Король гнева - Ана Хуанг
— Будь осторожен, Данте. Ты можешь получить либо Вивиан, либо голову ее отца на блюдечке — образно говоря, конечно. Ты не можешь получить и то, и другое.
Душ перестал работать, после чего наступила тишина и скрип открывающейся двери ванной.
— Я в курсе. Продолжай искать.
Я повесил трубку как раз в тот момент, когда Вивиан вышла в облаке пара и сладкого аромата.
Каждый мускул напрягся.
Объективно, в ее шелковых шортах и топе не было ничего неприличного. Это был тот же самый наряд, в котором она была на кухне во время нашей ночного перекуса, только черный, а не розовый.
С необъективной точки зрения, его следовало бы объявить вне закона. Вся эта открытая кожа не могла пойти ей на пользу. И неважно, что мы находились на тропическом Бали; этот наряд — это случай переохлаждения, который только и ждет, чтобы случиться.
— С кем ты разговаривал? — Вивиан освободила волосы из пучка и провела пальцами по темным прядям. Они ниспадали каскадом по ее спине, умоляя меня обхватить их кулаком и проверить, такие ли они мягкие, как кажутся.
Мои челюстные мышцы напряглись. Деловой партнер.
Последние три ночи я засиживался допоздна, чтобы не делить комнату с Вивиан, когда мы оба не спали. Она всегда спала, когда я приходил, и я всегда уходил, когда она просыпалась.
Сегодня у нас не было такой возможности.
Видимо, Вивиан тоже не была настроена на карточные игры с моей семьей, так что мы остались в одной комнате. Проснулись. Полуодетые. Вместе.
К черту мою жизнь.
— По поводу Дня благодарения? — Вивиан разглаживала лосьон для тела на руках, не обращая внимания на мои мучения.
Мне следовало остаться в этой чертовой гостиной.
— Деньги не терпят покоя.
Я повернулся к ней спиной и стянул рубашку через голову. Кондиционер работал на полную мощность, но я весь горел.
Я бросил рубашку на подлокотник соседнего кресла и снова повернулся к ней лицом, но она смотрела на меня расширенными глазами.
— Что ты делаешь?
— Готовлюсь ко сну.
Я приподнял бровь от ее видимого ужаса.
— Мне так жарко спать, mia cara. Ты же не хочешь, чтобы я за ночь зажарился до смерти?
— Не драматизируй, — пробормотала она, ставя лосьон обратно на комод. — Ты взрослый мальчик. Одна ночь сна в одежде не убьет тебя.
Глаза Вивиан опустились на мой голый торс, а затем она быстро отвела взгляд, ее щеки покраснели.
Знакомая ухмылка появилась на моих губах, но она быстро исчезла, когда мы выключили свет и забрались в кровать, стараясь держаться как можно дальше друг от друга.
Этого было недостаточно.
Кровать California king была достаточно большой, чтобы устроить небольшую оргию, но Вивиан все равно была слишком близко. Черт, я мог бы спать в ванной с закрытой дверью, и она все равно была бы слишком близко.
Ее запах проникал в мои легкие, размывая обычно четкие грани моей логики и рассуждений, а ее присутствие обжигало меня, как открытое пламя. Шелест наших дыханий накладывался друг на друга в тяжелом, гипнотическом ритме.
Было половина одиннадцатого. Я вполне мог проснуться в пять.
Шесть с половиной часов. Я могу это сделать.
Я уставился в потолок, сжимая челюсть, в то время как Вивиан ворочалась и металась. Каждое движение матраса напоминало мне, что она рядом.
Полуобнаженная, достаточно близко, чтобы дотронуться, и пахнущая, как яблоневый сад после утреннего дождя.
Я даже не люблю яблоки.
— Прекрати, — выдавил я из себя. — Мы оба не сможем заснуть, если ты будешь так двигаться всю ночь.
— Я ничего не могу поделать. Мой мозг... — Она выдохнула. — Я не могу заснуть.
— Попробуй.
Чем быстрее она заснет, тем быстрее я смогу расслабиться.
Относительно говоря.
— Отличный совет. — сказала она. — Не могу поверить, что я до этого не додумалась. Тебе стоит завести колонку «Дорогой Данте» в местной газете.
— Ты родилась с острым ртом или родители купили его тебе после первого миллиона?
Вивиан выпустила сардонический вздох.
— Если бы мои родители хотели, я бы ничего не говорила, кроме да, конечно, и я понимаю.
Привкус сожаления смягчил мое раздражение.
— Большинство родителей хотят послушных детей. Кроме моих, которые вообще не хотят детей.
— Хм.
Меня поразило, что Вивиан знала больше о жизни моей семьи, чем я о ее, что было иронично, учитывая, что она была более открытой в наших отношениях. Я редко обсуждал своих родителей, как потому, что мельницы сплетен работали без перерыва, так и потому, что мои отношения с ними никого не касались, но в Вивиан было что-то такое, что вытаскивало из меня неохотные признания и давно похороненные секреты.
— Твои родители расстроились, что мы не празднуем День благодарения с ними? — спросил я.
— Нет. Мы не очень любим этот праздник.
Конечно. Я знал это.
Опять тишина.
Лунный свет проливался сквозь занавески и рассыпался жидким серебром по нашим простыням. Кондиционер гудел в углу, тихий компаньон грома, грохочущего вдалеке. Чувство приближающегося ливня прокралось за окна и пропитало воздух.
Это была такая ночь, которая убаюкивает людей, погружая их в дремотные размышления и глубокий сон.
Для меня это имело противоположный эффект. Энергия гудела под кожей, как провод под напряжением, обостряя все мои чувства и нагнетая напряжение.
— Насколько сильно изменилась твоя семья после того, как бизнес твоего отца пошел в гору?
Мы затронули эту тему после нашей помолвки, но она не стала углубляться в нее дальше ожиданий от брака по расчету.
Поскольку никто из нас не мог заснуть, я мог бы попытаться выведать у Вивиан хоть какую-то информацию. Кроме того, разговор отвлекал меня от других, более нечистых мыслей.
— Многое. — сказала она. — В один день мы с Агнес ходили в государственную школу и ели школьный обед. В другой день мы были в модной частной академии с изысканными поварами и студентами, приезжающими на лимузинах с шофером. Все изменилось — наша одежда, наш дом, наши друзья. Наша семья. Сначала мне это нравилось, потому что какой ребенок не любит наряжаться и иметь новые игрушки? Но...
Она глубоко вздохнула.
— Чем старше я становилась, тем больше понимала, как сильно деньги меняют нас. Не только материально, но и духовно, если не сказать больше. Мы стали новыми богачками, но мои родители отчаянно пытались доказать, что мы так же
