Развод. Прощай, предатель - Вивиан Фокс
Как только я впускаю машину скорой, за которой во двор въезжает полиция, распахиваю дверь и мечусь на пороге, дожидаясь, пока врачи забегут по ступенькам. Прижимаю к себе сломанную руку, но даже не чувствую в ней боли, потому что внутренняя намного сильнее. А потом начинается суета, от которой кружится голова. Сережу перекладывают на носилки, осматривают. Что-то быстро говорят про потерю крови и остановку сердца. Его реанимируют и не подпускают меня к нему. Каталку везут и грузят в машину скорой. Я рвусь за ними, но меня тормозит полицейский, прося подождать. Я смотрю в его лицо и не вижу ни одной черты. Взгляд расфокусированный.
Что же они так долго там делают? Секунды перетекают в минуты. Долгие. Они, словно резиновые, растягиваются. Я уже совсем не соображаю. В моей груди такая сильная боль! Она растекается по всему телу. Оно дрожит и мерзнет.
Кто-то набрасывает мне на плечи тонкий плед. Краем сознания отмечаю, что это тот, который всегда наброшен на спинку дивана в нашей гостиной. Мягкий и теплый, из верблюжьей шерсти. Я кутаюсь в него, но теплее не становится. Такое ощущение, что я мерзну изнутри.
Наконец задняя дверь кареты скорой помощи открывается, и оттуда выглядывает врач.
— Вернули. Везем в первую городскую.
— Нет, — шепчу, а потом напрягаюсь, чтобы голос был громче. — Нет. Везите в “ЛИС-МЕД”. Это… его клиника. Там… врачи. Они…
— В первой тоже врачи, — хмыкает и хмурится доктор.
— Отвезите, пожалуйста, туда.
— Да без проблем, — отвечает он и уже хочет закрыть дверь, но я бросаюсь к машине.
— Можно мне с вами?
— Здесь нет места. Поезжайте следом.
Поезжайте следом… на чем я поеду? Я же не вожу машину. Ну почему я посчитала, что мне не нужно вождение? Меня повсюду всегда возил Сережа или Михаил.
Михаил!
Развернувшись, на деревянных ногах возвращаюсь в дом за телефоном. Пытаюсь бежать, но ноги дрожат и заплетаются, замедляя меня.
— Девушка, нам нужно поговорить, — раздается за моей спиной.
Я не оборачиваюсь, только бросаю невидящий взгляд на людей в форме, суетящихся в гостиной. Откуда их столько? Приехала же всего одна машина. Или больше? Я не видела. И сейчас ничего не вижу, кроме телефона мужа. Но я не разблокирую его без Сережи. Там стоит разблокировка по отпечатку пальцев.
Начинаю метаться, пытаясь вспомнить, где мой телефон. Меня окликают, но я игнорирую это. Поднимаюсь в спальню и с облегчением хватаю с кровати телефон. Выбираю нужный номер, попав на него пальцем с третьего раза. Пока слушаю длинные гудки, мечусь по комнате и до крови кусаю губы. Физическая боль немного отвлекает от той, которая пожирает мои внутренности.
— Саша? — слышу сонный голос Михаила.
— Миша! — выкрикиваю, впервые назвав водителя Сергея сокращенным именем. — Миша! В Сережу стреляли!
— Что? Не понял, повторите.
— В Сережу! Виолетта… Добрынина… она выстрелила в Сережу. Он в больнице.
— Уже еду туда!
— Нет! Подождите! Заберите меня из дома! Я не могу туда поехать сама. Я…
— Понял. Ждите, скоро буду.
Сжав телефон в руке, обвожу спальню невидящим взглядом. Надо что-то еще сделать. Как-то собраться. Только я совсем не соображаю, поэтому не понимаю, как мне собираться. Взять какие-то вещи, наверное. Опускаю взгляд на свое тело и впервые за это время осознаю, что я в одном халате.
Бегу в гардероб и, как могу, быстро одеваюсь в спортивный костюм. Выхожу из комнаты, прихватив с собой телефон. Спускаюсь по ступенькам, глядя на суету в гостиной.
— Александра Ивановна, мы изъяли оружие, — ко мне подходит мужчина в полицейской форме. — Вы должны дать показания.
— Да, — отвечаю севшим голосом.
— Только давайте, наверное, сначала врач вас осмотрит.
— Какой… врач? Они уехали.
— Уехала реанимация, а обычная скорая еще здесь.
— Со мной… все нормально. Мне надо к мужу.
— Тогда поезжайте, я позже к вам заеду. В доме еще кто-то есть?
— Нет, только мы вдвоем… были.
— Кто стрелял?
— Виолетта… Добрынина. Бывшая невеста… то есть, ну да… — сбивчиво поясняю я. — Бывшая невеста Сережи.
— У вас есть ее адрес? — Я качаю головой. — Раз дома никого нет, вам придется пока остаться. По крайней мере, пока мы не закончим осмотр места преступления.
— Но мой муж…
— О нем позаботятся врачи.
— Нет! — восклицаю в отчаянии. — Он там умрет без меня!
— Начальник, — раздается за моей спиной голос Михаила, — я отвезу Александру Ивановну в больницу и сразу вернусь сюда. Куда отвезли Сергея Дмитриевича?
— Миша, — выдыхаю с облегчением, видя хоть одно знакомое лицо. Вцепляюсь в его предплечье здоровой рукой. — Отвезите меня к Сереже.
— В какой он больнице?
— В своей.
— Начальник, я вернусь минут через пятнадцать. Эта клиника тут совсем недалеко. Максимум полчаса.
— А вы кто?
— Водитель Сергея Дмитриевича.
— Давайте, — кивает полицейский, и я бегу за Михаилом к машине.
Как только мы занимаем свои места, он срывается с места с визгом шин. Из под колес летит гравий, а зад машины слегка заносит. Уже через пару минут мы вылетаем на ночную трассу, по которой, судя по всему, быстрее сможем добраться до больницы.
— Миша, — тихо зову я и сталкиваюсь с ним взглядами в зеркале заднего вида. — Он же выживет?
— Если еще не умер, выживет, — сухо отвечает он.
Если не умер?!
Внутренности снова сковывает холодом и пронзает жизненно важные органы острыми льдинами. Пусть Сережа выживет! Я готова простить все, пусть только живет!
Глава 44
— К счастью, жизненно важные органы не задеты, — произносит главврач Сережиной клиники, и у меня подкашиваются ноги. Но сползти по стене мне не дает Михаил, который поддерживает под локоть. — Волноваться не о чем. Сергей Дмитриевич потерял много крови, пока скорая приехала, но в целом все в порядке.
— Но… врачи скорой сказали, что сердце остановилось.
— В документах этого нет. Думаю, речь шла не о вашем муже. Вы можете поехать домой, Александра Ивановна. Отдохнете, а завтра приедете.
— Нет, я останусь с Сережей.
— Он пока еще в реанимации, туда нельзя.
— Это его больница, — тверже произношу я. — Мне, как его жене, можно находиться здесь!
— Дмитрий Павлович, — вклинивается Михаил, — отойдем на пару слов.
Усадив меня на пластиковый стул, водитель с врачом отходят в сторону, а уже через пять минут Миша сообщает, что возвращается в наш с Сережей дом, а врач ведет меня в реанимацию.
— Вообще нежелательно нахождение посторонних в реанимации, но я позволю.
