Нарисуй мне любовь (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

Я медленно проехала по дороге, посматривая по сторонам: некоторые дома совсем разваливались, участки заросли травой, судя по всему, там никто не жил. Всего было домов двадцать, а жилых, на мой взгляд, четыре. Перспективно. Бросив машину у ближайшего, я отправилась к калитке. Дом был старый, деревянный, когда-то голубого цвета, теперь какого-то пыльного. Белые резные окна, трава на участке выкошена, небольшое крыльцо с перилами. Собак не наблюдалось, да и кого тут опасаться? В окнах горел свет, не успела я ступить на крыльцо, как отворилась дверь, и показался дед строгой наружности: небольшое лицо с нависшими над глазами бровями, придававшими грозности, широкий нос, узкие сжатые губы. На голове кепка с маленьким козырьком, одет в простую рубаху и тренировочные штаны. На меня смотрел с подозрением, так что я замерла.

— Вам кого? — поинтересовался сурово.

— Я… Я ищу Николаевых.

Он вздернул брови в удивлении, отчего лицо его потеряло суровый вид и стало забавным.

— Дык это… — он почесал затылок, кепка съехала на лоб, — уехал он.

— Далеко?

— Черт его знает. Как все случилось, так и уехал.

— Случилось что?

Мужчина замолк, раздумывая, потом спросил:

— А ты зачем его ищешь-то?

Помявшись, я сказала:

— Я сына его ищу, Андрея, — выдохнув, добавила, — я дочь его.

Тут дедок аж рот открыл.

— Как дочь? Еще одна?

— В каком смысле?

— Васька, — открылась дверь, и показалось полное старушечье лицо, — ну чего девку на пороге держишь, давайте уж в дом и поговорим.

Дед нахмурился, но махнул мне рукой, предлагая следовать за ним. Видимо, любопытство оказалось сильнее приличий, по крайней мере, бабушкино. Старушка оказалась маленькой и круглой, широкое лицо с большим носом, добрые глаза, в чем-то супруги были похожи. Звали старушку Марией, на вид им было около семидесяти. Бабушка передвигалась бодро, семеня маленькими ножками, дед шел размерено, не спеша. Из небольшого предбанника, заваленного хламом, мы попали в широкую комнату, служившую одновременно кухней, столовой и гостиной, если можно применить такое понятие к избам. Куда больше подошли бы слова вроде: это была большая горница, в данный момент тускло освещаемая стоящей в центре стола масляной лампой, отчего углы тонули в темноте и глазом можно было выхватить только большую белую печь да сам стол с обычными скамейками без спинки возле него.

— Садись, — сказала мне старушка, — рассказывай. Значит, ты Андреева дочка? А откуда ж ты взялась?

Так, истории тут любят. Надо врать убедительно, и есть шанс узнать интересующие меня факты.

— Я из областного центра. Мама меня одна воспитывала, разговоров об отце избегала. Но недавно рассказала, как его зовут и что родом он из Березняков. Вот я и отправилась сюда, надеясь его разыскать.

Они переглянулись, бабуля вздохнула.

— Правду говорят: горбатого могила исправит, — высказалась она, — видать, заделал тебя, когда в институте учился, да деру дал. Вполне в его стиле.

— Расскажите о нем, пожалуйста. Я так поняла, что-то тут случилось?

Чета снова переглянулась, старушка поднялась и стала хлопотать с чаем. Дед Василий снял кепку и, положив на стол, разгладил ее рукой.

— Что тут сказать, — начал он, — где Андрей сейчас, мы не знаем, никто из местных не знает. Серега, отец его, когда-то сказывал, что он в соседнюю область уехал, но на этом все. Здесь Андрей года три не появлялся… Да и не появится уже. Дом их через два от нашего по этой стороне, весь покосился, рухнет скоро. Место здесь глухое, за участки никто не держится, все разъехались, одни старики доживают, и тех осталось… — он печально махнул рукой, я ждала, решив его не торопить. Баба Маша поставила на стол чашки с пахучим травяным чаем и розетку с вареньем, сама уселась рядом с Василием. Сделав глоток, я осторожно спросила:

— Значит, у Андрея есть ребенок?

— Да, — кивнул Василий, поджав губы, — дочка. Катюшкой зовут, загляденье девочка. — Старушка на эти слова вздохнула, а дед, наконец, перешел к рассказу. —

Папаша непутевый был, до баб слабый, вот и Андрей в него пошёл. Серега всю жизнь гулял, уж деревня небольшая, он и то ни одной юбки не пропускал. Молодой видный был, красавец, бабы-то дуры и велись. Только он долго ни с кем не жил, глянь, уже опять за новой ухлёстывает. В итоге все же забеременела одна, Светка Мальцева, женили его, а толку? Все равно налево ходил. Наши-то поумнели, воротились от него, так рядом деревни, и в Кривцах работал, там уж посёлок большой.

А потом у Федоровых дочь подросла. И красавица такая, все на неё заглядывались. Ну и Серега тоже, ничего, что старше её на столько… А она девка ранняя была, боялись уж, как бы он её не соблазнил… Но она уехала в Сосново учиться, а оттуда и вовсе в соседнюю область, так что обошлось. Серега-то крепко сох по ней, после её отъезда изменился, пить начал. Но он тихий был, выпьет и спит, а то байки травит… Жене его только в радость. Да вот года четыре прошло, и померла она. Рак. Серега враз пить бросил, работать стал за двоих, сына же надо растить. И все ходит серьёзный, словно в своём мире, думает о чем-то. А как-то зимой уехал и пропал. Ну все решили: запил да замёрз по пьяной лавочке. А он вдруг вернулся, да не один, с ребёнком. Девчонке три года было, испуганная, забитая, боялась всего. Мы все обалдели, кто, откуда. Удочерил, говорит. И все, больше ни слова. Сначала судачили-судачили, потом привыкли. И к Анечке тоже. Но видать, отложилось в голове у неё, очень она замкнутая росла. Только с Андреем и дружила. Он уж её оберегал ото всех, ухаживал, играл. Как подросла, в школу, из школы водил… Все умилялись. А потом он учиться уехал. Анечка это очень тяжело переживала, замкнулась в себе опять. Пять лет его не было, потом приехал. Как сейчас помню, она его встречать бежала по дороге. Он ее схватил и закружил, а она смеётся, обнимает его. И опять все умилялись… Месяц Андрей пробыл тут или около того, так Аня за это время расцвела. Уехал — опять закрылась, ещё больше, кажется. Думали, учиться поедет, найдёт парня какого, куда там, она в их сторону и не смотрела. Вся в себе. Лет пять ещё прошло, наверное, опять Андрей приехал. Глянь, девицу словно подменили, снова радуется, смеётся. Серега уж просил его остаться или Аню с собой забрать, раз она так привязана к брату, но тот отнекивался все. Потом уехал, а через месяц новость: беременная Анька.

— Что? — я обалдело открыла рот. — Вы хотите сказать, что Андрей и его приемная сестра…

Я не смогла этого сказать вслух, просто не смогла, дед кивнул.

— Точно. Ребёнка он ей заделал, а сам свинтил. Серега, когда узнал, рвал и метал, его понять можно, пусть приемная, но все же воспитаны они были как брат и сестра… Ну мы так думали, а потом он напился с горя, впервые за много лет, и рассказал правду. Оказалось, никакая Аня не приемная, а самая что ни на есть его дочь.

— Как это? — у меня уже мысли путались.

— Да вот так. Я же говорил, сох он по Ленке Федоровой, только никто не знал, что роман у них все же случился. Она в Сосново училась, там он её и изловил… Под конец учёбы забеременела и сбежала от позора. Да и что ей тут делать? Её же тетка воспитывала, родители в аварии расшиблись, когда Ленке лет семь было, вот сестра отца её к себе взяла. Но Ленка там не особенно прижилась, так что отъезд никого не удивил, а оказалось вон оно что… Серега-то и хмурый был, потому что о ребёнке знал, найти её хотел. Только ничего бы не вышло, если б она сама не сглупила. Письмо ему прислала, мол, зла не держи и все такое. Адреса обратного не было, но штемпель почтовый стоял. Так Серега подался искать её и нашёл. Ленка замуж вышла и дочь родила, Серегину, а растила вроде как от мужа. Он перед ней не объявился, а когда жена умерла, переклинило его. Вроде как сын вырастет, уедет, а он один останется. Собрался и уехал в тот город.

— Хотите сказать, Николаев выкрал девочку? — у меня мурашки побежали. Что за народ вокруг, только дай возможность ребёнка украсть… Смешно звучит, а на деле что-то не очень.