Вера Колочкова - Кабы я была царица...
Соня улыбнулась ей благодарно, прикрыла глаза, чуть мотнула головой. Хорошая женщина, простая и добрая, наверное, только очень уж настырно-любопытная. Конечно, от колбасы да тушенки она б сейчас точно не отказалась, но тогда придется остаток пути дружить с этой теткой, то есть «облегчать душу», рассказывать ей что-то… А что она ей расскажет? Про маету свою начнет откровенничать? Нет уж. Спасибо. Не хочется.
Да и вообще, разве про нее словами расскажешь? Как она ей объяснит, например, что и сама толком не понимает, отчего этот человек с бандитским лицом и твердокаменным подбородком, о который можно орехи колоть, занял в ее голове то самое романтическое место, предназначенное… предназначенное… А кому, собственно, предназначенное? Тому, кто так же, как и она, завис между небом и землею, меж зеленым и желтым? Тому, кто так же, как и она, живет в книжном и бесплотном мире? Так не поймет этого соседка, хоть трижды ей про это пооткровенничай. А может, наоборот, поймет? Хотя… Не стоит, пожалуй. Пусть эта маета в ней поживет еще маленько. Сама по себе, неприкаянная. Не стоит ее выносить на чье-то судилище. А вдруг она испугается да исчезнет? Нет уж, пусть поживет. Пусть создаст ей временную иллюзию, что она в этом вопросе такая, как все. Абсолютно нормальная. Нигде не зависшая. И что будто бы даже немного влюбленная…
Растянувшись на своей полке, она закрыла глаза, сглотнула противное химическое послевкусие, оставшееся от китайской лапши. Гадость несусветная эта лапша – права соседка-то. Надо отвлечься от него, вернуться к недочитанному детективу… Там как раз у героя с героиней наметился всплеск любовной чувственности, особенно трогательный на фоне грозящей им смертельной опасности. Где-то рядом, в двух шагах, бродит убийца с пистолетом, а у них любовь. Настоящая, земная. И нигде они меж зеленым и желтым не висят, и будет у них к концу повествования полный хеппи-энд со свадьбой, бриллиантовыми колечками и беременностью. Хорошо. Отлично. Обзавидоваться можно. Нет, правда можно. А у нее на данный момент вместо всех этих прелестей – лишь маленький клочок бумажки с телефонами, по которым даже позвонить нельзя! Он, который «маета», ей же ясно сказал – звоните, мол, Соня, когда у вас еще что-нибудь плохое случится. Вот так вот. И никак иначе. Ждите, Соня, когда к вам еще какая-нибудь беда нагрянет.
Она и сама не заметила, как уснула крепко. А проснулась уже под утро, под призывный клич молодой проводницы, непременно требующей сдать ей поездное белье. Вот далось ей это белье, в самом деле! Кому оно нужно-то? До пункта прибытия еще два часа ехать…
Выйдя из вагона, Соня поежилась, подняла воротник худосочной джинсовой курточки. Холодно! Надо было догадаться второй свитер взять. А впереди еще целый день на этом холоде. Эх, сейчас бы под горячий душ, а потом бы щец поесть вопреки дорожной сухомятке. Господи, как же мало человеку нужно для счастья!
– Вы меня на улицу Строителей не довезете? – робко наклонилась она к окошечку такси, выйдя на привокзальную площадь. – У меня командировочное удостоверение есть…
– Да вы что? Неужели? – хохотнул веселый усатый таксист, выходя из машины. – Или хочешь со мной этим удостоверением расплатиться?
– Нет… Нет, конечно. Просто меня предупредили, что могут на вокзале удостоверение спросить. Вот я и…
– Нет, нам удостоверение не нужно. Зачем нам удостоверение? – подделываясь под голос маленького итальянского пройдохи из кинофильма «Формула любви», на которого, кстати, очень был похож, нежно спросил водитель. И для достоверности прибавил: – Нам ни кузнеца, ни удостоверения не нужно…
– Ой… – испуганно шарахнулась от него Соня. – Нет, я лучше на другой машине поеду…
– Да ладно! Чего испугалась-то? Пугливая какая! Садись давай, поехали. Что за девки пошли, шуток совсем не понимают…
– А потом, когда на улицу Строителей приедем, сразу в аэропорт. Так можно?
– Да хоть на Северный полюс! Поедем, конечно! Семь тысяч это будет стоить!
– Сколько?! – ахнула Соня, удивленно вытаращив на него глаза. – Да вы что?! У меня столько нет…
– Хм… А сколько у тебя есть?
– Я… я только две могу…
– Так. Свободна. За твои две тысячи, матушка моя, тебя здесь только матом покрыть могут, да еще и стольник сверху потребуют. За трехэтажное качество. Ты хоть понимаешь, куда приехала-то?
– Да-да… Конечно… Конечно, я все понимаю… Извините…
Она быстренько отошла от него в сторонку, втянув пристыженно голову в плечи и изо всех сил стараясь не заплакать. Внутри тут же поднялась испуганная сумятица, да еще и холодный ветер продувал до костей, не давая сосредоточиться на возникшей проблеме. Вот всегда с ней так бывает в критических ситуациях. Вместо того чтоб встряхнуться да с духом собраться, начинает сумятицу в себе ступой толочь, отчего она только больше становится.
– Ладно, садись, поехали, – услышала она за спиной сердитый голос «итальянского пройдохи». – Чего я, изверг какой, что ли? Стоит, главное, дрожит, как щеня без мамки. У тебя мамка есть, а, селянка? – снова перешел он на смешной голос киношного Маргадонта. – Иль ты сиротой будешь?
– Ага. Сиротой, – сглотнув слезы и почему-то улыбнувшись, подтвердила Соня.
– Ну, тогда тем более – поехали. Садись, а то совсем замерзнешь!
Город открылся сразу, будто сам радостно вылетел навстречу машине. Чистый, белый, красивый. Высокие дома-свечки меж аккуратных газонов весело рвались вверх, словно заигрывали с холодным северным небом. Вообще, Соне показалось, весь он был похож на квартиру после шикарного ремонта, в которой поначалу даже жить жалко – красоту испортишь. Хотя, если честно, она сроду таких квартир живьем и не видела, чтоб с шикарным ремонтом. Так, представилось просто…
– Ой, да у вас тут осень вовсю! – с удивлением рассматривала Соня желтый от осыпавшихся листьев бульвар, мимо которого они ехали.
– Да не вовсю, а уж кончилась практически. У нас тут весна, лето да осень короткие. Не успеешь и пожить нормально, как сразу в снег. И никакой тебе радости. Хотя в этом году лето было подлиннее обычного, ничего не могу сказать. И даже осень поздновато пришла…
– Не пришла – привели… – задумчиво проговорила Соня, откинувшись на спинку сиденья.
– Что? Не понял… Кого привели?
– Да стихи такие есть у Ахматовой…
Вот она, плодоносная осень!Поздновато ее привели.А пятнадцать блаженнейших весенЯ подняться не смела с земли…
– Ух ты! – восхищенно глянул на нее водитель. – Смотри, прямо наизусть шпарит! Ну-ка, давай еще чего-нибудь сбацай!
– Нет. Не буду я… бацать, – покраснев, отвернулась она к окну. – Извините, у меня это случайно вырвалось…
