Люблю тебя - Инна Инфинити
— Хорошо.
Лиля заметно загрузилась после рассказа о мамином инсульте. Я даже начинаю жалеть, что поведал ей. В ресторане я сажусь не напротив Лили, а рядом на диван. Обнимаю за плечи, пока ждём заказ, целую в щеку.
— Наверное, на следующих выходных не получится ко мне в Мюнхен. Я приеду в Москву. Маму, думаю, уже выпишут. Мне нужно будет отвезти ее в Берлин. А через выходные тогда ко мне. Хорошо?
— Хорошо, — безразлично соглашается.
Вздыхаю. Лиля прям резко переменилась в настроении. Наверное, мне лучше вообще не говорить о моей матери. Видимо, родительница тогда совсем достала Лилю, что даже спустя шесть лет она так реагирует. Решаю перевести тему на то, что сто процентов будет Лиле интересно.
— Я тут подумал, а что если угрозы и нападение на тебя не связаны?
О том, что такое предположение выдвинула мама, решаю умолчать. Лиля мгновенно загорается интересом. Ура.
— В смысле не связаны?
— А почему мы решили, что угрозы и нападение — дело рук одного человека?
— Потому что это логично. Сначала угрожали, потом напали. И исполнители сказали, что меня предупреждали не выходить на улицу.
— Если нападение на тебя тщательно готовилось, то твой телефон могли прослушивать, могли перехватывать твои сообщения и знать, что тебе кто-то угрожает. А потом обронили эту фразу, чтобы всех запутать.
Наверное, у меня было точно такое же выражение лица, как у Лили, когда мама озвучила свою теорию. Официант приносит заказ, но Лиля к нему не притрагивается. Задумывается.
— А как можно прослушать чужой телефон и перехватить чужие сообщения? — задает вопрос.
— Не знаю. Но уверен, что есть масса шпионских программ для этого. Как-то же ставят телефоны на прослушку.
— Телефоны прослушиваются у людей, которые занимают определенные должности. Еще у подозреваемых в преступлении могут прослушивать телефон. Наверное, операторы связи предоставляют правоохранительным органам и спецслужбам доступ к разговором и сообщениям человека. Но если телефон хотят прослушать не правоохранительные органы, не спецслужбы, то как это сделать?
— Я же говорю, установить на телефон какую-нибудь шпионскую программу.
— Думаешь, на мой телефон ее установили?
— Возможно.
Мы оба замолкаем, а в следующую секунду смотрим оторопело друг на друга.
— А что если усатый мужик ходил за мной везде, чтобы установить мне на телефон такую программу!?
Лиля озвучила вслух мою мысль.
— А ты оставляла где-нибудь свой телефон?
Пожимает плечами.
— Не помню, но вполне могла.
Так хотя бы появляется смысл, зачем усатый мужик таскался за Лилей по стадиону даже за кофе и в туалет. В толкучке из болельщиков легко можно вытащить из сумки чужой телефон, быстро проделать с ним необходимые манипуляции и засунуть обратно.
— А у тебя пароль на телефоне не стоит, так ведь?
— Да, я никогда не ставлю. Раздражает постоянно вводить код.
— А по отпечатку пальца? По лицу?
— Нет, не ставлю.
Вместо ответа у меня вырывается тяжёлый вздох.
Глава 35. Квартира
Лиля
Когда Никита тормозит во дворе своего дома, меня охватывает странное чувство. Снова оказаться в его квартире… Не знаю. Когда-то я мечтала жить с ним здесь. А теперь это место, скорее, вызывает неприятные ощущения.
Стараясь не подавать вида, выхожу из автомобиля и следую за Никитой в подъезд. Он достаёт из почтового ящика стопку платежек за ЖКХ и нажимает кнопку вызова лифта. Здесь ничего не изменилось за шесть лет. Так же все блестит и сверкает мрамором. Кстати, ключи от квартиры Свиридова болтаются в моей сумке. Почему-то я их не выложила, хотя, конечно, не собиралась сюда приходить.
Ник открывает дверь, и я с волнением переступаю порог. А когда Свиридов включает свет, у меня и вовсе сердце к горлу подскакивает. Здесь ничего не изменилось. Прихожая такая, какой я ее запомнила. Сняв верхнюю одежду, иду за Никитой дальше. Останавливаюсь в гостиной. Смотрю на диван, на пушистый ковёр у камина. Мы часто занимались тут любовью. Тут и расстались.
Ник включает компьютер, бьет по клавиатуре и щёлкает мышкой. Коммуналку оплачивает, наверное. А я стою и не могу пошевелиться. Воспоминания сковали тело.
— Там кофемашина вроде работает, — Никита обращается ко мне, не поворачивая головы. — В шкафах, может, найдётся какое-нибудь печенье. Только срок годности надо проверить.
— Мы только что ели в ресторане.
— У нас еще полтора часа до поездки к Соне и Диме.
Стараюсь прогнать воспоминания. Что я, в самом деле? Это было давно и не имеет значения. Мы с Никитой расстались, а секс ничего не значит. Мы не вместе. Мы не пара.
Пересекаю гостиную и попадаю в кухонную зону. Открываю один шкафчик, второй. В углу лежит пачка моих любимых вафель. Никита их не ел, нельзя было по его диете. Беру вафли. Срок годности истёк четыре года назад. Да тут у всего истёк срок годности. У чая, у капсул кофе. Складываю все просроченные продукты в одну кучу на столешнице. Так увлекаюсь процессом, что не слышу, как Никита подходит сзади. Испуганно вздрагиваю, когда обнимает меня со спины. Он падает лбом мне на плечо и молчит. Наверное, мы оба думаем об одном и том же.
— Прости, — шепчет.
Боль пронзает меня острой стрелой. Закрываю веки, стараюсь дышать ровно, чтобы не выдать, какой ад творится в душе.
— Я люблю тебя. Мне никто кроме тебя не нужен. С тобой, как ни с кем.
Слезы покатились по щекам. Хорошо, что Никита их не видит.
— Я так виноват перед тобой, — продолжает шептать. — Если бы я мог вернуть время назад…
— То ты бы сделал то же самое, — заканчиваю за него фразу. — Ты бы бросил меня и уехал.
— Нет. Я бы забрал тебя с собой.
Ник целует мою шею, идет вверх к лицу. Резко разворачивает меня к себе. Это происходит слишком неожиданно, я не успеваю стереть слезы с
