Мэгги Дэвис - Телохранитель
За следующей дверью Франческа обнаружила отсек с двумя столами по сторонам от прохода, при-найтованными к палубе стульями и современным кухонным оборудованием. В камбузе царил строгий порядок, каждая вещь лежала на своем месте.
В холодильнике Франческа нашла напитки, открыла кока-колу для себя, захватила банку пива для Курта и двинулась в обратный путь.
Они держали курс к северу, оставляя за кормой побережье Палм-Бич. Восточный ветер старался прижать яхту к берегу, «Фрейя» шла галсами, порой зарываясь носом в волну. С облегчением Франческа обнаружила, что не подвержена морской болезни. На свежем воздухе она скоро проголодалась. Спустившись вниз, она разыскала на камбузе коробку сухих крекеров, съела почти все ее содержимое и вернулась на палубу, прихватив банан.
Курт не переставал посмеиваться над ней.
— Идет мертвая зыбь, — произнес он, — так что качки не будет. Можешь есть спокойно. Кстати, что ты нашла на камбузе?
Он откусил от ее банана.
— Похоже, из тебя получится неплохой моряк, — поддразнивал он ее.
Франческа нашла в каюте обрывок какой-то бечевки и завязала сзади волосы. Она была довольна тем, что отправилась на эту прогулку.
«Фрейя» упорно двигалась на север по направлению к Джуно-Бич. Делать было нечего, только смотреть на опускающееся за далекий горизонт солнце да на проплывающие мимо яхты. Их хозяева, завидев «Фрейю», приветствовали их. «Яхта пользуется большой популярностью», — подумала Франческа. Как и ее белокурый капитан, уверенно управляющий судном.
Курт рассказал, как когда-то участвовал в парусной регате, которая стартовала в Ньюпорте.
— Трудная была работенка на этих ньюпортских гонках. Для скорости с яхт снимают все, что возможно. Питаться приходится всухомятку — плиту тоже снимают, в каютах пусто и холодно, как в аду, никаких обогревателей. Спать приходилось в гамаках, и то лишь урывками. По нужде ходить — извольте за борт. Все приносится в жертву скорости. Днем и ночью ходишь сонный, мокрый и холодный, согреться удается только на солнышке. А оно почти никогда не выходит из-за туч. Все время туман, дождь и ветер.
— Звучит ужасно, — сказала Франческа.
Он внимательно посмотрел на нее:
— Да нет, восхитительно. Чувствовать себя сильным, полным энергии, когда преодолеваешь трудности, побеждаешь стихию. Вот это и есть полноценная, по-настоящему счастливая жизнь.
«Странная мысль», — подумала Франческа, глядя на его загорелое лицо с лучистыми светлыми глазами. Он говорил об ощущении счастья. Но про себя Франческа могла сказать совершенно уверенно, что в таких условиях чувствовала бы себя просто ужасно. Она предпочитала находиться в тепле, быть сытой и ее совсем не привлекала перспектива борьбы с морской стихией. С нее было вполне достаточно той воды, что наполняла плавательный бассейн.
В той обстановке, о которой с таким воодушевлением говорил Курт, человек должен чувствовать себя очень свободным, но и очень одиноким. Хотя она знала, что одиночество ничуть не страшит Курта. Он повернулся, и ее поразило выражение его глаз.
— Я предпочитаю «Фрейю», — быстро произнесла она.
— Да, конечно, — откликнулся он. — «Фрейя» — настоящее чудо.
Но его взгляд не отрывался от нее.
Франческа не спрашивала, куда они направляются, ей было приятно нестись куда-то в пространство, позабыв про весь окружающий мир.
Солнце опустилось за горизонтом, Курт зажег ходовые огни и немного изменил курс. Теперь они двигались вдоль берега. В темноте, под парусами, легко двигаясь по волнам, яхта была подобна белому призраку.
Курт опустил паруса и включил двигатель. Он выбрал для стоянки тихий заливчик. В непроглядной тьме горел одинокий огонек в окнах дома, стоящего на берегу в нескольких милях от них.
— Давай поужинаем, — предложил он.
Оказалось, что над кормой можно натянуть навес, устроив уютное гнездышко. Они уселись под навесом на индонезийских расписных подушках у низкого столика из тикового дерева и поужинали салатом и гамбургерами. Франческа принесла из камбуза бутылку красного вина. Больше он не позволил ей ничего делать.
— В былые времена здесь рекой лилось шампанское, — начал Курт, когда они прилегли на подушки, и принялся набивать трубку. — Здесь было море огней, играла музыка, смеялись красивые женщины. Яхта принадлежала вьетнамскому принцу, члену императорской фамилии, который презирал буддийские традиции, пренебрегал своей культурой и был буквально помешан на всем французском. Он хотел иметь все самое первоклассное и яхту заказал скоростную, оснащенную мощным двигателем. На этом быстроходном судне, окруженный красивыми женщинами — принц предпочитал блондинок, — он бороздил морские просторы. Роскошная обстановка яхты напоминала дорогой бордель. Разразилась война, императорская семья лишилась власти, и принц был вынужден бежать из страны. Судном завладела международная шайка — двое немцев, австралиец и пара китайцев. Они нашли «достойное» применение скоростным качествам яхты — возили на ней опиум-сырец из Бирмы через Малайю американцам на Филиппины. На «Фрейе» они могли уйти от любой погони, но англичане смогли загнать их в ловушку. Немцы попали в тюрьму, австралиец куда-то исчез, а китайцы откупились за большие деньги и остались в стороне. Яхту я увидел в Бангкоке, где она, конфискованная у контрабандистов, ожидала решения своей дальнейшей судьбы. Она была в плачевном состоянии, но это не остановило меня. Я нанял тайцев, чтобы заменить все деревянные детали, они просто кудесники по этой части. Они добывают тиковое дерево в горах и оттуда на слонах спускают большие бревна. Понадобилось немало усилий, чтобы привести ее в порядок.
Взошла луна. Франческа залюбовалась лунной дорожкой на угольно-черной воде залива. Рассказ Курта свидетельствовал о его любви к своей яхте. Что бы ни говорилось в документах, Франческа знала, что яхта принадлежит только Курту Берг-строму, и представить ее в других руках было невозможно.
— Да я тебя совсем усыпил своим длинным рассказом, — поддразнил он ее. — Ну-ка, открой глаза.
Франческа выпрямилась. Голова немного кружилась, но не от вина, а от плеска волн за бортом, лунного света, огоньков свечей, колеблемых ветерком.
— Вот мой стакан, — сказал он ей. — От этого ты наверняка проснешься.
Но напиток из его стакана лишь обжег ей горло. Жидкий огонь разлился по жилам, и она от неожиданности закашлялась.
Переведя дух, Франческа сказала:
— Пора возвращаться. Меня будут ждать.
Мысли о возвращении все настойчивее посещали ее. Сегодня после обеда она прыгнула на борт яхты Курта Бергстрома и исчезла, не сказав никому ни слова. Ей вспомнилось выражение лица Джона Тартла. Что он подумал о ней, о ее безрассудном поступке?
