Мама знает лучше - Ария Тес
— Я все равно не понимаю…он…когда-то он был таким хорошим, а теперь что? Пьет? Теперь еще и женщин водит…теть! Прям на нашей постели, ты представляешь?
— Эх, что ж делается…давно тебе уходить надо было, внучка. Совсем он у тебя обезумел. Плохо все кончится…
— Не могу, люблю его, дурака. А если и захочу, куда мне идти?
— У нас живи!
— Да вы не понимаете, что ли?
— Я? — бабуля горько усмехнулась, — Я и не понимаю? Ты очень сильно заблуждаешься, внучка. Все я понимаю. И не такое проходили, но знаешь что? Мужики любят характерных. И чем гаже характер, тем сильнее забыть и отпустить не могут! Это аксиома.
— Но как же? А скромность? А хозяйственность?
— Да…они-то говорят одно, а на деле вон как получается. Будешь тряпкой половой, так зачем тебя греть в постели? Тобой пол вытирать будут, Лен. До конца дней твоих, если позволишь! Ясно?! Так что, бери себя в руки и уходи! Авось и он одумается. От бутылки отлипнет, да делать что-то начнет! Сколько можно уже…
Я это на всю жизнь запомнила. Честно. Особенно про слабость мужскую. Этим я как раз и пользуюсь, за что мне вообще не стыдно.
Медленно встаю и оборачиваюсь. Пришлось лежать и притворяться долго, но Леша наконец-то уснул, а это значит, что его и танк не разбудит.
Где-то вдалеке пищит мусоросборник.
Утро.
Не надо, а я смотрю. Красивый ты, Быков. Как ангел, но душа твоя чернее ночи. Мне ли не знать. А самое главное не это. Какая любовь у нас была, если ты не знаешь, что я вообще не пью? Разве что очень и очень редко. Или, может быть, ты думал, что ради разговора с тобой я накачаюсь?
Хмыкаю и тянусь за своей одеждой, а сама с какой-то садисткой радостью вспоминаю, как почти полная бутылка хорошего вина пошла на удобрение кустам у дома.
Вот так.
Это было даже проще, чем я думала. Желаю ли? Не-а. У меня давно не было секса, а оказывается, что он становится острее, когда тобой движет ненависть и жгучее чувство мести.
Мной именно оно и движет.
Да и потом. Чего жалеть? Я же проститутка. Шлюха. Трахаюсь со всеми подряд, ты помнишь?
Снова бросаю на него взгляд, застегивая ширинку на узких джинсах, а потом криво усмехаюсь и шепчу.
— Это будет твой самый дорогой секс, любимый…самый.
После этого я разворачиваюсь и ухожу из гостиной по коридору. До его кабинета.
Я не собираюсь воровать у него деньги, хотя и уверена, что пароль от сейфа никто менять не стал. Зачем? Кто захочет ограбить Быковых? Это же почти явка с повинной и смертная казнь!
Они вообще такие. Быковы. Слишком самоуверенные, слишком халатные, слишком расхлябанные. И я это знаю. Когда ты чувствуешь тотальную безнаказанность, становишься кем? Правильно. Вот таким вот безалаберным человеком.
И ты такой.
Ага. Ты именно такой.
Пустить в свой дом того, кто тебя презирает, еще и заснуть при нем? Глупо, Алексей. Ай, как глупо…
Продолжая греть ухмылку на своем лице, как змею на груди, включаю его компьютер, а потом вставляю маленькую флешку и жду. Пока жду, осматриваю его стол. Там стоит отвратительная рамка с фотографией его невесты, и мне хочется проблеваться, а еще больше хочется наклонить ее вниз, чтобы не видеть этой довольной морды. Но нет. Нельзя. Я же знаю, что Дьявол кроется в деталях. Я не ты. Не допущу такой оплошности.
Снова смотрю в окно.
Светает уже.
Небо озаряют первые красные лучи солнца, и они очень похожи на кровь. А может быть, так оно и есть. Месть — это кровь. Она почти такая же густая, как кровь Сэма на моих руках, и такая же горькая, как мои слезы и слезы моей бабули.
Жалею ли я? Перебор ли это был? Можно было бы найти другой способ пробраться в его кабинет? Все может быть. Но мной движет месть, и именно так она начинается. С тихого писка компьютера и пустой флешки, которую я вынимаю и убираю в карман куртки.
«Первая сброшенная бомба»
Аури
Шарль де Голль говорил: «Ни одна страна без атомной бомбы не имеет полного основания считать себя независимой». Так вот, спешу вам доложить, что у меня много бомб припасено, но первая, как по мне, самая фееричная.
Она взрывается лучше всего.
И уносит с собой больше всего жизней. Или, как в нашем случае, самомнения. Экая такая убийца без крови, знаете? Самая потрясающая из всех.
После самого сложного этапа моего плана, в котором я загрузила кое-что очень важное со своей флешки на компьютер Быкова, ухожу по-английски. Наверно, даже самая дерьмовая шлюха прихватила бы наличку, ценности или какую-нибудь мелкую технику, но поверьте. Я прихватила с собой гораздо более важное: информацию.
Но обо всем по порядку.
Естественно, ни о каком разговоре с Быковым речи не шло изначально. Я не собираюсь ничего обсуждать. Тем более, своего ребенка — хрен тебе, дорогуша. Как там было? «У тебя ребенок»? «Оно»? «Аборт»? Вот теперь и отсоси. Я уже давно позаботилась о том, чтобы обезопасить Светика, поэтому он оформлен на хорошего друга Григория. Он не живет в России, но бывший офицер и был должен моему отчиму. Считай, расплатился.
Также на всякий случай мы оформили бумаги, где мужчина отказывается от родительских прав. Это так, в качестве страховки, но мне было спокойней. Он все подписал, я, в свою очередь, подмахнула отказ на все притязания на любое имущество и деньги. Грубо говоря, дружба дружбой, а тылы прикрывайте, чтобы потом не отхватить.
Я не дура. И он тоже не дурак. В графе «отец» стоит его имя, он тоже светленький, у него голубые глаза. С легкостью можно сказать, что Светик — его сын, если не знать, конечно, историю. И что у моего ребенка есть родимое пятнышко на внутренней стороне правого бедра.
Как у его настоящего отца.
Но это лирика.
Мужик дал слово Григорию, если что, подтвердить мою нелепую историю, о
