Ольга Домосканова - Зачем тебе моя боль
Ночь выдалась неспокойная и практически бессонная.
Проснулась я разбитая, совершенно не выспавшаяся и в целом без настроения. Воспоминание о том, что ко мне приедет свекровь, радости мне не добавило, однако пришлось встать, сделать несколько легких упражнений для тонуса мышц и окунутся в домашние заботы.
Первым делом я замешала тесто для шарлотки, нарезала яблоки, выложила все это в форму для выпечки и запихнула в духовку, на время забыв. На стол постелила новую скатерть, расставила красиво сервиз (кстати, как бы даже не Картерами подаренный на свадьбу) и отправилась снимать высохшее белье, которое вчера еще успела постирать.
С вещами Картера вышла небольшая заминка. Можно было бы оставить их как всегда на стиральной машинке — обычно я так и делаю, а он уже сам забирает их и раскладывает по своим местам. Но ведь сегодня не обычный день, и у свекрови могут возникнуть вопросы по поводу стопки белья ее сына, сиротливо лежащей в ванной. Мало ли, пойдет руки помыть и обнаружит. Решение пришло само собой — раз уж Картер дал добро на посещение святая святых, то нет ничего плохого, если я сама разложу его вещи по ящикам и полкам.
Подбадривая себя веселой песенкой, я открыла шкаф в комнате мужа. Да, мужской шкаф разительно отличается от женского разнообразием вещей. Рубашки одна к одной висят на вешалках, там же брюки и пиджаки. На полках у каждого вида вещей свое место — футболки слева, майки справа, ниже аналогично спортивные брюки и джинсы. В самом низу два ящика, в первый я попарно определила носки, во второй стопку боксеров. И уже собиралась задвигать ящик на место и уходить из комнаты, но мое внимание привлекла смутно знакомая вещь. Я наклонилась и двумя пальцами подцепила ее, вытягивая руку на уровне глаз, при этом рассыпая на пол лежавшие внутри за какой-то надобностью деньги. В памяти моментально пронеслись моменты, как я завороженно оттягиваю резинку трусов и запихиваю туда несколько купюр разного достоинства. И, кстати, про достоинство, скрывавшееся внутри этих трусов — оно было тоже о-го-го, тактильные ощущения до сих пор остались, ровно как и слабость в ногах, возникающая, когда я вспоминаю тело, затянутое в них.
Это были именно они, бывшие в ту незабываемую ночь, называемую моим девичником, на стриптизере, едва не взявшем меня в темной каморке ночного клуба, а сейчас тихо-мирно лежавшие себе в бельевом ящике Картера и найденные мною совершенно случайно.
Стриптизерские, мать их, плавки!
Глава 20
Перед глазами стояла красная пелена бешенства — я металась по квартире, горя жаждой мщения и желанием убивать. Больше всего мне, конечно, хотелось разнести ему комнату, но с минуты на минуту на пороге нашей квартиры должна была появиться остиньора Картер, и времени на повторную уборку у меня уже не будет. Злополучные трусы уже несколько раз летали об стену, впрочем, не причинив никакого урона ни себе, ни стене. Что еще больше выводило меня из себя.
Нет сомнения, что моя самая эротическая фантазия на самом деле оказалась Картером. Этот мерзавец прикинулся стриптизером, чтобы проследить за мной, а потом завел в темный уголок и чуть не… Я закрыла глаза и перевела дыхание, призывая себя к спокойствию. На что он надеялся, пряча дома главную улику? Да и в целом — на что он вообще рассчитывал в тот вечер, выступая практически нагишом перед толпой голодных до мужского внимания женщин? Да попадись он в руки Анги, моей бывшей коллеги, она бы изнасиловала его прямо там, на сцене, и вряд ли бы ему это понравилось. Выставил напоказ все самое ценное (и, кстати, очень красивое, надо признать) и думает, что я ничего об этом не узнаю!
На меня словно ведро холодной воды вылили. Почему же я не узнала его? Не могу сказать, что видела Картера до этого случая хотя бы по голому торсу, не говоря уже о большем, но ведь видела после и вполне могла бы понять, кто есть кто! Выходит, нетрезвая голова и хорошая фантазия сделали свое дело и я, в какой-то степени, тоже виновата в случившемся, но, черт возьми, считать виноватым Картера — оно как-то приятнее.
А ведь я, дурочка, мучилась и страдала. Даже снился мне плод моих фантазий, а далеко не собственный муж. И вспоминать было и приятно, и стыдно, потому что имело место быть чувство вины. А Картер и ухом не повел за это время, виду не показал, не раскаялся в содеянном. Ведь еще неизвестно, где он закончил и с кем ту самую ночь, скорее всего, отвез меня домой (потому что другого объяснения своему таинственному перемещению я не нахожу), а дальше — кто его знает, чем он занимался.
Я схватила себя руками за голову. Альена, ты сходишь с ума. Не хватало еще ревновать этого придурка и мучиться совершенно беспочвенными, как оказалось, угрызениями совести. Пускай катится на все четыре стороны хоть сегодня же, я уже почти готова стать вдовой.
Моим мыслям, как всегда, не суждено было сбыться. В дверь позвонили, и у меня возникла стопроцентная уверенность, что за дверью стоит она, женщина, ради которой затевалась вся моя уборка и был разоблачен хитрый преступник.
Мать его…
— Здравствуй, моя девочка! — с порога остиньора Картер задушила меня в объятиях и радостно облобызала в обе щеки. — Вот, наконец, я выбралась к тебе.
Кто ж вас только звал, кисло про себя подумала я.
— Остиньора Картер, я всегда рада видеть вас у нас в гостях, — и как у меня только язык не отсох так нагло врать.
Особого приглашения пройти внутрь свекровь дожидаться не стала — просто оттеснила меня своей объемной фигурой и сгрузила на пол пакеты.
— Зови меня Селестиной, или мамой, как тебе удобно, — подмигнула она, снимая зимнее пальто.
— Хорошо, Селестина, — я сделала акцент на ее имени, давая понять, что мама у меня была, есть и будет ОДНА. Но, кажется, она этого не поняла.
— А я Лексу звоню, говорит, я уехал, Аля дома одна. Так я быстрее собираться — ишь, бросил ребенка одного.
От глупой улыбки на лице стало сводить скулы.
— Что вы, не стоило так беспокоиться, — протянула я, но свекровь выставила вперед руку.
— Где у тебя тут кухня, показывай. Мамочка сейчас тебя покормит своими фирменными котлетками.
И Селестина с энтузиазмом ледокола ринулась покорять просторы нашей квартиры. Ну, Картер, это твоя последняя подстава в этой жизни. Скрепя сердце, я отправилась следом, чувствуя себя примерно также, как чувствовали себя те, кто шел на казнь. Спасти меня могло только чудо, но это чудо еще неизвестно когда приедет.
— …а я ей говорю — хорошую девочку мой сын нашел, женился вот слава богу. Ты пойми меня, я ведь мать, волнуюсь за него. Он же все время в разъездах, есть наверняка что попало да и как попало. Ты почаще заставляй его жидкого поесть, а то совсем исхудал, пока один жил.
Уж не знаю, каким был Картер до того момента, как мы снова встретились, тогда, на благотворительном балу, но и сейчас его никак нельзя назвать худеньким. Отсутствие идущего впереди него живота никак не показатель его худобы или недоедания, достаточно посмотреть на морду лица, чтобы понять, насколько он ни разу не любитель вкусно покушать.
— Когда он дома, он всегда кушает хорошо, — отчиталась я перед свекровью. Я ни слова не солгала — у Картера хороший аппетит и радующая меня всеядность.
— Это очень хорошо, — похвалила Селестина, переворачивая на сковороде румяные котлеты. Пахли они очень даже ничего, но дал о себе знать проклятый токсикоз. Я стала дышать через рот. — Лекс как-то обмолвился, что ты своим бизнесом занялась. Как у тебя дела?
— Вполне себе хорошо. Клиентская база небольшая, но уже имеются постоянные клиенты, небольшой доход. Я думаю и дальше развивать это направление.
Свекровь покивала головой.
— А чем вы занимаетесь?
— Моя хорошая знакомая по старой работе — превосходная швея. Мы набрали штат, работаем как ателье. Кто-то занимается починкой, кто-то шьет готовую одежду, кто-то на заказах.
— А ты руководишь процессом? — уточнила она.
— Когда работы было много — помогала, чем могла. Шить я не умею, зато вырезать детали мне под силу. Ткани привозила, пришивала пуговицы. Все по мелочи.
Селестина присела за стол, ставя передо мной тарелку с котлетами.
— Молодец, не каждая б на это пошла. Иной раз послушаешь знакомых — хозяева только плоды пожинать приезжают, а чтоб помочь или правильно производство наладить — так не дождешься.
Кто знает, может, когда-нибудь и я такая же буду. Все-таки наследственность может взять свое со временем.
— Пока я работаю с Маргаритой — такого не будет. Она очень хороший человек и во всем меня поддерживает. Значит, и мой долг отвечать ей и ее подчиненным взаимностью. И элементарным уважением.
Селестина тепло улыбнулась.
— Это прекрасно. Так, — он резко перевела тему, — разговоры разговорами, но котлеты — в первую очередь. А то на тебя без слез не взглянешь — тонкая и звонкая.
