Поздний экспресс - Дарья Волкова
– Знаю.
– «Знаю» и всё?
– Жень, – Вера против воли усмехается, – судя по твоей реакции, как минимум на Красной площади инопланетяне высадились.
– Что? Какие инопланетяне? Ну, знаешь, Вера Владимировна! Вот от тебя я такой… такой… такой черствости и равнодушия не ожидала!
– Черствости? Равнодушия? – Вера Владимировна засмеялась. – Да еще ничего не произошло, а ты уже с ума сходишь.
Евгения пытается что-то возразить, но Вера пресекает:
– Дабы не быть обвиненной еще и в чрезмерной жестокости – приезжай к нам, отметим. Мартини в холодильнике, тоник и оливки там же.
– Ну вот, – вздыхает Евгения Андреевна довольно. – Другой разговор.
– Наденька, у тебя завтра занятия в котором часу заканчиваются?
– В час пятнадцать, Евгения Андреевна.
– И давно ли я стала Евгенией Андреевной? Всю жизнь была тётей Женей вроде бы?
– А… Ну… Я… – Блистательная Надин Соловьева определенно смущена.
Решение жить в Витькиной квартире было конечно же импульсивным. В Америке оно казалось очень верным, единственно возможным. И Витьку хотелось по носу щелкнуть, и вообще только так можно было, потому что жизнь без него не представлялась возможной. Но теперь, когда встала необходимость общаться с родителями Вика, которых она знала всю жизнь, казалось бы… Но ведь теперь всё по-другому. И ей действительно неловко.
– Надя, Надя… – смеется Евгения Андреевна, обнимая ее за плечи. – Ну что ты как маленькая? Я не изменилась, я все та же тётя Женя. Ну?
– Да, конечно… – Надя вдруг ответно обнимает Витькину мать. – Да, тёть Женя.
– Ну вот, другое дело! – Евгения Андреевна довольно улыбается. – Так, у меня лекций тоже всего две пары завтра. Значит, я за тобой заеду на машине к часу пятнадцати в институт, поедем шторы покупать. А то это форменное безобразие, я Вите сто раз говорила.
Наде остается лишь согласно кивнуть.
– И постельного белья надо прикупить несколько комплектов. А то, что было, я на дачу увезла. Оно старенькое уже.
Надя снова кивает. А ведь Витька ее предупреждал. А она не верила.
Vector. Ну, как день прошел? Рассказывай
BlueEyeQween. Ездила по магазинам с твоей мамой
Vector. Бедняжка моя. Но! Я тебя предупреждал.
BlueEyeQween. Угу, точно. Тётя Женя очень… энергичная.
Vector: Что купили?
BlueEyeQween. На горе тебе, юный эксгибиционист, мы купили шторы.
Vector. Как жить, как жить… Вот я так и знал, что не стоит тебя пускать в свою квартиру.
BlueEyeQween. Поздно, Джонсон. А еще мы купили постельное белье. В красных сердечках!
Vector.))))
BlueEyeQween. Не веришь?!
Vector. Зная свою маму… верю)
BlueEyeQween. На самом деле – нет. Я бы этого не пережила. Купили, но не в сердечках. Нормальной расцветки. Слушай, Вить, тут вроде уровень сигнала выправился. Давай хоть голосом попробуем, без видео?
Vector. Звони.
– Привет.
– Здравствуй, родная. Как ты?
– Да я тебе всё рассказала. Ты как, солнце мое?
– Твое солнце пашет как вол, – Виктор не стал говорить ей, что, возможно, у него получится вырваться на неделю или полторы раньше планируемого срока. Мало ли – вдруг не получится, а Надя потом будет расстраиваться.
– Устаешь?
– Привык. Кстати… Тим передает тебе привет.
– Кто? – Она не верит своим ушам. – Тим? Твой сосед-гей? Мне уже пора начинать беспокоиться?
– Не знаю, – Вик усмехается. – Тим приглашал к себе в гости. На ужин по-соседски.
– А ты?
– Пока не получается никак. Времени нет.
– Ты хочешь, чтобы его смерть была долгой и мучительной?
Он смеется – громко, искренне. Как же ей нравится его смех, его голос. Единственное, что у нее есть от него в последнее время.
– Успокойся, Отелла. Он не в моем вкусе.
– Что-то это меня не успокаивает!
– Мавра моя, – усмехается он. – Я люблю тебя. Только тебя.
– Уже лучше, – Надя вздыхает довольно. – Скажи еще раз.
– Я люблю тебя. Потерпи, немножко осталось.
– Я так устала ждать, Вить. Без тебя всё ужасно.
– Не думай о плохом. Думай о том, как мы встретимся.
– Не могу дождаться.
Рыжая Богданова схватила Надю за руку.
– Надька, ты хочешь меня обидеть?
– Лилечка, нет, что ты! Но…
– Никаких «но»! Ты моя самая близкая подруга, и не хочешь поздравить меня с днем рождения?
– Лиля, ну я же поздравила!
– Не передергивай! Надя, я серьезно! – Подруга рассердилась не на шутку. – Я жду тебя сегодня в ресторане к семи! Если не придешь – я обижусь смертельно!
– Хорошо, – вздыхает Надя. Но как же не хочется…
– Умничка, – Лиля целует ее в щеку. – Жду! Наши все по тебе ужасно скучают. Ты в последнее время просто бирючка какая-то…
Будто нужен кто-то Наде в последнее время. Весь смысл ее жизни за тысячи километров от нее, и она сама себе не принадлежит. Вот вернется Витька – и она снова станет целой. А сейчас совершенно нет никакого желания идти на бурную вечеринку. Но Лиля права – не пойти будет слишком некрасиво со стороны Нади по отношению к близкой подруге. Хотя, когда Надя вспоминает, что у Лильки было с ее Виком… Ладно, дело прошлое, и виновата всё равно Надежда сама. Как-нибудь она выдержит этот чертов день рождения лучшей подруги. Но надо подстраховаться…
Надя позвонила отцу. Попросила заехать за ней, забрать из гостей.
– Надя, доченька, вот сегодня никак не могу!
– Никак? – Она расстроилась.
– Никак. Кузьмин прилетел, я ему обещал. Даже не знаю, в котором часу мы с мамой освободимся, после двенадцати, наверное.
– Ясно, – вздыхает Надя.
– Ну, такси вызови, делов-то!
– Угу.
Как объяснить отцу, что дело не в том, как добраться после ресторана домой, а в том, что ей нужен был предлог, чтобы сбежать со дня рождения пораньше. А приехавший за ней на машине отец – это был бы отличный повод.
– Ну, или Олега попроси. – Отец словно прочитал ее мысли.
– Дядю Олега?
– А что такого? – усмехается Соловьев-старший. – Он тебе теперь не совсем… чужой.
Надя смотрит в раскрытый шкаф со смесью отвращения и отчаяния. Она действительно забила своим барахлом весь Витькин шкаф, а толку-то? Надеть нечего. Ей нужно что-то скромное, но нарядное.
В конце концов, она нашла нечто более-менее удовлетворяющее ее требованиям. Платье, хоть и шифоновое, но двухслойное. Рукава длинные, вырез более чем скромный. Если бы не ассиметричный низ, обнажающий одно колено, было бы совсем идеально. Волосы нужно стянуть в нарочито небрежный пучок, косметики по минимуму. Теперь остается надеяться, чтобы ее никто сильно не доставал.
Выручил Надежду Жорка. Их одногруппник, как и многие, безнадежно влюбленный в «Великолепную Надин», но совершенно не питавший никаких иллюзий на взаимность своих чувств. Жора обладал кличкой Пингвин и соответствующей комплекцией. А еще он был близорук и, как следствие,
