Астра - Роль «зрелой женщины»
— Я никогда не видела цветущего винограда, — качнула головой Марианна. — А ты, оказывается, художник? Знавала я одного художника, — будто во сне проговорила она.
Сергей напрягся, но она уже отвлеклась.
— Ты и маслом работаешь?
— Я архитектор, мы все немножко живописуем. Смотри, что нам предстоит возвести в Грозном, — он показал на макет.
— Как в Грозном?
— Очень просто. У нас договор на несколько лет.
— Там опасно, Сережа. Ты не представляешь, что там делается!
— Ничего.
Он прошелся по кабинету. Открыл дверцу книжного шкафа и вдруг шагнул в него.
— Иди-ка сюда.
Там оказался вход в небольшой спортзал. С потолка свисали гимнастические кольца и кожаная груша, лежали гантели, гири, боксерские перчатки, стояли два спортивных тренажера. В углу белела душевая кабина.
— Намотаешься по стройкам, жизни не рад, а заглянешь сюда — и снова как новенький. Здорово, правда?
Марианна с серьезностью посмотрела на него.
— Сережа… скажи … ты всегда решаешь все сам?
— Да. Привыкай.
Она помолчала. Он тоже.
— Когда ты летишь?
— Завтра в полдень.
— А почему я ничего не знаю?! — вскрикнула она.
— Я не хотел огорчать тебя накануне нашей свадьбы.
— Сережа!
Она опустила голову, удерживая слезы. Вышла из спортзала в кабинет, прошлась, переживая, вдоль придвинутых тяжелых стульев, молча взяла свою сумку, перчатки. Они спустились вниз. Сергей отворил дверцу машины.
— Садись, подброшу тебя в Академию. Поговорим по дороге.
Они развернулись, промчались вниз по Тверской, миновали Охотный ряд. Из глаз Марианны текли слеза. Сергей молчал.
— Когда ты вернешься? — спросила она почти спокойно.
— Двадцать восьмого апреля к вечеру.
«Сегодня двадцать четвертое», — подумала она.
Подъехали к величественному зданию Академии. У входа возле колонн стояла, покуривая и греясь на солнышке, Инга, облаченная в длинный сетчатый казакин и короткую юбку. Заметив «Мерседес», Марианну и молодого бизнесмена за рулем, она лениво помахала мизинцем в знак приветствия.
— Кто это? — спросил Сергей.
— Инга. Моя наставница и подруга.
Сама того не ведая, Инга помешала им проститься перед разлукой.
Наутро Марианна позвонила ему в офис. Была половина десятого.
— Сергея Ивановича нет, — произнесла секретарша.
— Это Марианна, — напомнила она. — Мне нужно поговорить, пока он в Москве.
Секретарша не изменилась.
— Вам ясно сказано, его в офисе нет. Оставьте свое сообщение, я передам, если он появится.
Марианна набрала номер мобильного, но тот был отключен. Плохой знак, качнула головой она.
К Марианне Дима зашел дня через три после приезда и расколбасных встреч с ребятами. Был выходной, погода стояла жаркая, листва на деревьях распустилась, и, то-есть, «за окном цветет виноград, а мне…».
Она открыла ему, одетая в тренировки, с платком на голове, потому что занималась обычным весенним делом, мыла окна. Сергей звонил каждый день, был шутлив и нежен, говорил таким голосом, таким мужским, что она замирала… Послезавтра. А там шестнадцатое мая… Он так решил.
— Здравия желаю, — сказал Дима приготовленные слова.
— Ой, Димка! — она бросилась ему на шею, таким он был красивым, плечистым, в пятнистой одежде. — Мама! Смотри, кто пришел!
Татьяна Алексеевна тоже обняла солдата.
— Дима, родной! Совсем мужчина! Марианна, заканчивай с уборкой, садимся за стол.
Они выпили водки за его здоровье, за приезд, за встречу.
— Совсем взрослый мужчина. Как служба? Нам Гоша рассказывал… Тяжело?
— Ничего особенного, Татьяна Алексеевна. Там быстро взрослеют. А мне у вас вломно, на гражданке. Наивняк такой, лохи! Совсем жизни не знают. Все про башли да про навар.
Он стал рассказывать о службе, и не мог понять, почему его слушают с таким вниманием? О своем участии в разных заморочках он не обмолвился ни словом, но все равно получалось, что он герой, брат Гошке Алексееву, который привез им привет еще в декабре. А вот что Марианна его не ждала, как и обещала, Дима врубился сразу. Он и не рассчитывал, так, на всякий случай, просто хотелось встретиться с девушкой-зазнобушкой, столько лет дружили. Но если вообще, начистоту, в натуре, то он тянул время, чтобы собраться духом перед другой встречей. Он думал о ней день и ночь.
Марианна говорила об Академии, показала свои гобелены, альбом мирового искусства, подарила пистолет-зажигалку. Застолье под водочку, селедочку и домашнюю капустку с жареной картошечкой уже завершалось, когда Татьяна Алексеевна спросила как-то слишком серьезно.
— Скажи, Димочка, с деловым человеком, москвичом, в Чечне ничего не случится?
Он сразу протрезвел.
— Кто у вас там?
— Жених Марины.
— А-а! — он встал и протянул ей руку. — Поздравляю. Знал бы, с цветами пришел, — он поцеловал ее в щеку. — Кто он? Где? Давно?
— Он строитель. Завтра ждем обратно.
— Строителей там уважают, — солидно заверил Дима. — Вернется, никуда не денется. Все, спасибо за встречу, рад был повидаться. Еще раз поздравляю. Пока.
… Вот так, — думал он, сбегая по ступенькам. — Одни воюют, а другие шуры-муры, женихаются… Его вновь охватила потерянность, женская половина человечества показалась жестокой и вероломной… А, и она такая же, — безысходно махнул он рукой.
В этот вечер Сергей не позвонил, Марианна ждала до часу ночи. Мать дежурила в госпитале, Марианна ночевала одна с кошкой. Было страшно. Они так и уснули вдвоем. Утром телефон зазвонил чуть свет, но это был заместитель Сергея, Алексей Петрович, он звонил из своей квартиры.
— Простите, Марианна, доброе утро. Вчера Сергей выходил на связь?
— Нет.
— И со мной нет. Странно.
У Марианны стукнуло сердце.
— Что могло произойти?
— Ничего не могло, связь ненадежная. Подождем до вечера.
Перед уходом, Марианна набрала номер офиса.
— Корпорация «Возрождение» приветствует вас, — учтиво проговорила секретарь.
— Это Марианна. Добрый день. Есть ли вести от Сергея Плетнева?
— Нет вестей, — секретарь положила трубку.
Армейская форма, надоевшая до мути, очень шла Диме. Все, кто его видел, любовались мужеством, исходящим от него, чем-то родным, надежным, что внушает людям солдатская гимнастерка, шинель. Поэтому он вычистил и снова надел эту зелено-коричневую пятнистую одежду, собираясь осуществить то, ради чего приехал. Для начала он устроил засаду возле ее дома. Пришел с утра пораньше, потому что все равно, как ни крути, больше идти было некуда. Добрые дела начинаются утром. Он закурил, перекинул ногу на ногу. Время шло. Утренняя свежесть сменилась жарой, весна было ранняя. Он сидел на отдаленной беседке и наблюдал за подъездом. В такую погоду, как он понял в минувшие дни, молодые мамаши гуляют с колясками с утра до вечера, сидят в парке с книжкой или вязанием, болтают, собравшись в пеструю толпу на семь, на восемь колясок. Боясь нарваться, он обходил их стороной, но с каждым днем круги сужались. Наконец, он здесь, возле ее дома, сидит в укрытии, как десантник.
