( Не ) мой ребенок (СИ) - Рымарь Диана

Жду, что она ответит, но лгунья молчит в тряпочку. Уже собираюсь сам продолжить разговор, как вдруг она выдает:

— Зачем же ты хотел на мне жениться, если все еще что-то чувствуешь к Анжеле?

— Что такое? Тебе можно встречаться с бывшим, а мне нет? Потрясающее лицемерие, Мирослава…

— У тебя нет сердца! — вдруг кричит она. — Я такая дура, что тебя полюбила…

— Обойдемся без истерик, Мирослава, — снова перехожу на деловой тон. — Ни мне, ни вам они не нужны. И не вздумайте морить себя голодом, у вас на карте достаточно средств на еду. Я что-то не видел, чтобы вы куда-то выходили, покупали продукты. Будьте добры кормить моего ребенка как полагается. Иначе я найму соответствующих людей, и они будут следить за вашим рационом. Это ясно?

— Ты настоящий робот… — говорит она обиженным донельзя голосом. — В тебе нет ничего человеческого…

Она все же бросает трубку.

Еще долго сижу на том же месте, пялюсь на ее фото в телефоне.

До чего же красивая, сучка… Каждая ее черта, каждый волосок мне мил. Неужели это так сложно — оставаться мне верной? Я так плох в постели? Или я недостаточно хорошо с ней обращался?

Так, надо заканчивать с этими мыслями. Мире больше нет места в моей жизни, и точка.

Следующий звонок я делаю в клининговую службу.

Хочу, чтобы в доме не осталось ни единой ее волосинки, ни единой вещи. Вообще ничего. Хочу стереть ее из своей жизни. Может, тогда я снова смогу нормально дышать?

Глава 44. Серная кислота

Часть 3. Цена женской обиды

Глава 44. Серная кислота

Глеб

Блуждаю по дому, наблюдаю за действиями горничных.

Они расторопно приводят дом в порядок, собирают женские штучки, которые Мира разложила по всему дому. Тут ее книга по беременности, там планшет на подзарядке, в ванной куча баночек и тюбиков, виноградное масло, которым она натирала животик, чтобы не было растяжек. И это не говоря уже о ворохе одежды, которая занимает добрую часть гардеробной.

— Не оставляйте ничего, — напутствую горничных. — Если сомневаетесь в том, чья вещь, спрашивайте.

Спускаюсь на кухню перекусить, и тут же вспоминаю, что в последний месяц Мира была за повара. Готовой еды нет. Открываю морозилку и достаю пачку пельменей в прозрачном пакете без опознавательных знаков.

Пельмени — пожалуй, единственное блюдо, которое я умею готовить. Научился еще со студенческих времен. Ставлю кастрюлю на плиту, жду, пока закипит вода, кидаю их.

Когда пельмени довариваются, выкладываю их на белую тарелку, сажусь есть прямо на кухне. Мне не до обедов в столовой.

Цепляю самый симпатичный, обмакиваю в сметану. Кладу в рот и тут же морщусь.

Нет, нет, вкус шикарен! А какой еще может быть вкус у пельменей, которые приготовлены из мраморной говядины, которую я сам же отбирал по просьбе Миры. Вспоминаю, как она рассказывала, что налепила пельменей впрок на всякий пожарный случай, ведь я их люблю. Сразу понимаю, кто автор данного блюда. Слишком они вкусны для покупных, уж мне ли не знать, я их съел за одинокую жизнь не меньше тонны, причем самых разных фирм.

Вот она — женская забота во всей красе. Только в толк не возьму, на кой черт она обо мне так старательно заботилась, если решила изменять? Это какой-то садистский план, чтобы мне потом было в триста раз больнее от ее ухода?

Тяну руку к тарелке. Первый импульс — выкинуть все к чертовой матери. А потом провести ревизию холодильника и вышвырнуть все полуфабрикаты, которые она приготовила.

С другой стороны, это ведь глупо — раскидываться едой.

Тем более вкусной.

Тем более, когда голодный.

До чего же обалденные пельмени, заразы такие! Прямо просятся в рот. Даже понять не успеваю, как съедаю их все.

А потом подхожу к холодильнику и сдираю с него магнит со смешной собачьей рожицей, который она купила на днях. Швыряю в мусорку.

Хочу серной кислотой выжечь Миру из своей жизни.

И в то же время мне жалко ее выжигать…

Вообще, я дикий аккуратист, люблю, когда все на своем месте. Однако мне очень нравилось, как Мира разбрасывала по дому вещи. Было приятно натыкаться на живые доказательства того, что она живет со мной. Это каждый раз вызывало улыбку. Там вазу поставит, тут коврик постелет. Удобный пуфик в прихожей — тоже ее идея.

Возникает ощущение, что вместе с ее вещами из моей жизни уйдет то самое доброе и светлое, что я так ценил. Уйдет, будто и не было. Будто я никогда не жил с нежно любимой женщиной. От этого жутко больно и хочется лезть на стену.

Эх, жаль я не Человек-паук…

Нет, так дело не пойдет.

Эдак через сутки-другие я начну дико по ней скучать, а там и рукой подать до слабоумного поступка вроде звонка «Вернись, я все прощу».

Мне нельзя ее слушать, нельзя прощать. Я себя не на помойке нашел. Такие, как она, недостойны прощения. Это вопрос времени, когда она предаст снова. Что, если я еще сильнее в нее влюблюсь? Тогда разрывать отношения будет вдвойне больно, втройне.

Мне нужно как-то от нее отгородиться. Так почему бы это не сделать при помощи Анжелы? По крайней мере, она никогда мне не изменяла.

Достаю телефон, снимаю с блокировки номер, который сам же и заблокировал. Звоню бывшей жене.

Один гудок, пять, семь. Она не берет трубку.

Долго сижу в кресле в гостиной, гипнотизирую мобильный. Может, и к лучшему, что не ответила?

И тут она мне перезванивает.

— Глеб? Я не поверила своим глазам, когда увидела твой номер…

— Почему не брала трубку? — спрашиваю серьезным тоном.

— Знаешь ли, дела, дела… — тянет она жеманно. — У меня без тебя, вообще, очень насыщенная жизнь. Что ты хотел?

— Приезжай, давай нормально поговорим, — отвечаю со вздохом.

— Что мне, делать больше нечего? — В ее голосе сквозит самодовольство.

— Не хочешь? Ладно, я понял…

Уже собираюсь положить трубку, как она тут же начинает пищать:

— Глеб, я приеду! Я первым же свободным рейсом прилечу… Ты меня встретишь?

— Встречу…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Глава 45. Шутки кончились

Мира

Я никак не могу прийти в себя после разговора с Глебом.

Мысли путаются, а в груди жжет и давит, прямо как в то время, когда я жила с Антоном.

Лежу на кровати пластом и не знаю, что мне теперь делать со своей жизнью.

Не покидает чувство нереальности происходящего. Еще вчера я была счастливой невестой, любимой женщиной. Зато сегодня уже никакая не любимая, а так, не пришей кобыле хвост. Брошенная и совершенно ненужная.

Бесконечно кручу в голове, что я могла сделать вчера, чтобы избежать того, что случилось. Я ведь всего лишь пыталась выгадать немного времени, чтобы избежать непоправимого и при первой же возможности выскочить из квартиры. А не начни я отвлекать Антона разговорами, Глеб мог застать его за тем, как он сдирает с меня одежду или делает что-нибудь похуже. И не факт, что Глеб поверил бы, что все не по моей воле. Хотя нет, факт, что не поверил бы, судя по его реакции! Куда ни глянь, всюду клин.

Хотя, без сомнений, во вчерашнем есть немалая доля моей вины.

Я могла запереть дверь! Тогда Антон не пробрался бы в квартиру так просто. Но ведь я держала ее запертой, пока искала паспорт. Открыла ее, только когда собиралась выходить, а потом вспомнила, что забыла пакет с платьем, вернулась за ним. Обернулась, а в дверях этот шизик…

Я могла рассказать Глебу про Антона раньше. Могла… Больше того, должна была! У меня был миллион возможностей это сделать, ведь мы с ним много говорили по душам. Я рассказывала о детстве, школьных годах. Но замужество для меня всегда было самой болезненной темой, поэтому я ее обходила. Антон полгода не появлялся! Откуда я могла знать, что он станет меня выслеживать? Я ждала, что он станет меня преследовать, сразу после того как сбежала, но не через полгода.