться не могу.

Мы садимся в машину и Миша продолжает.

— Твоё соблазнение было четко продумано и спланировано братом и сестрой. Твой позор был поддержан и распространён по городу благодаря Яне и Арсению. Лика скинула фото и видео только в местную группу, а Яна постаралась распространить видео и фото везде, где можно. Кстати, полицию тоже вызвала сестра, при этом она заплатила сотрудникам, чтобы те максимально испугали тебя и унизили.

— Боже!

— Да. К тому же к ней по ошибке попал конверт с результатами твоей экспертизы, про которую Яна изначально не знала. А когда увидела результаты, сестра спрятала конверт, чтобы я не понял, что у вас с Арсением ничего не было.

Я сжимаю в ладонях ручку сумки и поднимаю взгляд на Мишу.

— Любимая, прости меня за всё. Я реально был избалованным мудаком, который разозлился, когда его кукла вышла из под контроля и ушла гулять с другим. Я любил тебя безумно, но воспринимал тебя как собственность, куклу, которая будет вести себя только так, как я захочу и будет чувствовать то, что я себе нафантазировал. Ведь я для куклы столько всего сделал, а она не оценила. Только делал я это больше для себя, а не столько для тебя, Маша. Теперь я это понял на сто процентов. Прости.

— Я давно простила. С себя я тоже вины не снимаю…

— Нет. Если бы я доверял тебе и ценил твои личные чувства, такой заварухи бы не было.

Я тянусь к Мише и обнимаю его за шею.

— Давай все оставим в прошлом. Я такая счастливая в последний месяц, о прошлом не думаю. Люблю тебя, мой сильный Медведь.

— И я тебя, моя милосердная Маша.

— Но ты не думай, что я всегда и за все буду тебя прощать. Помни про штормы.

— Помню. О таком невозможно забыть, — Миша целует меня и заводит машину, — давай заедем в спортивный мир. Купим деду с сыном шлемы. Чувствую этим двоим они пригодятся.

— Заедем… — нежно шепчу я и откидываю голову на спинку кресла.

— Учти, Маруся. Сегодня ночью ты не уснёшь. Я столько всего нафантазировал за эту неделю. Голова кругом!

— Фантазёр! Ты ещё мои фантазии не знаешь.

— Мария, я в предвкушении, — официально продекламировал Миша