Его мишень - Агата Лель
— Я прочитала в сети про Азалию, и про рейс тоже… Я кругом перед тобой виновата, — я снова уткнулась взглядом в свои торчащие под барной стойкой колени. — Если ты не захочешь после всего этого меня видеть — я пойму, я столько гадостей на твою голову вылила…
— Ну, скажем, не ты первая за мою жизнь. Наслушался. Но первая, после слов которой мне было так хреново. Я чуть с ума там не сошел, когда вернулся обратно в номер, а тебя нет! Чего я только не успел подумать, от — что тебя похитили, до — что ты самовольно сбежала с каким-нибудь турецким жиголо.
Ситуация смешной не была, но в очередной раз я не смогла сдержать улыбку.
— Смешно? А вот мне нет! — рявкнул он, и я моментально стала серьезной.
— Ну я же извинилась…
— Ты ударила меня, что вообще из ряда вон! То, что я вообще сижу и разговариваю сейчас с тобой после такого — какой-то долбаный сюрреализм.
И когда я уже решила, что сейчас буду послана куда подальше, он неожиданно подался вперед и, обхватив мои щеки ладонями, притянул к себе.
— Больше никогда так не делай, поняла? Не смей исчезать не предупреждая!
— Больше никогда… Обещаю, — невнятно пробормотала я, и после этого он меня поцеловал.
Все мои сомнения, страхи, комплексы и неуверенность мигом испарились. Было уже все равно, что я опозорена на весь университет, что у меня больше нет работы, что, скорее всего, эти гадкие снимки ходят по всяким сомнительным городским пабликам…
Хотя почему это гадкие? На том фото мы оба вышли невероятно горячими!
Главное — мы снова вместе. Правда, оставался еще один нерешенный вопрос…
— Послушай… подожди… — увернулась от поцелуя я. — Ты так и не сказал, куда и зачем ты уезжал ночью с этой своей Азалией.
— Ты же читала статью про нее? Помимо восточных танцев она занимается изготовлением ювелирных украшений. Времени было в обрез, поэтому мы договорились встретиться ночью. Нужно было быстро сделать набросок, потом еще успеть воплотить идею в жизнь.
— Идею чего?
Он ушел и достал из примыкающей к кровати тумбочки маленькую коробочку. А потом положил передо мной.
— Твоего подарка на день рождения. Открой.
Чуть подрагивающими руками я достала невероятной красоты подвеску на цепочке из белого золота.
Он просто хотел успеть сделать мне подарок… Господи, я действительно непробиваемая дура. Даже слезы навернулись.
— Она такая красивая… Просто нет слов.
— Переверни.
На обратной стороне была крошечная гравировка «Ангелу от Святоши», и вот тогда я уже не смогла сдержать слез.
— Эй, и что за сырость? Только не говори, что рыдаешь от того, что это не обручальное кольцо.
Вот так я и стояла: в слезах, но хохоча при этом как ненормальная. А потом целовала его, тоже наверняка как не совсем адекватная.
Сразу по поцелуями последовало предсказуемое примирение и уже потом, в ворохе смятых простыней я решилась обнажиться перед ним полностью. Если быть честной, то до конца. Ведь этот груз недосказанности так и будет висеть над нами словно дамоклов меч, и рано или поздно все неминуемо разрушит.
— Тогда, когда я рассказала о своем разводе, я была не до конца с тобой честна… — осторожно начала я. — То есть то, что рассказала было правдой, но просто рассказала я далеко не все…
— Ты о причине своего развода?
— Да.
— Я ее знаю, — просто бросил он, словно это что-то обыденное, а не то, что я так тщательно скрывала.
— И что именно ты знаешь?
— Думаешь, я поверил в то, что вы развелись только потому что на вас давила общественность? Конечно, нет. Более того, я знал причину до того, как ты мне ее озвучила.
Я обалдела.
— И откуда?
— Скажем, узнать это было совсем не сложно. Там, в вашей альма матер, каждый первокурсник с удовольствием готов поделиться сплетнями.
— Так что именно тебе рассказали?
— Мне казалось, ты хочешь об этом забыть.
— Просто скажи мне — что?
— Что он изменял тебе, не раз и не два. И не с одной. Понимаю, почему ты не захотела об этом рассказывать. Такое, обычно, предпочитают вычеркнуть из памяти.
Значит, об этом было известно и в универе…
Момент с изменой был особенно унизительным — я так долго боялась своих чувств, ушла куча времени прежде чем я смогла через себя переступить и перейти с ним, своим уже бывшим мужем, на новый уровень отношений.
Конечно, ходили слухи, что он тот еще ходок, но я не верила. Думала, что кто-то просто распускает сплетни, какая-нибудь отвергнутая им студентка. Я не замечала с его стороны какого-то «неправильного» интереса к ученицам, ну а то, что он всегда приветлив и улыбчив со всеми — разве это плохо?
И то, что с женой развелся, к слову, второй по счету — тоже бывает! Мы не спали с ним до того, как в его паспорте появился штамп, поэтому моя совесть была чиста. Потом я узнала, что он не хранил целибат, дожидаясь от меня взаимности и прекрасно развлекался на стороне…
Позже, уже после развода, я часто думала — зачем ему вообще была нужна эта роспись? Только потому что в противном случае я не соглашалась на близость?
Собирал молоденькие трофеи?
Привычка жениться?
Положа руку на сердце — не очень-то он за меня и держался. Да, возможно, поначалу его глаза горели и он пытался меня даже добиться, но остыл так же быстро, как вспыхнул. И вот тогда начался мой персональный ад…
— Не думала, что ты знаешь, — призналась я, испытывая неловкость. Словно в том, что его потянуло налево всего спустя пару месяцев после свадьбы была моя вина. — Это действительно не то, о чем я бы хотела распространяться. Но это было, он систематически мне изменял. К слову, даже не пытался это особо скрывать.
— Тебе до сих пор больно?
— Мне больно только от того, что я была такой дурой! Не сотвори себе кумира — это обо мне.
Наверное, сказанное о другом мужчине Святу не слишком понравилось, напряжение повисло в воздухе, и я поторопилась исправить ситуацию:
— Чувств у меня к нему не осталось. Думаю, ты понимаешь меня как никто — есть зажившая рана, фантомные боли, какая-то обида, но точно не чувства. Разочаровалась я так же быстро, как очаровалась, — я провела ладонью по его щеке. — Сейчас в моем сердце единственный мужчина — ты, но научиться верить безоговорочно стало так сложно. Горький опыт. Поэтому я ревновала тебя, поэтому поверила больше своим страхам, чем твоим
