Знаки внимания - Тамара Шатохина
— Действительно, Сережа… Ну, хочешь, я с тобой схожу и возьму все, что нужно? Ты не против, Одетта? — предложила я.
— Там все чистое. Ты что — боишься дотронуться до трусов?
— Ладно-ладно, сейчас принесу, — пошел Сергей на попятную, — Катюша, все в холодильнике, разберись там, подогрей что нужно. Я сейчас вернусь…, извини…
Я ушла на кухню и занялась тем, о чем меня попросили. Благодаря тому, что еду из ресторана доставили в красивых судках, это не потребовало никаких усилий. Быстро расставила на столе салат, фруктовую нарезку, тарелки. Сунула в микроволновку два порционных судка с гарниром и мясом и задумалась…, романтический ужин с продолжением не удался. И причиной стала травма Одетты.
Стоя у вечернего окна, я смотрела на ряды пристроенных у подъезда и во дворе авто, прочищенные подъездные дорожки под светом фонарей, тротуары с редкими прохожими, свет фар от все еще подъезжающих на свои парковочные места машин… Нашла взглядом своего Букашку.
В комнату возвращаться не хотелось. И оставаться на ночь не имело смысла, да и с Сергеем я сейчас чувствовала себя неловко, наши отношения еще не были по-настоящему, до конца близкими. А ситуация назрела откровенно неловкая именно по той причине, что продолжения не случилось. Нас прервали в такой момент, что неловкость (с моей стороны — точно) только усугубилась.
Я подъехала, как и договаривались — к семи вечера и речь об ужине сразу не зашла. Еще в прихожей, стянув новую шубку, он скользнул рукой по моей спине и буквально дернул, впечатывая в себя, и потянулся за поцелуем. Я потерялась и замерла в его руках, потому что ощущения были новыми — когда он оторвался от меня, губы мои горели. Он глубоко вдохнул воздух и опять рывком притянул меня на себя, вжимаясь, буквально вдавливаясь в мое тело бедрами, и стал покрывать лицо и шею совсем другими поцелуями… жадными, кусающими, рваными? Я растерялась от такой… бешеной потребности, я не успевала дышать, но в этот момент чувствовала себя единственной и незаменимой! Этот напор и натиск и захватывал и пугал одновременно. Наверное, он почувствовал это по тому, как я покорно зависла — как сосиска и даже не мычала. Или просто вспомнил…, потому что вдруг остановился, а потом горячо дохнул мне в щеку, гладя по спине. Пробормотал куда-то за ухо:
— Извини, я испугал тебя… Хрусталька. Придержу коней, только больше ждать не могу… решай…
И что тут было решать? Я затем и пришла и вообще была не против, только немножко не так. И опять он целовал, но уже осторожнее и бережнее. Через некоторое время мы добрались до кровати, теряя по пути одежду, спотыкаясь и целуясь. И все это теперь получалось нормально и естественно, что ли? Я перестала чувствовать малейшую неловкость, зажиматься, анализировать свои ощущения и правильность всего, что мы делали. Уже совершенно раздетыми мы упали на простыни и… прозвучал телефонный вызов — настойчивый и долгий, слишком упорный. Сергею, в конце концов, пришлось ответить, потому что телефон все звонил и звонил:
— Да! — резко и громко ответил он, садясь на кровати и сжимая мою лодыжку, будто боялся, что я сбегу. А я искала глазами — что бы натянуть на себя, чем бы таким прикрыться хотя бы на время? Он выслушал и, бросив телефон на кресло, прилег ко мне и крепко прижал к себе вместе с одеялом, в которое я успела зарыться. Его потряхивало, ощутимо так потряхивало, я чувствовала это страшное напряжение. Да я и сама тоже…
— Облом…, какой же облом… жесточайший, — выдохнул он мне в висок, — Одетта вывихнула или сломала ногу, нужно срочно в «травму», уже пошел отек. Катя… я не хочу наспех — у нас с тобой не тот случай, хотя с ума схожу — не знаю, как поеду в таком состоянии? Дождись меня, пожалуйста. Ты же дождешься? — заглядывал он в глаза.
И вскоре умчался, оставив меня. Было уже около восьми вечера когда они вернулись. Я к тому времени давно оделась, пошлялась по квартире, позаглядывала во все углы и нашла для себя книжку в красивой обложке. Фэнтези пользовалось успехом у девчонок из общежития, а у меня тогда совсем не было времени на левое чтиво. Я до сих пор с ужасом вспоминаю две курсовые параллельно. Куратор грамотно совместила темы и это сэкономило время на библиотеку, но все равно — какое, на фиг, фэнтези? А сейчас книга увлекла — буквально выдранная из моих рук Одеттой.
Значит… самбо? Это хорошо объясняет тот факт, что Одетта не стесняется своей внешности. Очевидно те, кто пытался заставить ее стесняться (а понятно, что такие были) получили хорошей сдачи — заслужено и справедливо. Пойти в такой спорт было правильным решением. И мне она, как будто, не сделала ничего плохого. Была, правда, немножко агрессивна, но это просто потому что мы тогда говорили о ней, нечаянно обидев, а еще она немножко ревнует к… Ревнует…
Я сидела на стуле и слушала голоса Сергея и Одетты, они договаривались в гостиной — раскладывать диван и стелить его сейчас или потом? Врач рекомендовал не оставлять ее сегодня одну, дождаться когда сильный отек спадет и боли уйдут.
А я думала о том что, само собой, это только предположение, но уж больно похожее на правду — многие годы рядом, помощь и поддержка красивого и надежного мужчины, взросление, гормоны… что там еще? Еще ее лицо, спрятанное на его плече, будто она ловила его запах или сам момент. Это было очень интимно — она на его руках, я тогда замерла, не понимая причины неловкости, которую вдруг почувствовала, а теперь вот поняла. Так-то нет ничего странного в ее влюбленности — было бы даже удивительно, случись иначе — Сережа такой… Я даже понимала ее, но вот его отношение к ней… какое оно? Просто забота, конечно же. Он тогда ясно дал мне понять, что девушка с такой внешностью не может быть с ним.
Я решила не делать преждевременных выводов. Мы поужинали втроем, а потом я уехала домой. Сергей уговаривал остаться, но я была уверена, что Одетта не даст нам не то что…, даже выспаться Сергею не даст перед работой, если я останусь. Да и неловко было бы знать, что она находится за дверью. Ревновать к ней было глупо, и чувствовала я не ревность, а что-то другое… очень странное — я понимала ее, очень хорошо понимала, что она должна чувствовать, если моя догадка верна. Что такое безответная и безнадежная любовь, я
