Дочка для владельца Империи - Татьяна Тэя
Но и он тоже хорош… До сих пор внутри меня есть толика сожаления, внутренний голос пищит, что надо было соглашаться на его предложение, но это выше меня. Да, я была бы рядом, но в качестве ещё более худшем, чем можно себе представить. Если бы согласилась, он бы меня совсем ни во что не ставил.
«Он тебя и сейчас ни во что не ставит. Ты для него ничто, всегда им была. Он тебе об этом дал ясно понять, когда рассказывал, что проверял биографию, вместо того, чтобы спросить напрямую, и лишь предоставил щедрую руку, готовую оплачивать счета, которую ты не оценила. Ты для Сергеева была комнатной собачкой, которую он не собирался знакомить ни с друзьями, ни с роднёй».
Внутренний голос заводит монолог, который я уже выслушивала сотни раз. Самые мои чёрные мысли в самых их извращённых проявлениях.
Подношу руку к щеке и стираю слёзы. Вот блин, сама не заметила, как заплакала.
Как бы то ни было, мне надо с Севой поговорить, сказать хотя бы об этом. Он должен знать… а дальше? Что дальше? Сделаю так, как скажет? А если попросит избавиться?
Мороз по коже – это самое мягкое определение, которое могу подобрать. Не знаю, готова ли я к такому шагу. Но и быть матерью одиночкой тоже не хочу. Мне только исполнился двадцать один. Самый поганый день рождения в моей жизни был на позапрошлой неделе. Я постаралась быстрее прожить его. Если и существуют подарки от судьбы, то этот выглядит, как насмешка.
И в то же время я сама виновата во всём. Кляну себя последними словами.
«Это ты… ты всё разрушила, - подсказывает внутренний голос. – Сама».
Да, ради матери и брата, но против Севы… отплатила чёрной монетой, или как там говорят? Я даже не могу его винить, что он мне не верит. Нет, всё-таки виню, но в глубине души понимаю, что не имею на это право. Он дал мне многое, но самое главное – веру в себя – отнял.
- У вас всё хорошо?
Водитель так резко нарушает тишину, мы ведь молчим достаточно долго, что я вздрагиваю.
- Да-да, всё нормально, - быстро утираю новые слёзы.
Чёрт, надо завязывать с этим потопом, я не большой любитель демонстрировать эмоции незнакомым людям.
Наконец, мы добираемся до места, я бормочу прощание и выхожу из машины.
- Вас ждать? – мужчина опускает стекло и смотрит на меня.
- Нет-нет, не надо.
- Точно?
- Точно, - махаю рукой и иду к проходной.
Видимо, таксиста какое-то время мучают сомнения, потому что не сразу он трогается с места.
А мне внезапно везёт, и на входе никого нет. Не понимаю, куда делась охрана, отошла вся разом? Нонсенс… Я просачиваюсь через вертушку, если знать, как это сделать, то труда не составит миновать такой номинальный барьер, а я знаю. В магазинах насмотрелась. Дальше бреду по памяти, пытаясь понять, куда именно поворачивать. Высокие каменные дома за такими же высокими неприступными заборами кажутся мне все на один фасад. Засмотревшись, наступаю в огромную лужу, разлившуюся прямо посреди дороги. Всё, в кроссовках хлюпает, нос мёрзнет, внутренняя нервная дрожь сводит с ума. Это последняя ниточка, финальный отчаянный шанс, бросок, я бы даже сказала. Мне бы только добраться до Севы. Раз он заперся от меня. Фактически вычеркнул из своей жизни. Смотрит насквозь, словно вместо меня пустое пятно или неразборчивая серая масса. Он умеет любить и ненавидеть тоже умеет. И стирать из памяти, когда больно. А я сделала ему больно. Конечно, я виновата, чего уж греха таить.
Помню, как забирала вещи из квартиры, которые он выставил к лифту, даже не дал и слова сказать. Правда, девушка в зале, которую я разглядела через дверной проём, с бокалом вина и в откровенном тёмном платье - была красноречивее любых слов.
Теперь у Сергеева новая игрушка… или игрушки, если уж на то пошло. Как, наверное, было и до меня.
Шмыгаю носом и сую руки в карманы куртки, пытаясь удержать тепло. Болеть нельзя… я давно не позволяю себе расклеиваться, а теперь тем более стоит быть аккуратнее.
Не знаю, сколько я так блуждаю, будто тень, по дорогам посёлка. Редкие встречные машины время от времени заставляют смещаться на обочины. Тротуаров как таковых тут нет, только в центре что-то вроде небольшого парках, тоже пустого. На детской площадке никого. Городок-призрак, не иначе. Наконец, ноги сами меня приводят туда, куда нужно. К забору из серого камня. Глухому высокому забору.
Жму на кнопку уже без всякой надежды, но равнодушный голос по ту сторону уточняет, кто я и чего мне надо. Не помню, что лепечу, наверное, требую Севу, прошу выйти хоть кого-нибудь, настаиваю, что у меня важный разговор и информация, но двери остаются запертыми. Я делаю новую попытку, потом ещё… и ещё одну. Кажется, меня просят отойти и не беспокоить… спасибо, что не грозятся вызвать полицию. От просьб я скатываюсь к мольбам. Это моя последняя надежда.
- Мне очень… очень надо с ним поговорить, - уже умоляю, прислоняясь лбом к твёрдому камню. – Откройте. – Хватаюсь за ручку и трясу дверь, только та не поддаётся, стоит, как монолит. – Ну, откройте.
Кто-то ругается в динамик, кажется, даже посылает. Но мне всё равно. Абсолютно всё равно. Я достигла точки невозврата. После – вселенское ничто. Я уже мертва изнутри, убита своим же поступком и равнодушием Севы, новость о беременности, как контрольный в голову.
- Пожалуйста, позовите кого-нибудь, мне надо поговорить, пожалуйста…
Разворачиваюсь спиной к забору и съезжаю вниз. Буду сидеть здесь. Ехать обратно в город всё равно не на что. Выходить пешком на трассу под ночь… о чём я только думала?
Натягиваю капюшон глубже, слышу приглушённое «кап-кап» по ткани куртки. Дождь усиливается, но также резко спадает. И никто не выходит ко мне. А я продолжаю сидеть и ждать, не пойми чего.
Глаза снова щиплет, в носу хлюпает. Точно заболею. Вот как пить дать свалюсь.
- Эй?.. Э-э-эй?
Откуда-то сверху доносится мужской голос. У него знакомые бархатные интонации, и сердце сладко сжимается от одной лишь мысли о Севе, но всё же… не тот… не тот…
Приоткрываю глаза и вскидываю голову, чтобы наткнуться на нахмуренное лицо парня. Он очень похож на
