Первые (СИ) - Иоланта Палла
Волнение такое, будто я собралась перед толпой запеть, хотя не умею.
— Я тебя люблю, — краснею. Сердце тарабанит за ребрами так, словно это последние минуты моей жизни. — Я так сильно испугалась… — не выдерживаю.
Слезы из глаз вновь прыскают. Водопадом проходятся по щекам, опаляя их. Кожа уже стала слишком чувствительной к соленой влаге. Кажется, что каждая пролитая капля разъедает ее, как яд. Антон тянет меня за руку к себе. Сама не понимаю, как оказываюсь прижата к его грудной клетке. Руки покоятся на плечах. Чувствую, как громко стучит его сердце в такт моему разбушевавшемуся. Маршал прижимается губами к моим соленым от слез.
— И я тебя люблю, Лиз, — шепчет, но я слышу. Каждое его слово похоже на удар молнии. Слышать по телефону — это одно, а вот так… Совсем другое. Пробирает до мурашек. Я дрожу, словно выбежала на улицу без верхней одежды, и мороз берет меня в свой плен.
Некоторое время мы не двигаемся, а потом Антон стонет. Я, конечно, пугаюсь. Тут же отстраняюсь от него.
— Что-то болит?! Надо…
— Лиз, — улыбается, задерживая меня, — звезды перед глазами, но точно не от того, что я об асфальт кукушку сотряс, — смешно ему!
— Все равно нужно врача позвать, — уперто повторяю, а он скашивает взгляд на свои ноги. Я не сразу понимаю его посыла, а потом стремительно краснею. Хотя, казалось бы, куда еще сильнее?!
— Позовешь, — прикрывает глаза после неудачной попытки подняться, — когда кровь отольет, — взглядом указывает на свидетельство своего возбуждения, — от него. Расскажи что-нибудь, иначе будем вечность ждать.
48
Месяц спустя
Маршал
Выхожу за пределы частной клиники и выдыхаю. На автомате тянусь за пачкой сигарет, но одергиваю себя. Обещал Лизе, что не стану больше себя травить никотином, и найду другой способ избавляться от нервяка. Снег хрустит под ботинками, пока размеренно шагаю к тачке. После столкновения моей головы с асфальтом прошло достаточно времени, но фантомные боли нет-нет, да ловлю. По физическим показателям здоров, как бык, а вот душевно всё еще хромаю. Видеть мать в больничке непривычно, неприятно и доставляет дискомфорт. Я чувствую себя предателем по отношению к ней, будто ее поехавшая крыша как-то зависела от меня. Возможно, сначала так я и думал, только сейчас вижу, что она сама себя загнала, довела до края. Еще и Лизу мою тронула…
Кирьянова молчала о стычке с моей матерью, а вот сердобольная медсестричка посвятила меня в события того дня. Злость закипела во всех местах, но взрываться и дуться по этому поводу не стал. Промолчал, переварил, а после поговорил со своими Милыми Ушками. Пока ссор между нами не намечается. Регулярно глушим инстинкты, залюбливаем друг друга до смерти.
Я практически поселился в квартире у Лизы. Даже с пацанами встречаться не хочется. Хватает того времени, что провожу у Аристарха. Серьезных боев нет. Так. Поддерживаю форму, чтобы после нового года влиться в игру. Как дальше пойдет с рингом, не знаю. Особых ставок на мордобой не делаю.
Около машины застываю, поворачиваю голову и смотрю на мертвые окна здания. Внутренности скручиваются в бесформенный комок. Кажется, что из одного на втором этаже смотрит мать, но вряд ли. Ее палата расположена в другой части строения, и окна выходят на противоположную сторону. Парк. Деревья. Красивый вид, особенно сейчас, когда на деревьях сгустились снежные шапки. Стою, как придурок, и дышу полной грудью. Парковка почти пустая. Думаю, к таким пациентам мало гостей.
Грех поспособствовал тому, чтобы никто из парней не узнал о том, что моя мать поехала крышей из-за развода с отцом. Тот наконец-то стал вольной птицей. Общаться с ним нормально так и не могу. Ворочается внутри обида за прошедшие годы. Столько времени они трепали друг другу нервы, а ведь все могло давно закончится… В общем, с семьей я стараюсь наладить коннект, но пока плохо получается. То ли я дефектный, то ли они, а может, все мы слегка деформированы.
Тяжело вздыхаю, вспоминая, какими глазами на меня мама смотрела, и в грудине жжет. С силой. Приходится растирать кулаком. Топчусь на месте еще минут пять, борясь с желанием закурить, и все же сажусь за руль. Растираю закоченевшие пальцы, пока салон прогревается, и обороты спадают. Выруливаю на трассу и мчу к своим Милым Ушкам. Сегодня она взяла первый высокооплачиваемый заказ по иллюстрации, с повышенным энтузиазмом взялась за работу, и мне захотелось ей помочь, чтобы каждый увидел и узнал, какая у меня творческая девочка.
Свой заброшенный канал пришлось поворошить и оживить. Мне не жгло светить фейсом перед покорными фанатами, но ради Лизы решил переступить через себя. Раньше ведь мог, значит и сейчас смогу пилить годный контент. С существенной поправочкой: я не свободен. Только спорт и совместные видео с Кирьяновой. Первые рилсы мы уже залили. Просмотры прут, но, конечно, не так, как хотелось бы.
Лиза сначала сопротивлялась, а потом сдалась. Краснела и бледнела, когда я решил заснять ее в процессе создания очередного портрета. Кайфово было. Словами не передать.
До квартиры Милых Ушек добираюсь быстро. Сегодня выходной, и дороги особо не перегружены транспортом. Как ни крути, а с того момента, как выпал снег, автомобилистов убавилось. С довольным лицом открываю дверь СВОИМ ключом и сразу понимаю, что осуществить свои порочные фантазии смогу не скоро. В комнате кто-то громко шмыгает носом. Скидываю ботинки, куртку с шапкой и заглядываю в гостиную. Лиза обнимает Ростову и взглядом показывает, чтобы я скрылся с радаров. Хмурюсь, но потихоньку сваливаю на кухню. Пока они шушукаются, заказываю доставку еды. Не хочу, чтобы Кирьянова сегодня возилась с посудой и продуктами. Лучше пусть уделит время мне любимому.
Проходит около получаса прежде, чем слышится нормальный голос Инны. Плакала. Понимаю, но лезть не спешу. Жду, когда наговорятся. В итоге на пороге появляется лишь Лиза. Ростова уходит.
— Расскажешь? — спрашиваю, притягивая Кирьянову к себе, сразу ныряю руками под короткий топ и целую открытый живот. Улетная моя.
— Не имею права раскрывать чужие секреты, — отвечает сдавленно, медленно ведет пальцами по моим рукам, плечам, шее и запускает их в волосы. На этой действие у меня убойная реакция. Ловлю наивысший кайф. До такой степени перекрывает, что готов мурлыкать, как кот. Трусь носом о нежный живот и ползу выше к груди. Пальцы сами задают себе направление. От стоячих сосков спускаются ниже на бедра. Сжимаю их, подавляя зверский рык. Хочется разложить Лизу прямо на кухонном столе, но ей вряд ли понравится
