Торжественное открытие (ЛП) - Майлс Эйва

Ее взгляд поднялся к живописному виду над полем. Горы обещали суровое выживание, которое она ценила. Ветер мог подуть с минуты на минуту. Мог пойти снег. Но они не склонились и не сломались. Они стояли во весь свой рост. Она была бы не прочь побыть горой.

Ноги Кита подпрыгивали в такт музыке, которую слышал только он. Она положила ногу на ногу и поерзала, надеясь устроиться поудобнее. У нее не было и ни йоты сомнений, что металлические кресла на трибунах изобрел мужчина.

Дастин мчался впереди всех с мячом, ведя с точностью, отточенной в отборных футбольных лигах круглый год и недельных лагерях.

— Вперед, Дастин. Вперед! — крикнула она, когда он обошел другого игрока.

— Да! Забей в цель, Дастин, — добавил Кит, вытирая растопленный шоколад о футболку с шоколадной крошкой мюсли.

Она схватила влажную салфетку.

— Бей, — прогремел грубый южный голос с нижней части трибун.

Ее пальцы от удивления выронили салфетку. Она упала сквозь металлические перекладины на землю.

Дастин бросился вперед и ударил ногой по мячу. Тот влетел в угол ворот с такой силой, что сетка отодвинулась назад, как парашют, прежде чем упасть на место.

— Да! — воскликнул ее сын и поднял кулак к небу — его фирменный жест после гола.

Они с Китом захлопали в ладоши.

— Хорошая работа, Дастин, — выдавила она, но ее внимание переключилось на мужчину, который шел к ним по трибуне.

Ретт был одет в простую белую футболку, подчеркивающую его длинный, крепкий торс — о небеса — и облегающие джинсы с потрясающими коричневыми кожаными ботинками, которые она когда-либо видела на нем. Его ковбойской шляпы нигде не было видно.

— Круто, Дастин! — крикнул он через плечо.

Ее сын восторженно помахал рукой. Ретт взмахнул в ответ.

Эбби схватила свою сумочку спереди со скамейки и положила ее рядом с собой, пытаясь тем самым показать, что свободное место рядом с ней, занято. Ретт ухмыльнулся, поднялся по узкому лестничному проходу, поднял ее сумочку и положил ее на место на соседний ряд перед ними. Он сел, толкнув ее бедром.

Ее взгляд оставался прикованным к полю. Где было ее самообладание?

Боковым зрением она увидела его пристальный взгляд, скользнувший по ее лицу, будто он любовался множеством ракурсов какой-то картины.

— Привет, Эбигейл.

Его интимный тон заставил ее прикусить щеку.

— Ретт. — Ее голос звучал напряженно, как и ее прямая спина. — Я думала, ты будешь тусоваться с Рай и компанией.

— Они уехали прошлой ночью. Уверен, что скоро увижу их снова, теперь, когда вернулся в Штаты. — Он дотронулся до нее, потянувшись к Киту. — Итак, кто этот маленький парень?

Кит ответил Ретту так же, как и отвечал всем взрослым. Он ухмыльнулся.

— Я — Кит. Моя мама Пегги МакБрайд. А ты кто такой?

Ретт пожал ему руку, все еще наклоняясь достаточно близко к Эбби, проведя рукой по возвышению ее груди. Ее внутренности свернулись, как бумага в огне. Она толкнула его локтем. Жестко. Он хмыкнул, а затем опять как бы случайно дотронулся до ее груди.

— Я — Ретт Батлер Блейлок, друг семьи. Я играю в покер, как Мак.

Она вдохнула его убийственный одеколон, к которому так привыкла и так скучала по нему, когда он был на другом конце света. Древесный мускус намекал на секс, веселье и немного бунта. Разве она не сама купила этот одеколон ему? Подумав тогда, что название «Нарциссо Родригес Лимитированное издание» одновременно было забавным и ироничным. Более самовлюбленного мужчину, чем Ретт невозможно было найти? Он рассмеялся, но его рот сжался на миллиметр. И все же она не помешала ему купить его. Когда она успела стать такой жестокой?

Кит подпрыгнул на своем сиденье.

— Ты много выигрываешь? Дядя Таннер говорит, что нужны стальные нервы, чтобы играть так, будто это настоящая работа. Сталь действительно твердая, ты же знаешь. У моей мамы стальные нервы.

— Встречался с ней. Прекрасная женщина. Тебе повезло, что она твоя мама.

— Угу, — согласился ее маленький компаньон.

— И почему ты решил присоединиться сегодня к нам?

— Мама расстроилась. Мистер Мейвен сказал, что сможет ее подбодрить. Сегодня она сломала наш измельчитель бумаги.

— Слышал. Он отвез ее ко мне домой. Мы устроили для нее сюрприз.

Эбби думала, что он введет ее в курс дела. Значит, он был замешан в этом деле с Маком? Почему она не удивлена? Нахмурилась. Возможно, ей и не нравилась мысль, что он связался с этой женщиной, но это дело касалось брата. Если эта женщина снова причинит боль ей, ее брата и Дастину, она вмешается, только тогда.

— Что вы там устроили? — спросил Кит.

— Ну, ты сможешь поинтересоваться у своей мамы, когда она вернется домой. Это секрет. Тебе нравятся секреты?

Он отрицательно покачал головой.

— Мы не любим секретов у нас дома, так мама говорит.

Ретт театрально прижал руку к сердцу.

— Раздавлен по-быстрому.

— … на повал, — поправила она.

Он подмигнул.

Кит хихикнул.

— Но мы любим сюрпризы.

— Гораздо лучшее слово. Дай мне пять.

Их ладони встретились перед ее лицом, такие разные по размеру, она была поражена, когда они соединились.

— Я сам не очень люблю секреты, — произнес Ретт мальчику. — Твоя мама — мудрая женщина.

Ретт хотел докопаться до нее. Она уставилась на поле, желая, чтобы футболисты закончили перерыв и снова занялись игрой. Отвлекающий маневр позволил бы легче игнорировать Ретта. И, Боже, а ей необходимо было игнорировать его.

— Не хочешь спросить, что я здесь делаю? — задал вопрос Ретт.

Она прищурилась, сожалея, что сейчас не светит солнце. Тогда бы она надела темные очки, из-за которых ему было бы труднее видеть ее глаза.

— Полагаю Дастин сказал тебе о тренировке.

— Ты правильно поняла. — Он вытащил из кармана пакетик с семечками (основная еда Ретта) и предложил ей.

— Нет, спасибо.

— Кит?

— Спасибо, но мне больше нравятся другие. Когда плюешься шелухой на траву, и никто не сердится. Сначала это было довольно сложно, но я разобрался.

Ретт усмехнулся в своей обычной сексуальной манере, отчего у нее по спине пробежали мурашки.

— Мне тоже такие нравятся, но Эбби не очень любит, когда мужчины плюются, поэтому принес шелушённые. — Затем у него хватило наглости снова подмигнуть ей.

Он чертовски хорошо знал, что ей не нравилось плеваться семечками. Как-то он попытался научить ее очищать семечки, но ей это не понравилось. Он смеялся как сумасшедший, когда она выплюнула мерзкий шарик шелухи, попав себе на сандалю. Стряхнув шарик, она присоединилась к его смеху. Потом он целовал ее до бесчувствия, а потом перекинул через плечо. Она остановила свои воспоминание на полпути.

Кит смотрел на нее другим взглядом, будто она была помешанной на чистоте мамочкой, какой она собственно и была. Она еще раз ткнула Ретта локтем в ребра, так как он продолжал наклоняться над ней.

Он схватил ее за локоть и стал щекотать. Она издала пронзительный смешок, подскочив на фут со своего места.

Ее смешок разнесся по полю.

Она отдернула руку.

Глаза Кита расширились.

— С вами все в порядке, мисс Мейвен?

Другие родители, которые наблюдали за тренировкой, оглянулись на них.

— Все хорошо, — чопорно ответила она, скрестив руки на груди.

Ретт опять начал ее щекотать. Она снова хихикнула, уперлась ногами в металлическую плиту, стараясь не подпрыгивать.

— Прекрати, — прошипела она себе под нос.

Его дьявольская ухмылка заставила ее сердце застучать в ушах.

— Я ничего не могу с этим поделать. Мне нравится слышать, как ты смеешься. Скучал по твоему смеху. Разве у нее не замечательный смех, Кит?

Бедный ребенок просто кивнул, вероятно, задаваясь вопросом, что, черт возьми, происходит.

— Вы боитесь щекотки, мисс Мейвен?

— Как Божий день, сынок, боится, — ответил Ретт.

В его глубоком голосе звучала тоска, пробуждая воспоминание, как сильно ему нравилось щекотать ее, пока они вместе находились в постели, заставляя ее заливаться смехом. Позже она кричала по другой причине — обычно его горячее, накачанное тело находило такие места, которые она и представить себе не могла, что они существовали у нее. Она думала, что была фригидной… до Ретта. Часть ее скучала по своему невежеству. Другая часть жаждала, чтобы ее выпустили из клетки.