Обещание Габриеля - Сильвейн Рейнард
– Он никаких драгоценностей не взял. Даже не открыл шкатулку. Деньги, паспорта, электроника, картины – все на месте. Полиция снимает отпечатки пальцев.
– Он был в перчатках.
Габриель застыл:
– Он тебя трогал?
– Нет, – прошептала Джулия. – Когда я проснулась, то увидела, что он держит картину Холидея. И увидела перчатки.
– Когда я поднялся наверх, картина лежала на полу. И стекло было разбито.
– Он ее уронил, когда я закричала.
– Но ты невредима? – хрипло спросил Габриель. Он протянул руку, погладил Клэр по головке. – С Клэр ничего не случилось?
– Я не думаю, что он входил в детскую. Дверь была закрыта, и я ничего не слышала от беби-монитора.
Габриель вытер рот рукой. Все могло кончиться совсем, совсем иначе.
– Мне жаль картину.
Габриель стиснул ей колено:
– Пусть лучше картина, чем ты!
Джулия взяла его за руку и усадила рядом. Вся дрожа, уткнулась ему в плечо. Он обеими руками обнял ее за плечи:
– Все с тобой будет хорошо. И с Клэр тоже.
– Я думала, он ее забрал. – По лицу Джулии стекла слеза. – Я думала, у тебя инфаркт.
– У меня просто отшибло дыхание. Но я думаю, мне бы сейчас стопка «Лафройга» помогла бы[11].
– Мне тоже.
– Я принесу, – сказал он, целуя ее в шею.
– Вряд ли кормящим матерям полагается пить «Лафройг». Но если бы я не кормила, черт побери, я бы твоего огненного скотча хлопнула.
Смеяться было неуместно, и Габриель это понимал. Он обнял Джулию и подавил смех.
– Нет у меня «Лафройга». Но если ты хочешь выпить, я тебе достану.
– Может быть, потом.
Девочка завозилась у Джулии на руках.
– Хочешь, я ее возьму? Она наверняка потяжелела за последнее время.
Джулия покачала головой:
– Мне нужно ее держать самой.
– Мистер Эмерсон? – подошел детектив в штатском. – Вы можете мне уделить минуту?
– Конечно.
Габриель поцеловал жену и ушел с детективом на кухню.
Джулия продолжала качать ребенка, мечтая, чтобы все это скорее кончилось. Было три часа ночи, и она хотела снова пойти спать. Но не здесь, не в доме с отказавшей системой охраны и разбитым портретом Данте и Беатриче наверху.
Через несколько минут Габриель вернулся.
– Похоже, что нарушитель проник через сад. Перескочил через изгородь и по двору дошел до задней двери, оставив следы на снегу.
Габриель заметил покачивания Джулии.
– Почему бы тебе не лечь? Я возьму Клэр.
– Я ни минуты не хочу здесь оставаться.
Она встала пошатываясь.
– Окей. – Габриель поскреб щетину на лице. – Поедем в отель. Хочешь собрать сумку?
– Я не хочу подниматься одна. – Голос Джулии прозвучал так жалобно, что сердце у Габриеля чуть не разорвалось.
– Я с тобой поднимусь. Давай только скажу детективу.
Габриель вернулся на секунду в кухню, вышел оттуда, взял на руки Клэр.
– Я ее понесу наверх. Ты прости, что я за столом уснул. Мне нужно было пойти лечь.
– Все нормально. – Голос Джулии стал стальным. – Но я должна отсюда убраться.
– Я позвоню в «Ленокс», как только мы поднимемся наверх. Упакуй все, что тебе будет нужно на пару дней. Я позвоню в компанию охранных систем и скажу, что мы уезжаем.
Джулия кивнула. В этот момент ей было нужно только одно: убраться с ребенком из этого дома. Компания эта делала слишком мало и слишком поздно.
Габриель поднялся наверх, Джулия за ним по пятам.
* * *
Пока Джулианна в гардеробной собирала вещи для себя и для Клэр, Габриель положил девочку в манеж. Она все еще спала.
Габриель перекрестился и произнес благодарственную молитву.
Подошел к ночному столику и хотел уже взять зарядку для телефона, как на что-то наступил.
– Ах ты ж твою…
Габриель поднял ногу – посмотреть, что там такое.
– Что там с тобой? – высунулась Джулия из гардеробной.
– Все нормально, ничего не случилось.
Джулия вернулась к сборам.
Габриель нагнулся и увидел, что наступил на что-то вроде статуэтки. Взяв с ночного столика салфетку, он поднял этот предмет.
Это был гротеск – небольшой двухголовый бюст: с одной стороны – череп, с другой – лицо. Габриель повертел его в руках, следя за тем, чтобы не трогать голыми руками. Снизу была выгравирована надпись: «O Mors quam amara est memoria tua».
У Габриеля не было сомнений, что предмет этот ему не принадлежит. И Джулианне тоже. Такие штуки были распространены в Средние века и в эпоху Возрождения – напоминание о том, что ты смертен. «О смерть, как горька твоя память. Помни, что ты должен умереть».
Скульптурка, на которую Габриель наступил, была старинной и вырезана искусно. По крайней мере, на его нетренированный взгляд, качество было музейное. Поскольку кембриджские полицейские вряд ли носят в карманах такие вещи, обронить ее мог только один человек.
– Я почти готова! – крикнула Джулия, зашла в ванную и закрыла дверь.
Габриель завернул статуэтку в еще одну салфетку и положил ее в кейс вместе с ноутбуком. Хотя, быть может, взломщик обронил этот предмет случайно, возможно было и то, что статуэтку он оставил на столике Габриеля как предупреждение.
На этот случай, а также учитывая способ доставки сообщения, Габриель решил поделиться своей находкой не с утонченными знатоками Кембриджа, а с совсем иным человеком.
Глава 47
– А ваши родные не пострадали? – с ужасом и тревогой спросил Николас Кассирер.
– Джулианна пережила потрясение, но в остальном все в порядке.
Габриель осторожно закрыл дверь в ванную номера в отеле, чтобы не тревожить Джулию и Клэр.
Клэр спала в манеже, а Джулианна свалилась на двуспальную кровать и заснула. В Бостоне было начало шестого утра, а в Цюрихе у Николаса – двенадцатый час дня.
– Я уже говорил с человеком, которого вы рекомендовали как наблюдателя, – продолжал Габриель. – Он сейчас в Альпах, следит за семейством Толботов, которые поехали кататься на лыжах. Никаких тайных встреч или подозрительного поведения не отмечено.
– Каково мнение Курта?
– Он считает, что вторжение в дом никак не связано с Саймоном Толботом. Но предложил выйти с ним на связь.
– Я бы доверился его инстинктам. Это может оказаться очень хорошей идеей. Курт умеет быть весьма убедительным.
– Я с ним свяжусь сегодня.
– Ваше описание соответствует работе профессионального вора картин.
– Да, но какой профессионал полезет в дом, где есть люди? – сказал Габриель прежде, чем успел подумать. Он закрыл глаза. – Простите, друг мой. Я не подумал.
Николас сменил тему:
– Взломщик держал в руках все предметы искусства в вашем доме, но пренебрег и драгоценностями, и деньгами. Значит, он не искал легкой наживы. И меня
