Единственный - Мария Летова
Грохнув на столешницу стакан, наливаю себе воды. Пока пью, смотрю на противоположный конец комнаты, балансируя между страхом облажаться и желанием эту девушку трахнуть.
На хер все…
— Иди сюда, — говорю, отставляя в сторону стакан.
Пара секунд — и она начинает двигаться. Ноль раскованности, ноль доверия, но дышит часто и обстреливает мой голый торс взглядами, заводя тем, что хочет до него дотронуться. Это ее желание чувствую и на расстоянии, и вблизи, но, сжав кулаки, Яна держит руки опущенными вдоль тела.
Обхватив за талию, усаживаю ее на столешницу и ладонью развожу бедра. Тонкие пальцы ложатся мне на плечи, глаза смотрят в мои не моргая. Упрямые. И это упрямство хочется переломить, потому что именно оно делает ее тело деревянным.
Сжав через сарафан ее задницу, пахом впечатываюсь между широко разведенных ног. По ним проходит дрожь. Яна дергается и подскакивает в моей хватке. Сглатывает. Меня мощно торкает ощущениями. В крестце — короткое замыкание, а в руках — по-прежнему сжатая пружина.
Вскинув голову, давлю:
— Это контактный спорт. Расслабься.
— Холодно… — произносит, обведя языком дрожащие губы.
Подавшись в сторону, хватаю пульт и выключаю кондиционер, который гонит холодный воздух прямо на нас. Отшвырнув пульт, говорю:
— Если ты на меня злишься, лучше на этом закончим.
— Я хочу продолжить, — объявляет, сверкая глазами.
— Тогда расслабься, — повторяю, приблизив лицо. — Иначе на хуй все это?
Выдохнув, она закрывает глаза и поджимает губы. Сильнее сцепляет на моей шее руки, ногами крепче обхватывает талию. Ищет мой рот, склонив набок голову, когда находит, мне и самому требуется гребаное время, чтобы на ее поцелуй ответить, ведь я такой же взведенный, мне тоже нужно расслабиться.
Разомкнув челюсти, позволяю ей мягко атаковать свои губы. Помимо того, что она дикая по части петтинга, ее поцелуи на прелюдию к сексу тоже никак не тянут. Когда понимает это по моей реакции, отдергивает голову.
Надавив ладонью на шею сзади, тяну обратно.
Возвращаю поцелуй, и он отвечает моим потребностям: я хочу окунуться в ее тело членом так же, как делаю это языком с ее ртом. Когда останавливаюсь, Яна дрожит, прилипнув к моей груди и вытянувшись в струну.
На ее щеках пятна, дыхание частит. Ладони скользят по моим плечам, и это намного приятнее, чем она может себе представить, потому что движения своих рук она сейчас ни хрена не контролирует.
— Ты кончала? — спрашиваю рядом с ее ртом. — Когда-нибудь?
Выдохнув, прячет от меня глаза и, помедлив, мотает головой, что означает «нет».
Понимая, что ничего не могу ей гарантировать, решаю заткнуться. Пробравшись ладонями под сарафан, сжимаю голые ягодицы и снимаю ее со столешницы. Пройдя через гостиную, несу Яну в спальню, дверь толкаю ногой и бросаю свою ношу на кровать.
Яна лежит неподвижно. Скомкав ладонями покрывало, наблюдает.
Двигаясь туда-сюда по комнате, пытаюсь сбросить напряжение. Включаю подсветку, она дает достаточно освещения, чтобы нам видеть друг друга во всех подробностях. Вид Плотно сжатые острые коленки только сильнее подстегивают фантазию. Если между ними улягусь, вполне возможно, что температура тела скакнет до сорока.
Смешиваем дыхания, когда наконец ложусь сверху.
Яна кусает губы. Царапает ногтями мои лопатки и, зажмурившись, стонет, когда повторяю движение бедрами, толкнувшись ей между ног эрекцией.
— Ай-й… — выгибается.
Ее взгляд расфокусированный. Пальцы впиваются в мою задницу. Я начинаю с губ — целую, подыхая от того, как подо мной ее колбасит, но даже такая возбужденная, она не понимает, как с моим телом обращаться. Трогает хаотично. Спину, ягодицы, плечи. Больше царапает, чем делает приятно. И смотрит в лицо круглыми глазами, которые закатывает, когда ладонью накрываю ее грудь.
Яна выгибается, а я дергаю вниз вырез сарафана и захватываю ртом напряженный коралловый сосок второй груди.
Эффект крышесносный для нас обоих.
Стягиваю сарафан, оставляя болтаться на талии. Выгнувшись, Яна демонстрирует тонкие ребра, между которых мягкой впадиной выделяется загорелый живот.
Бедром шире развожу ее ноги. Когда тянусь туда рукой, Яна слегка напрягается, и это так очевидно, что даже через плотный туман в башке замедляюсь.
Смотрю в ее глаза, нависнув сверху.
Сейчас она не кажется мне ребенком. Она возбуждена и не сопротивляется, когда захватываю ее ладонь и кладу на свой пах.
— Блин… — шепчет шокированно.
— М-м-м… — жмурюсь, набрасываясь на ее губы.
Оставив горячую ладонь на члене, костяшками пальцев провожу по складкам у Яны между ног. Через тонкую ткань белья они чувствуются отчетливее некуда, но приканчивает меня не это, а то, что ее хлопковые трусы совершенно мокрые…
— О-о-о… — цепляется пальцами за мое плечо. — Артур…
— Нравится? — хриплю, проводя большим пальцем по мокрому хлопку. — Так…
— О-о-о…
Ее дыхание становится частым. Стоны громче. Все это похоже на приближение термоядерного взрыва, и в ответ по моему хребту ударяет разряд.
Боясь облажаться, за секунду сдергиваю с нее белые трусы с кружевной резинкой.
На спине проступает пот.
Не давая Яне свести ноги и не реагируя на удары кулаков по плечам, большим пальцем обвожу скользкие розовые складки. Они абсолютно гладкие, но на лобке темнеет маленький аккуратный треугольник, почти в цвет ее волос, и от его вида поджимаются яйца.
— Яна…
Она кусает мою шею. Душит меня, сжав ее руками.
Проталкиваю в нее палец. Глажу клитор, не понимая, как ей нравится. От этого я шальной, слишком боюсь просрать ее оргазм. Настолько, что на свой мне становится чхать…
— А-а-а… — пытается оттолкнуть мою руку, но в этот момент ее тело захватывает судорога.
Дергаю пуговицу на шортах и ширинку, пока Яну колбасит.
Перевернувшись на живот, она выгибается и стонет в покрывало. Ее бедра дрожат. Картина толкает меня к краю, как и изгибы ее тела, которые поглощаю взглядом: тонкую талию, линию позвоночника и идеальной задницы с легким следом от купальника.
Дергаю узкие бедра на себя, как только справляюсь с резинкой, которой Яна швырнула в меня сегодня. Это последняя мысль до того, как разведя ее колени своими, рывком протискиваюсь в узкие горячие тиски, по дороге махом снося отчетливую преграду…
Глава 48
— Я сама… — вяло выхватываю из протянутой ко мне руки смоченное водой полотенце.
Голос ломкий, осипший, в горле сухо, как в пустыне, а голова до сих пор слегка кружится, но даже такая полупьяная я не собираюсь позволить Артуру Палачу сделать то, что он собирался: приложиться полотенцем между моих ног.
— Не надо, — плотно свожу колени и пытаюсь хоть как-то прикрыться висящим на талии сарафаном.
Это чертова глупость. Моя грудь голая, и
