Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки - Ирина Муравская
– Не за что… ― суетливо мечется хозяйка. Всё раздала и озадаченно встала посередине кухни. Не знает куда себя приткнуть. ― Ох, молодёжь. С вами весело, но пойду я к себе. У меня там всё равно сериал скоро начнётся… Яночка, чайник закипит ― сделай, пожалуйста, чаю. И мне заодно. Чтоб не мешалась тут вам.
– Угум, ― откликается та.
– А ты кушай, кушай, Витюш. Мужскому организму нужно много подзарядки!
– Ку-ф-аю, ку-ф-аю, ― поддакиваю, жуя.
Пока с аппетитом наворачиваю, Яна сидит рядышком на табурете, прижав колено к груди и покусывая заусенцы. Толком не разговариваем, но мельком у меня всё же интересуются: что по чём и как обстановка. Дома, в школе, в принципе.
Коротко отвечаю, не сильно вдаваясь в подробности, которые ей и не шибко интересы. Сжатый отчёт нужен обоим скорее для галочки, нежели по существу. Просто чтоб быть в курсе событий. Но в том и прелесть. Я уже говорил: я ценю в Яне в первую очередь не болтливость.
Пока напичкиваю желудок, мельком поглядываю на небрежно завязанные на затылке волосы и свисающую с плеча растянутую футболку, местами испачканную бытовыми пятнами. Никаких шёлковых пижам с розовыми облачками ― Янка бы скорее блевать радугой начала, чем надела подобное. Да и я сам бы долго ржал, увидев вдруг на ней тапочки с плюшевыми зайцами.
Зато от других плюшевых зайчиков ссу кипятком. Вот ведь ирония.
Закипает чайник, заваривается заварка. К тому моменту превращаюсь в кабанчика и на остатки лечо смотрю уже с отвращением.
– Расстегни ширинку и расслабься, ― юркие пальчики насмешливо пробегаются по мне, спускаясь вниз, к молнии на брюках. ― Могу помочь. И с тем, и с другим.
Звучит заманчиво, и всё же торможу её.
– Вот как раз по этому вопросу я и пришёл. Сообщить, что секс ставим на паузу.
– Что так? ― смеётся Яна. ― Переел? Надо, чтоб всё улеглось?
– Да не. Я не про сейчас, а вообще.
Улыбка стирается с её лица.
– Надолго?
– Не знаю. Дальше будет видно.
– Ты себе кого-то нашёл?
– Вроде того.
Пауза.
– Ясно… Но наша договорённость ведь в силе? Братана на девушку не меняем?
– Разумеется. С чего бы иначе?
– А ты вспомни последний раз.
Тьфу, такое лучше не вспоминать. Тогда мне попалась та ещё неврастеничка, решившая, что раз мы знакомы две недели, то можно указывать: с кем мне общаться и куда ходить.
Нет. Я догадываюсь, что присутствие возле меня Яны может вызывать соответствующие сомнения, но у меня нет привычки распыляться. Если сказано, что между нами ничего нет и быть не может пока не даётся обратной установки ― значит, нет и не будет. Но это и не означает, что я вычеркну её из своей жизни.
Яныч мой друг. Моя братуха с сиськами. Та, кого я знаю столько же сколько себя, и та, которая поддерживала меня тогда, когда все другие отворачивались. Или же когда других ещё не было даже в проекте. Поэтому я не собираюсь открещиваться от её существования только из-за того, что у кого-то взыграла беспочвенная ревность.
И да, если Яна позвонит среди ночи и попросит о помощи ― я сорвусь и поеду. Тут не обсуждается.
– Не о чем беспокоится, ― заверяю.
– Что ж, это радует.
Я, конечно, не особо внимательный в том, что касается перепадов женского настроения, но даже мне видно, что она чутка заморочилась. Жалеет, что халявный перепихон накрывается?
Ну блин, что поделать. Мне тоже было не прикольно, когда у неё там на горизонте кто-то нарисовывался, но ничего. Справился. Правая рука и порнушка в помощь.
– Всё норм? ― и всё же уточняю. Мало ли.
– Да. Конечно, ― пожимают плечами, соскакивая с табурета и переключаясь на уборку грязной посуды. ― И кто она? Я её знаю?
– Знаешь.
– Хм… Только не говори, что та девчонка, из-за которой ты дрался с Костяном?
– Она самая, ― услужливо протягиваю ей тарелку.
– А. Ну тогда это точно ненадолго.
– Почему?
– Да ну сам подумай: на кой чёрт ты сдался этой аристократичной недотроге? Не она тебя бортанёт, так ты её, но не сойдетёсь вы темпераментами ― это как пить дать. Я же знаю, какой ты и что любишь.
– Звучит так, будто я конченый извращенец.
– Нет, конечно. Но ты предпочитаешь инициативность. А эта принцесса член-то мужской врядли видела вживую. Так что наскучит тебе быстро.
Хех. Ну член-то она видела. Мой так точно.
– Может, да. А может, нет, ― уклончиво отзываюсь. ― Вот мы и посмотрим: стоит игра свеч или нет.
– Так у вас ещё ничего не было?
– Нет.
– Ооо. Да ты прям издалека решил зайти. Серьёзная заявка. А она что? Крутит носом и держит на расстоянии, пока ты не превратишься в послушного котика, носящего тапочки в зубах?
Такого же послушного и пушистого, как Алискин толстопуз?
– Ты уверена, что мы говорим об одном человеке?
– Более чем. Твоя блондиночка привыкла, что мир лежит у её ног. А где мир, там и ты должен приютиться рядышком. По умолчанию.
– Ты её не знаешь. Она мыслит иначе.
– Да-да. Они всегда мыслят иначе. По началу. И всегда по началу всё красиво и романтично. Это потом начинаются претензии.
– Не понял, ты меня отговариваешь или что?
– Да нет, зачем? Сам всё увидишь, ― побросав всё в раковину, Яна снова оказывается рядом, присаживаясь на цыпочки так, чтобы мы оказались на одном уровне. ― Но раз она пока тебя динамит, может, мы всё-таки напоследок… того? Ммм? ― мягко и непозволительно соблазнительно, что-что, это она умеет, острые ноготки снова царапают ткань брюк. Ненавязчиво, но для конкретной цели. Для той же, что и её губы тянутся к моим. ― А завтра с чистого листа: свободный и готовый покорять сердце своей избалованной принцессы. Ну и другие части тела тоже…
* * *
– Эй, малявка! Можно я тебя уже сброшу?
– Сам малявка! Обзываешься, вот и вози!
– А у самой ног нет? Ничё, что ты давно не пушинка? Тебя случаем жирненькой не дразнят в школе?
– Нет.
– Точно? А то только пальцем ткни: пропесочу и рот на узелок завяжу.
– Не дразнят меня. Только разве что за косички один мальчик дёргает.
– Что за бессмертный поц? Ему инвалидом стать охота?
– Мама говорит, это он так показывает, что я ему нравлюсь.
– А по-другому показывать он не умеет?
– Не знаю. Мальчишки ― они же трусливые. Боятся, что их высмеют, вот и ведут
