Любви больше нет - Маргарита Дюжева
Сижу в машине, но уезжать не тороплюсь. Дожидаюсь того момента, когда сотрудник салона выгонит тачку на улицу и передаст ключи Александре.
Она улыбается. Со всех сторон обходит свою новою колесницу, гладит по сверкающему капоту. Потом, тряхнув ключиками, идет за руль. Уже почти сев внутрь, оборачивается и, безошибочно ловя мой взгляд, посылает воздушный поцелуй.
— Сука!
Уверена, она прекрасно уловила мой посыл, потому что улыбка стала еще шире.
Больше на нее смотреть нет ни сил, ни желания. Я завожу двигатель и уезжаю, изо всех сил надеясь, что этот жуткий эпизод останется в прошлом.
По-моему, с точки зрения финансов, я сполна заплатил за мимолетную ошибку. Мало кто за разовый секс, о котором и вспоминать не хочется, отваливал столько миллионов. Только истинные лохи.
По возвращению в офис я ничего не могу делать. Опустошен, выпотрошен и обессилен. Звон в ушах не прекращается ни на секунду, голова трещит. Отчаянно хочется послать все к чертовой бабушке, свалить на необитаемый остров, сесть под пальму и днями напролет смотреть на океан.
Секретарша чувствует, что может отхватить за любой косяк, поэтому не беспокоит меня и коршун отбривает всех желающих прорваться в мой кабинет.
Я предоставлен сам себе, но ничего не могу делать. Просто сижу и смотрю в одну точку, тщетно пытаясь понять, как допустил, чтобы мы оказались в такой заднице.
Потом набираю Стефа, чтобы отчитаться о последних событиях.
Он отвечает быстро и, как всегда, по-деловому невозмутимо:
— Слушаю.
— Я сделал, как ты говорил. Прогнулся, признал поражение.
— Что она потребовала? — он сразу попадает в цель.
— Машину.
— Подогнал?
— Пришлось.
— Потом вернешь обратно. Какие обязательства с ее стороны?
— Свалит из города завтра.
— Почему не сегодня? — монотонно расспрашивает Стеф.
— Сказала, что завтра выписывается та самая коллега, вместо которой ее в городе оставили. Алекса посадит ее на поезд, и сама отчалит.
— Проверю.
Не сомневаюсь. У этого все и всегда под контролем.
— Как продвигаются поиски? Нарыл что-нибудь?
— Не гони коней, Кирсанов. Это не так быстро, как тебе хочется. Она шла подготовленной, концы запрятаны хорошо. Пока пробиваем машины по городу и области. Ну и твоих дорогих партнеров.
— Я понимаю, — соглашаюсь, а самого крутит от разочарования. Хочется как можно скорее получить результат, добраться до сути и размазать сучку и того ублюдка, что за ней стоит и дергает за веревочки.
— Все. Сиди ровно. Не отсвечивай. Твоя задача теперь по максимуму отыграть смирение и не спровоцировать их на панический побег и чистку хвостов.
— Постараюсь.
— Ну, бывай.
После разговора со Стефом легче не становится. Я по-прежнему чувствую себя в западне. Кругом засада и не понятно в какой момент рванет.
Это выматывает. И единственное, что удерживает на плаву – это Таська. Я звоню ей и разваливаюсь на части, когда слышу любимый голос
— Прости, Тась, — устало прикрываю глаза в ответ на справедливый укор, что оставил ее без обеда, — пришлось решать неприятное дело.
Чувствую себя м…чудаком.
— Важное? — все еще обиженно спрашивает она.
— Очень. Я бы даже сказал, что судьбоносное.
В трубке долгое молчание. Потом:
— Знаешь, что я предлагаю? Ты заканчиваешь сегодня пораньше и бежишь домой. Я наберу ванну с ароматной пеной, сделаю массаж. И мы проведем самый романтический вечер в нашей жизни.
Обожаю ее. За то, что чувствует, как сильно нужна.
Из офиса несусь сломя голову. Это место меня обесточивает, высасывая все силы. Хочу на волю. Туда, где не будет напоминаний об ошибках. Туда, где в воздухе не будет чудиться аромат горьких духов, и красный цвет прекратит вызывать отторжения.
Но уже почти добравшись до дома торможу и разворачиваюсь, чтобы заехать в цветочный салон. Выбираю самый красивый букет. Настолько роскошный, насколько это вообще возможно, но все равно душит ощущение, что этого недостаточно.
Какой-то суке тачку дорогую купил, а жене всего лишь веник.
Воротит от самого себя, и от того, что творю, закапывая нас все глубже. Я готов все ей отдать, до последней копейки, лишь бы только оставалась рядом.
Пусть забирает квартиры, машины, бизнес. Только бы простила дурака.
Увы, ее не купишь. Я это прекрасно понимаю, и от этого чувствую себя еще более убогим. Зачем все эти деньги, если они не смогут удержать главное? Какой смысл?
Глава 16.3
Вечер прекрасный, но меня ни на миг не отпускает ощущение, что такого больше не повторится. Что мы прощаемся, стоя на развилке, после которой нам будет не по пути. От этого больно дышать. Я прижимаю ее к себе, так сильно что еще немного и сломаю. Вдыхаю аромат волос, целую, в беспамятстве повторяя драгоценное имя.
Тася не задано вопросов, хотя чувствует, как я вибрирую. Просто жмется ко мне, мурлычет словно кошка и, обхватив ладонями лицо, заглядывает в глаза.
Я взглядом умоляю простить меня, но вслух снова ничего не произношу.
Потому что это будет конец. А я не хочу конца. Я как пацан, получивший двойку в школе, трясусь от одной мысли, что мать потребует дневник.
Глупо и малодушно.
Но как иначе?
Я не знаю настолько смелых людей, которые совершив ошибку, скорее бегут признаваться, при этом прекрасно понимая, что после признания ничего не останется.
Трус? Наверное.
Дурак? Однозначно.
Когда выключаем свет, меня срубает моментально. Я засыпаю, проваливаясь в мутный сон, но спустя час
