Ножом в сердце - и повернуть на сто восемьдесят - NIKOLSKAYA
Короткий импульс от нежного прикосновения холодных пальцев к мокрой щеке пронёсся в мозгу чередой электрических разрядов.
— Доверься мне, — шёпотом. Таким громким, что барабанные перепонки были готовы лопнуть.
Открыть рот было несложно. Сложным оказалось проглотить горькую жижу, которая лилась по глотке раскалённым железом. Новый крик вырвался из горла, смешиваясь с булькающими звуками оставшегося зелья. Это был болиголов. Знакомый вкус вернул Грейнджер в настоящую реальность.
Стоило моргнуть несколько раз, чтобы увидеть перед собой лица вместо тёмных пятен. Драко склонился над ней, держа Гермиону за затылок. Рядом на коленях стоял Гарри с заплывшим глазом и покрасневшей скулой.
Всё болело. Пекло. Тянуло.
— Что… — говорить сложно, — что произошло?
Веки с каждой секундой становились всё тяжелее и тяжелее. Стало трудно различать слова, а Драко что-то говорил. Гладил мокрые щёки и говорил. Но Гермиона не различала слов. Только кивала, пока, в конце концов, всё не потемнело окончательно.
* * *
22 декабря 2006 года
Хотелось вдохнуть побольше воздуха. Горячие ладони легли на заснеженное ограждение, заставляя снег быстро таять, оставляя после себя лишь лужицу. Таковой чувствовала себя Гермиона. Собственное поведение вдруг вызвало усмешку. Она опустила голову, коря себя за слишком бурную реакцию, как вдруг сзади послышался шорох.
Гермиона быстро развернулась. В проёме балконной двери стоял мистер Праудфут. Он нервно теребил бокал с левой руке.
— Здесь занято, мистер Праудфут. Поищите себе другой балкон.
У Грейнджер не было настроения церемониться с этим человеком. Более того, становилось слишком сложно контролировать свою недружелюбность по отношению к нему. Его толстые очки запотели, медленно сползая по жирной коже. Это вызывало ещё больше отвращения.
Он выдавил нервный смешок, отчего Грейнджер впилась в него слишком острым взглядом. Праудфут не дрогнул. Лишь сделал шаг вглубь балкона, всё так же теребя ножку бокала.
— Каково это, мисс Грейнджер? — он немного повернул лицо в её сторону, вздыхая в ответ на вопросительное выражение лица Гермионы. — Держать это в себе?
Отвернулся, выдавая своё превосходство. Он так считал.
— Держать в себе что? Раздражение в ваш адрес?
Гермионе следовало прикусить язык. Как бы сильно она не переваривала этого человека, общаться с допрашивателем в таком тоне было непозволительно. Неважно, какого аврорского ранга он был. Если Грейнджер хотела построить хорошую карьеру в Международной Ассоциации Авроров, следовало начинать уже сейчас: с терпеливости и уважения. К кому бы то ни было.
Праудфут хмыкнул и развернулся к Гермионе, засовывая руку во внутренний карман парадной мантии.
— Магию, — Гермиона напряглась. — Испорченную, гнилую тёмную магию.
Каждое слово острым копьём врезалось ей в грудь.
— Никто ведь не знает о вашем маленьком секрете, я прав? — всё внутри похолодело, когда Праудфут выудил из кармана маленький кожаный мешочек. Он перебирал мягкий свёрток в пальцах, не сводя с Гермионы ожидающего взгляда. Его зрачки расширились, а веки открылись настолько, что глазные яблоки готовы были выпасть из глазниц.
Резкая острая боль стрелой вонзилась в затылок, отчего Грейнджер крикнула и с силой зажмурила глаза. Всё вокруг стало затягивать тёмной дымкой, а Тьма внутри зарычала, вонзая острые когти в лёгкие. Сознание, живое и реальное, по капле покидало её.
— Каково же было моё удивление, когда я стал случайным свидетелем вашей минутной слабости. — его голос сочился ядом и важностью. Собственной гегемонией.
Мысли путались, шипели. Она напряглась, пытаясь найти в своих воспоминаниях хотя бы одну подсказку. В какой момент она могла проколоться перед ним? Где совершила ошибку? Как он узнал?
— Ох, мисс Грейнджер, не старайтесь. Я человек предусмотрительный и никогда не действую в одиночку.
Он сильнее сжал мешочек, впиваясь пальцами в потёртую кожаную ткань, а Гермиона застыла. Её тело, мозг, сознание, казалось, больше ей не подчинялись. Она не была собой. Тьма шипела, вырывалась, ломала рёбра и разрывала мышцы, Грейнджер пыталась кричать, но рот не издавал ни звука.
Вся она была во власти этого грёбаного свёртка в руках ублюдка.
— Покажи мне себя. Настоящую свою сущность.
Контроль утерян. Тьма нехотя выползает из-под век, застилая глаза. Грейнджер же наклоняет голову в сторону, скалится и делает шаг к Праудфуту. Пусть она не в состоянии контролировать себя, даже Тьма в его власти, но заставить его бояться она ещё способна.
Можно заковать монстра в тысячи оков, заставить его сидеть на цепи в неволе, но никакие кандалы не способны лишить его природной сущности. Способности вызывать ужас и страх.
И ей это удаётся. Праудфут судорожно вытягивает мешочек перед собой, мельтеша им перед лицом Гермионы. Но она делает ещё один шаг, оказываясь очень близко.
— Стой! Стой, где стоишь! — истеричным криком.
— Ты воняешь страхом, Стэнли, — шепчет ужасом, холодя кровь.
— Привыкаю к ручному адскому псу, — заикаясь, проговорил Праудфут, всё ещё вытягивая мешочек перед собой. — Интересно, на что ты способна.
Гермиона рычит. Они обе. Но сделать что-то невозможно. Проклятье мешочка слишком сильно. Ублюдок действительно подготовился. Теперь вся её сила заперта вместе с каплей её крови в чёрной кожаной ткани.
Теперь уже стало неважным, как он узнал. Как смог добыть все составляющие, чтобы приручить Тьму Гермионы. Он это сделал. Делает сейчас и заставляет её подчиняться. Это вызывает приступ отвращения и ноющей боли. Пока Грейнджер не сопротивляется, боль притупляется, но стоит только подумать о борьбе…
— На колени.
Нутро клокочет, вырывается, ударяясь о стенки желудка. Чернющая жижа кипит в венах без возможности вырваться наружу. Гермиона скрипит зубами, разминает шею.
— Живо! — приказ отдан.
Она медленно опускается коленями на мокрый снег, не сводя с Праудфута взгляда. Взгляда, которым можно убить. Задушить. Снести голову или вырвать сердце. А он смеётся. Хохочет, не веря в происходящее.
— Охренеть! Я сделаю тебя своим цепным псом! — истеричный голос срывался, скрипя высокими прыгающими нотами. Он снова теребит мешочек, заставляя Грейнджер завыть от безвыходности ситуации. Здесь ей некому помочь. Даже Тьма её бессильна перед проклятым мешком.
Праудфут тем временем походит ближе, боязливо протягивая руку. Гладит по голове. Слишком мерзко. Грейнджер кривится, тщетно пытается увернуться от его прикосновений.
— Ты не в моём вкусе, девочка. Но твоё подчинение сводит с ума, — ещё несколько мерзких поглаживаний. — Думаю, на сегодня достаточно. Свободна.
Мешочек снова утонул в глубоком внутреннем кармане, а Праудфут моментально отскочил на несколько шагов назад. Резкий щелчок возвращает Грейнджер способность контролировать своё тело и сознание. Но внутри всё мутное, непроглядное. Разобраться в образовавшейся каше не просто сложно, а невозможно. Обрывки произошедшего минутами ранее ускользают, оставляя после себя влажные дорожки на щеках. Платье промокло, колени замёрзли.
— Мисс Грейнджер?
Мисс Грейнджер…мисс Грейнджер… мисс Грейнджер
Эхом по холодному воздуху.
— Вы не
