Анатолий Чупринский - Пингвин влюбленный
— Зажигание сбито. И третью свечу забрасывает.
— Осилишь?
— Без проблем. Оставь до завтрашнего вечера.
— Что мне это будет стоить?
— Не бойся, меньше не возьму, — усмехнулся Сергей. Он достал из кармана миниатюрный калькулятор, покусывая губы, потыкал в него пальцем. Потом показал Суржику сумму на маленьком экране.
— По-божески, — согласился Валера. И неожиданно для себя предложил, — Давай, организуем автосервис? Ты будешь машины починять, я клиентов находить. И деньги подсчитывать?
— Не получится, дорогой! — усмехнулся Сергей Кострюлин. — Я в армию возвращаюсь. Контрактником. Ты мой последний клиент.
— Не вписался на повороте в новую жизнь?
— Что здесь у вас хорошего?
— Свобода, демократия, рынок… — усмехнулся Валера.
— Знаешь, дорогой! Там… — Сергей неопределенно мотнул головой куда-то в сторону, — …все проще. Есть они, есть мы. Они враги, рядом — товарищи, друзья. А здесь у вас что? Кто друг, кто враг? Кому верить?
— И куда? — непроизвольно вырвалось у Суржика.
— На мой век «горячих точек» хватит.
Суржик смотрел на этого совсем еще молодого парня и вдруг почувствовал себя опять тем же самым толстым и неуклюжим Валериком. Маленьким мальчиком, которому ни за какие коврижки не перегнать остальных, не пересечь первым заветную черту у леса на некошеном лугу.
«Ведь он одного возраста с моим Игорем!» — мелькнуло у него в голове. «Ведь я, как минимум, вдвое его старше!».
На следующий день Суржик заберет свой «Форд» у Сергея Кострюлина. Расплатится, поблагодарит. И оба разъедутся в разные стороны. Чтобы больше никогда не встретиться.
Если бы Суржик всего лишь поинтересовался происхождением фотографии на лобовом стекле «Копейки», спросил: откуда она, и все такое. Он был бы ошарашен! Сергей, вполне возможно, назвал бы ему нынешнее местопребывание Нади. И Суржик, очертя голову, ринулся бы туда…. Но ни одному из них даже в голову не пришло, что они оба «ушиблены» одной и той же рыжей девушкой.
Для чего-то эта встреча была нужна. Какой-то в ней был смысл.
В жизни не бывает случайностей.
Засыпая на диване в своей огромной и в одночасье ставшей неуютной квартире на Фрунзенской набережной, Суржик услышал…. Где-то этажом выше гремел телевизор…
«Румба-а, хороший танец!
Румба-а, танцуют все!»
…Ах, как ОН и ОНА танцевали на палубе теплохода «Федор Шаляпин»! Многочисленные пассажиры не раз награждали их аплодисментами. Светились и мигали разноцветные фонарики на всех поручнях и мачтах белого теплохода…. Кружились на темном небе звезды над головами танцующих …. Весь мир, все мироздание качалось в едином ритме под звуки неистовых гитар и аккордеона….
После заключительных аккордов небольшого оркестра из двух гитаристов, ударника и аккордеониста, пассажиры устроили им бурную овацию. Ее слегка вспотевшее лицо светилось неподдельным счастьем. ОНА поклонилась и сделала книксен. ОН не остался в стороне, щелкнул каблуками, как заправский гусар и, заложив левую руку за спину, отвесил несколько четких поклонов на все четыре стороны. Оба до такой степени тонко чувствовали друг друга, так были пластичны, выразительны, темпераментны, никому из пассажиров и в голову не могло прийти, что ОН и ОНА впервые танцуют вместе. У всех сложилось абсолютное убеждение, они имели счастье наблюдать двоих победителей какого-то международного конкурса бальных танцев.
«Румба-а, поет испанец!
Румба-а, на корабле!»
На теплоход «Федор Шаляпин» они попали совершенно неожиданно. Медленно катили на «Форде» по Ленинградскому шоссе мимо Северного речного порта, возвращались из за города. Надя, случайно повернув голову, увидела сквозь зелень деревьев гирлянды разноцветных фонариков, которыми были украшены обе палубы и мачты. Она, не отрывая взгляда от пришвартованного теплохода, положила руку на плечо Суржика. Он притормозил, и до них донеслись звуки «Румбы» с верхней палубы.
После зажигательного танца они долго сидели на высоких стульях в баре, тянули через соломинки коктейль, почему-то под названием «Леопард» и угрожающе рычали друг на друга. Яростно, выпучив глаза, шипели и скалили зубы, как пара диких животных, из породы кошкообразных, тигроподобных. Такой меж ними состоялся диалог. Кто кого перерычит! Кто кого запугает до смерти!
Один раз ОНА с яростным шипением даже потянулась к его лицу своими выпущенными когтями. ОН отшатнулся и упал с высокого табурета. Со стороны они вполне могли сойти за парочку сумасшедших. Но большинство посетителей бара видели их зажигательный танец на палубе, понимающе кивали головами и улыбались.
Вообще, пассажирам «Федора Шаляпина» не было никакого дела друг до друга.
Поздней ночью, сквозь шум безобидных речных волн, доносящийся из открытого иллюминатора, сквозь гул двигателей теплохода, шепот в каюте:
— Не бойся. Ничего не бойся. У тебя все будет хорошо.
— Ты — единственный человек, которому я верю в этой жизни…
— Все будет так, как должно быть. Как предрешено. Господь щедр, если одной рукой отбирает, другой дарует…
— Я не крещеный…
— Это неважно. Господь все видит, все знает… Ничего не бойся…
Теплоход предоставлял обеспеченным парочкам возможность провести ночь на свой вкус. Покупай билет, получай ключ от двухместной каюты и делай что хочешь. Хоть на голове стой всю ночь, занимайся йогой. Спиртное и ужин стюард доставит прямо в каюту. Можешь всю ночь просидеть в ресторане и дегустировать все подряд напитки. Или стоять со своей девушкой на носу теплохода до посинения и, раскинув руки в стороны, вдыхать упругий речной воздух, ощущая себя героями «Титаника».
Под утро сонных и еще не трезвых пассажиров поднимет мелодичный звон колокола, извещающий о прибытии в Северный речной порт…
8
«Внимание! Розыск! Надежда Соломатина, 23 года, рост 68, была одета…». Ксерокопии с афиш Мальвины бросались в глаза Суржику возле каждого отделения милиции. Он морщился и отворачивался. На них Надя была похожа на кого угодно, только не на саму себя. Прошло больше месяца, и Валера с ужасом вдруг понял, что начинает забывать ее лицо. Проклятие какое-то!
Несколько раз на улицах Суржик, заметив со спины в толпе, как ему мерещилось, Надю, бросался следом и, схватив за руку очередную девушку, резко поворачивал к себе. И каждый раз потом долго извинялся, просил прощения и сокрушенно качал головой. Девушки, быстро взглянув ему в глаза, почему-то сразу понимали, — ЧТО происходит с этим, уже немолодым, полноватым, лысоватым мужчиной. Сочувственно кивали и шли дальше по своим делам. Изредка оглядывались.
