Воровка - Тара Кресцент
― Правда? ― Бруно — двадцатилетний сын Клаудии. Он тихий и серьезный, хочет стать врачом. Я не могу представить, чтобы он преступил закон.
― Он мог бы попасть в тюрьму, если бы Дон не вмешался, ― торжественно говорит она. ― И Бруно — не единственный человек, которому он помог. ― Ее глаза сияют. ― Синьору Моретти здесь всегда будут рады. Всегда.
Она спешит на кухню, несомненно, чтобы рассказать Клаудии о знаменитости в их зале. Антонио заканчивает разговор и возвращается.
― Лео, мой начальник охраны, настаивает, чтобы мы пересели. ― У него страдальческий вид. ― Я так…
― Сожалеешь, ― заканчиваю я. Нам нужно пересесть, потому что снайпер может выстрелить в Антонио через стекло. Мой желудок делает странное сальто, а ладони становятся влажными. Одно дело — знать, что жизнь Антонио опасна. Совсем другое дело — столкнуться с доказательством этого.
Он делает все возможное, чтобы его лицо оставалось невозмутимым.
― Это не то, чего ты ожидала. Я пойму, если ты решишь уйти. Так будет безопаснее для тебя.
Уйти было бы самым разумным решением. Но я уже оставила эту возможность в прошлом. Возможно, это случилось еще тогда, когда я попросила его остаться со мной десять лет назад.
Я поднимаюсь на ноги и переплетаю свои пальцы с его.
― Перестань извиняться. У окна все равно холодно.
Я не могу выбрать между ризотто и стейком, поэтому Антонио предлагает взять оба блюда и разделить их. Появляется Клаудия с тарелкой чикетти и бесплатной бутылкой вина. Она суетится вокруг Антонио, обещает приготовить для него незабываемое блюдо, одобряюще кивает мне и исчезает на кухне.
Когда мы остаемся одни, я поднимаю бутылку вина.
― Я знаю Клаудию и Мириам всю свою жизнь, и мне не перепадало бесплатного вина, ― ворчу я. ― Опять же, я никогда не спасала Бруно от тюрьмы.
― Это то, что Мириам сказала тебе? ― Антонио выглядит смущенным. Погодите, он что, покраснел? Мне это нравится. ― Она преувеличивает.
― Ты даже не знаешь, что она сказала.
― Я могу догадаться. ― Да, он определенно краснеет. ― Все, что я сделал, — это пара телефонных звонков. ― Он бросает на меня строгий взгляд. ― А ты слишком явно забавляешься.
Упс.
― Виновата. ― Я наливаю нам обоим вина и потягиваю его. Оно великолепно. Клаудия действительно выкладывается по полной. ― Может, я хочу, чтобы меня наказали.
Улыбка появляется в уголках его рта.
― Серьезно? Сейчас? ― Нашу еду приносят прежде, чем он успевает рассказать, как заставит меня заплатить за мои поддразнивания. Жаль. Ничто не делает порку приятнее, как предвкушение.
― Как продвигается твоя работа? ― спрашивает Антонио, когда мы расправляемся с десертом. Это панна-котта со вкусом апельсинового ликера, поданная с нарезанными киви, маракуйей и манго. Я уже сыта, чтобы съесть ее, но, когда увидела в меню, не смогла устоять. ― Есть какие-нибудь последствия после нашей трапезы в «Квадри»?
Он пугающе проницателен.
― Давай посмотрим. Доктор Гарцоло, который большую часть времени игнорировал мое существование, предложил выделить мне кабинет побольше и с окном. А мой самый сексистский коллега, который обычно ожидает, что я буду приносить кофе и делать записи, угостил меня пирожными. Свидания с Антонио Моретти имеют свои плюсы. ― Я закатываю глаза. ― Доктора Гарцоло я еще понимаю. А Феликс? Неужели он думает, что я повернусь к тебе, когда мы будем в постели, и скажу: «Знаешь, кто действительно хорошо разбирается в приобретении предметов искусства? Доктор Майер».
Его глаза сужаются.
― Феликс Майер, ― говорит он. ― Понятно.
Я бросаю на него взгляд.
― Не. Делай. Ничего. Это моя проблема, и я с ней разберусь.
― Ммм…
― Я серьезно, Антонио.
Он поднимает руки ладонями ко мне в успокаивающем жесте.
― Я ничего не буду делать без твоего ведома, ― говорит он. ― Обещаю.
Я откладываю вилку.
― Я не могу съесть больше ни кусочка.
Он жестом просит чек. Я пытаюсь заплатить, но он и слышать об этом не хочет. Клаудия и Мириам говорят ему, что еда за счет заведения, но он игнорирует и их.
― Еда была еще вкуснее, чем я помню, ― говорит он им. ― Я рад, что Лучия предложила нам поесть здесь сегодня.
Мы выходим на улицу. Стало еще холоднее, и Антонио тут же накидывает мне на плечи свое пальто.
― Насчет твоего наказания, ― говорит он. ― Надеюсь, ты еще не устала, потому что у меня есть на тебя планы.
У меня внутри все замирает.
― Что за планы?
― Планы, согласно которым ты проведешь всю ночь, привязанная к моей кровати.
― О, как жаль. ― Я изображаю на лице разочарованное выражение. ― Потому что я собиралась пригласить тебя провести ночь у меня.
На какую-то мимолетную секунду в его глазах мелькает шок. Мы оба прекрасно понимаем, что я впервые приглашаю его к себе домой. Затем на его лице вновь появляется нейтральное выражение.
― Я могу быть гибким в своих планах.
Я дразняще улыбаюсь ему.
― И сейчас можешь?
― Конечно, ― надменно говорит он. ― Когда ситуация требует этого, я могу приспособиться. Всегда разумно учитывать новую информацию при принятии решения.
Мне с трудом удается сохранить серьезное лицо.
― Что за новая информация?
― До твоего дома меньше пяти минут езды. ― Он целует меня, быстро и жестко. ― Четыре, если мы поторопимся. Так что иди быстрее, Лучия.
«Ты не рассказала ему об Уффици», — укоряет меня совесть. Я отмахиваюсь от нее. Слишком рано затевать этот разговор. У меня еще даже не было
