С любовью, сволочь (СИ) - Татьяна Рябинина
— Ага, давай, удачи.
— Короче, Маш, ну ты слышала, — Марго отложила телефон. — Может, правда где-то накосячила?
— Готовилась долго. Вроде и знала, а ступор какой-то напал. Он даже спросил, не уснула ли.
— Ну вот. Подумал, что не знаешь. Или что шпоры ищешь в трусах. Когда ты говоришь, в понедельник на пересдачу? Ну посиди, почитай еще. Уж на четверку-то точно должна вытянуть. Ты прямо такая… встрепанная, Маша. Так из-за экзамена расстроилась?
— Расстроилась, конечно. Стипендия же. Вроде бы полторы тысячи вообще не деньги. Но это два проездных на месяц. Без них даже до института не доберешься. Из продуктовых брать — нам и так еле-еле хватает. Так что каждая копейка на счету. Совсем прижмет — возьму, конечно, из отцовских, но все равно…
— Мать так больше и не объявлялась?
— Нет. И слава богу. Не хочу ее видеть.
— Маш, извини, что я лезу без мыла, но вы с Севой-то это обсуждаете? Почему бы ему не поработать? Он все-таки не так загружен, как ты. Хоть бы на лето устроился.
— Пытаемся обсуждать, — слезы снова защипали глаза. — Только плохо получается. Что он взрывной, что я. Заводимся, психуем, ссоримся. Вот и сегодня тоже. Наскреб где-то на пару кружек пива, зашли в бар. Он все меня утешить пытался. Знаете, как Карлсон: а, пустяки, дело житейское, подумаешь, не сдала, пересдашь. Ну меня и сорвало. И понеслось. И про деньги, и про работу, и про все такое. Разругались в хлам, я ушла. А тут вы позвонили.
— Во как! Знаешь что? — Марго посмотрела на часы. — Оставайся-ка ты у меня ночевать, Маша. Остынете оба. Утро вечера мудренее. Только предупреди, а то мужики — они такие, сразу начинают всякую хрень придумывать.
— Спасибо большое, Маргарита Ивановна! — мне снова захотелось плакать. Ну вот как она такая классная, а?
— А еще давай ты не будешь звать меня Маргаритой Ивановной. Ты теперь не моя ученица, а разница у нас не такая уж и большая.
— Хорошо, Маргарита… Рита?
— Да, норм.
Боже, это вообще было что-то невообразимое. Была бы я лесбиянкой, точно в нее влюбилась бы. Иметь такую подругу? С ума спрыгнуть! Я об этом даже не мечтала.
Мы допили кофе, я написала Севке, что переночую у Марго, но галочки остались серыми. Ну и ладно!
— Не хочу показаться брюзгой, Маш, но все-таки рано вы сошлись, — сказала Марго, вытаскивая из шкафа постельное белье для меня. — Мне двадцать пять, и то кажется, что рано.
— А вы… ты замуж собираешься? — я вспомнила, что ее подруга упомянула какого-то Михаила.
— Ну если не передумаю до сентября.
— Здорово! — я показала большой палец и добавила, не удержавшись: — Кешка расстроится.
— О господи! — рассмеялась Марго, запихивая подушку в наволочку. — У него это еще не прошло?
— Кажется, нет.
С Кешим мы постоянно общались в сети, но виделись за год раза три. Он тоже был зверски занят. Учился, как и хотел, в университете гражданской авиации на пилота, хотя медкомиссию прошел со скрипом — по зрению. Насколько я знала, сразу после летней сессии собирался делать лазерную коррекцию, чтобы восстановиться до начала занятий.
— Хороший мальчишка, — Марго улыбнулась со вздохом. — Просто чудесный. Повезет кому-то. Был бы он постарше… Или я помоложе. Я ему так и сказала тогда, на выпускном. А он мне: с годами эта разница нивелируется. Так и сказал: нивелируется. Может быть. Только вряд ли мы об этом узнаем. Надеюсь, найдет себе девушку. Ладно, Маш, давай ложиться. Завтра рано вставать, мне с утра в школу надо забежать.
Я наскоро сполоснулась, забралась под одеяло. Марго постелила мне на диване в гостиной, сама ушла в спальню. Уже выключив свет, я заглянула в телефон.
«Маша, извини, пожалуйста. Я дебил. Марго привет. Спокойной ночи. Я тебя люблю! Твоя сволочь».
Улыбнувшись, я шмыгнула носом и ответила с кучей сердечек:
«Я тебя тоже люблю. Спокойной».
Сева
Время шло, а я так и не сказал Машке о предложении отца. Может, потому, что сам еще ничего не решил. А может, просто боялся ее реакции. Уж больно все стало хорошо. Так хорошо, что даже страшно.
Она пересдала свой экзамен на четверку и успокоилась. Разумеется, я не стал говорить ей о проигрыше. Отдал Мосе долг из тех денег, которые перевел отец. Семьдесят оставил себе, сотку перекинул на карту Машке. Рассказал, что встретился с отцом и что мы помирились. А еще — что устроился на работу. До выхода у нас обоих оставалось несколько дней, решили немного отдохнуть.
Машка нашла в интернете глэмпинг — что-то вроде палаточного лагеря, но с комфортом. Сняли на два дня домик: каркас с непромокаемым тентом и деревянной терраской. Добирались сначала на электричке, потом на автобусе, потом шли пешком.
— Какая красота! — ахнула Машка, когда вышли на берег озера. — Как здорово, что мы сюда приехали.
Домик, конечно, был неказистым, но внутри оказалось уютно: большая кровать, шкаф, стол. А еще электричество и даже вай-фай. Без удобств, но душ и туалет в общем домике, там же столовая, где кормили завтраком. Обеды и ужины готовили сами на электроплитке из того, что взяли с собой.
Развлечений там, разумеется, никаких не было. Гуляли, купались, загорали. В пункте проката нам дали лодку, но поскольку грести толком не умели, понравилось не особо. Зато Машка поймала на удочку щуку и радовалась, как маленькая.
Но главное — не надо было никуда торопиться, ни о чем беспокоиться. Тишина… только шум ветра в деревьях, плеск волн и пение птиц. И запах цветущего клевера на лугу. И мы вдвоем. Люди из других домиков не мешали. Если сталкивались с кем-то в столовой или у озера, здоровались, но на общение никто не набивался.
Два дня пролетели мгновенно, и так не хотелось возвращаться. Началась работа, нудная и нервная, но оставались долгие вечера и выходные. Теперь мы уже не тряслись за каждую копейку, могли позволить себе куда-то выйти. Или просто погулять, не думая о том, что надо зубрить. А потом возвращались, ложились в постель, и это было самое лучшее, что только можно придумать — тоже без спешки, не засыпая в процессе от усталости.
