Астра - Роль «зрелой женщины»
— Ты из Махачкалы? — спросил Сергей.
— Из Хасавюрта, — ответил тот. — В пяти километрах от Чечни.
— Как там на границе? — тихо поинтересовался Сергей.
— По-разному, — уклончиво ответил тот.
— В апреле поеду в Грозный. Начинаем работы по восстановлению города.
— В Грозный? Не советую, — качнул головой Магомед. «Нэ совэтую», — прозвучало с его акцентом.
— Время собирать камни. Кто-то должен начинать. У меня две тысячи рабочих. Есть работа — работаем.
Дверь в комнату приоткрылась.
— Ребята, идите завтракать. Все готово.
Выставка продолжалась три дня. Сергей был с Марианной ежедневно. Его переговоры завершились, и он задерживался на целые сутки, чтобы быть с нею и лететь одним самолетом.
Вручение наград состоялось в последний день. Сидя с Сергеем в третьем ряду кресел, поставленных прямо в зале перед возвышением, где за длинным столом разместились устроители, Марианна от волнения скручивала в трубочку листок с расписанием церемонии, с немецкой точностью выверенной по минутам. Все они — и студенты, и приветливые хозяева — подружились между собой, обменялись адресами, чтобы писать и приезжать в гости. Награждение началось с почетных дипломов, потом третья премия, вторая.
Наконец …
— Марианна Волошина, Россия, Гран-При и первая премия, — объявил председатель, седой и суховатый мужчина с доброй улыбкой Ганса Христиана Андерсена.
Бросив мятую бумажку, Марианна, взволнованная, в новом зеленом платье, подбежала к столу. Ей вручили два диплома, ее и Академии, конверт с денежным чеком, и огромный «Альбом мирового искусства», тяжелый, как два кирпича. Председатель легонько обнял ее, а она, поблагодарив, вдруг расплакалась от избытка чувств. Заиграл скрипичный оркестр. Смущенная, она вернулась на место. И тут Сергей при всех нежно привлек ее и поцеловал в мокрые ресницы. В зале началась овация. Их окружили, затормошили, задарили сувенирами. Всем хотелось дотронуться до любви. Председатель не останавливал, стоял, с улыбкой сложив руки на груди — русская пара нечаянно сломала регламент, но как это украсило само торжество!
Вечером, после всех волнений, они ходили по магазинам. Марианна выбирала подарки на добрую половину своей премии. Ах, счастье!… В заключение она приценилась к рулону широкой ленты, вытканной золотым узором. Двенадцать метров. Ясное дело, золота в ней было ускользающе мало, но шитье смотрелось так нарядно, а нить этого качества так долго сохраняет благородный блеск, что можно спокойно отделывать занавеси и покрывала. Но в гостинице Настя, увидев эту ленту, милая веселая Настя аж затряслась вся, и с такой мольбой принялась просить уступить ей, что Марианна лишь руками развела.
— Ну, бери, коль так.
— Я ее Магомеду подарю, на память. А деньги я тебе вышлю, в первый же день, не сомневайся, только скажи, сколько? — восклицала она, мешая слова и слезы. — Пусть помнит обо мне, посмотрит и подумает обо мне, своей Насте из Самары.
В самолете Марианна и Сергей сидели рядом, сплетя руки. Сергей, когда она тихонько поведала ему о судьбе ленты, понимающе усмехнулся. А ей стало страшно. Любовное рабство Насти было очевидно, а давно ли она, Марианна, вышла на волю?
В Шереметьево Сергея встречали две машины сразу. Тут же в аэропорту он провел краткое совещание, отправил заместителя по делам, поговорил по мобильному с пятью-шестью помощниками и клиентами, прямо из машины послал по факсу копию какого-то договора, жестко сорвался на кого-то, что-то не исполнившего, извинился перед Марианной за резкость.
Она наблюдала. Таким она Сергея еще ни видела. В его «Мерседесе» они помчались сначала по широкой автостраде, потом по кольцевой, потом через лес к ее дому.
Первой шаги Марианны услышала Туся.
— Мрр, — произнесла она с удовольствием, спрыгивая со шкафа на стол, стул, пол и стремглав бросаясь к дверям.
— Тусенька, привет! Мамуля, ты где? — вошла Марианна в свой дом.
Они обнялись.
— Мамуля, это Сережа, мой друг.
— Очень приятно. Милости прошу отобедать с нами.
Сердце матери стукнуло. Он? Татьяна Алексеевна приветливо окинула молодого человека с открытым и ясным взглядом. За столом говорили об успехе Марианны, о Лейпциге. Но телефон Сергея не умолкал, и, похвалив домашние пироги, он простился. Мать посмотрела на дочь. Как важны первые слова матери! Неосторожность может обернуться ужасной раной, обидой на всю жизнь.
— Он мне понравился, — проговорила Татьяна Алексеевна.
Марианна перевела дух. Сергей был принят, как дорогой и желанный человек.
В Академии ее ждали. Дипломы, медали, гранты не были здесь в новинку, за восемьдесят лет их накопилось столько, что вся стена в кабинете ректора была увешана почетными рамочками, но за последние годы их поток почти иссяк. Не место говорить о наших бедах… К десяти часам за длинным столом собрался весь ученый совет. Она вошла в новом зеленом платье, стройно облегающем фигуру от плеч до талии и свободно волнующемся у колен. Приобретенное в Лейпциге, оно было из Франции с фирменным знаком парижского Дома моды. Ректор поднялся ей навстречу. Марианна отдала ему красивую папку, в развороте которой на плотной бумаге с вензелями красовался сам диплом, исполненный строгим готическим шрифтом, с темной сургучной печатью и ленточкой. Ректор торжественно принял диплом из ее рук. Речь его была степенна и вполне соответствовала случаю. В ответном слове Марианна поблагодарила преподавателей, в особенности Ингу Вячеславовну Вишневскую за внимание и помощь.
На этом официальная часть окончилась. Вместе с Ингой они уединились в буфете, взяли кофе, пирожные, немножко коньяку и надолго пропали для окружающих. Марианна подарила своей наставнице хрустальную сахарницу с серебряной отделкой и гербом города Лейпцига, для сердечной полноты наполненную мелкими шоколадными конфетами в золоченых обертках.
— Ты вся светишься, — залюбовалась Инга, — Вот что значит успех.
— Это ваша заслуга, Инга.
— Не скромничай. Твое следующее произведение станет очередной удачей.
— Но это будет не гобелен. Мне уже тесно в ручном ткачестве.
Инга медленно кивнула. Эта девушка просто клад, ее отваге и способности к свежим решениям доступна любая высота. А новые находки — это соль соли любого начинания, без них не получится ничего.
— Я восхищаюсь тобой, Марианна. И готова помогать во всем.
— Спасибо. У меня как раз новая задумка.
В конце марта в Предкавказье зацвели сады. Вишни, черешни, яблони, абрикосы цвели, подчиняясь извечному обновлению, когда после холодов возвращается солнце и дает жизнь каждой травинке. Для населения это означало огородную страду, полевые работы, множество добрых сельских забот.
