Подглядывающая (СИ) - Славина Анастасия

– Скорее, подвал, – Эй одним движением открывает бутылку с пивом и выпивает треть огромными глотками.

Снисходительно прищуриваюсь.

– Ты ппросто злишься, ччто она оказалась ттебе не ппо зубам!

– А ты, значит, ее раскусила? – Эй ставит бутылку на стол с чуть более громким звуком, чем обычно.

– Ввозможно.

Эй заглядывает в ведерко в поисках крылышка. Ведерко пустое. Он швыряет его в мусорную корзину. Ведерко отскакивает от обода корзины и совершает полукруг по кухне, оставляя жирную полоску.

Некоторое время мы с Эем смотрим друг другу в глаза.

– Значит, она хотела, чтобы ты так думала.

Я отступать не собираюсь.

– А тты, пполучается, знаешь ее наизусть? Ппока что я веду ее зза ссобой, а не ннаоборот.

Эй чуть приподнимает подбородок, и в глазах вспыхивают дьявольские огоньки – или преломляется свет лампы.

– Хорошая работа, Эм. Так когда у вас следующая встреча?

– Нне знаю, – я отпиваю колу из жестяной баночки – напиток, идеально подходящий для моего душевного состояния. – Она ппозвонит мне. Ппотому что она ввзяла мой номер ттелефона... А сколько ппрошло времени, ппрежде, чем она ппопросила твой номер, Эй?

Он ухмыляется.

– Не думаю, что это можно сравнивать.

– Скажи пправду, Эй! Она тебе его и не ддавала, ссам вымолил.

– Вообще-то, это жестоко – учитывая, что ты уже знаешь мою историю.

Он прав.

Стираю салфеткой улыбку, тщательно вытираю пальцы.

Нет, не получается быть серьезной.

– Она мне пповерила!

– Рената? Поверила тебе? Не смеши меня, Эм. Рената и доверчивость – несовместимы.

– Оччень даже!

– Да нет! Несовместимы! Это как ты и... – Эй поджимает губу, щелкает пальцами, –караоке!

– Ввот как?! У ттебя есть ккараоке?

Эй отваливается на спинку стула, закладывает руку за руку. Вид у него, как у сытого кота.

– Допустим.

– Ввключай!

– Я не уверен, что готов это слушать.

– Ну, ддавай же! – мне приходится тащить его за руку.

Его скептицизм бьет через край.

– Ну, и что же ты хочешь... – он делает шикарную паузу, – спеть? Ты, конечно, стала меньше времени тратить на вымучивание каждого слога – и эту заслугу я приписываю себе, ведь до меня никто не вызывал в тебе столько эмоций, чтобы хотелось высказаться… Так вот – да, ты звучишь чуточку лучше. Но все равно – это ужасно, поверь мне, Эм. Если бы я мог понимать тебя без слов, я бы брал на наши свидания кляп.

– Ппокажи, что у тебя есть!

Едва он включает на телевизоре караоке, как я забираю пульт и листаю список песен.

Эй прикуривает сигарету. Переносит пепельницу на комод, облокачивается о него локтем. Место в первом ряду.

– Ввот!

– «Отпусти и забудь»? Там есть слова, Эм. Много слов. И все их нужно произнести. Ты уверена?

– Абсолютно! – нажимаю на плей.

И после проигрыша приступаю...

Эй не знает о моей особенности: когда я пою, звуки выливаются из меня, а не тащатся, ковыляя и спотыкаясь. Когда пою, я не заикаюсь.

Сначала я еще поглядываю, как меняется взгляд Эя, как ухмылка, пройдя стадию плотно сжатых губ, превращается в улыбку. А затем я так увлекаюсь пением, вдохновленная музыкой и своей смелостью, что перестаю обращать на Эя внимание.

– Не открывай, храни секрет! Будь хорошей девочкой для всех!.. – да, это мой бенефис! – Но тщетно все-е-е-е! – на этом моменте я так артистично и душевно развожу руками – что сбиваю пепельницу.

Пепел оседает на ковер уже только под музыку, без слов.

Не поднимая головы, стряхиваю пепел с платья.

И слышу аплодисменты Эя.

– Это было круто, Эм! Честно. Оказывается, у тебя есть голос! Во всех смыслах этого слова, – он снова включает телевизор. – А можешь спеть что-нибудь менее щенячье? Например…

Так начинается мой лучший вечер – вернее, уже ночь – в компании Эя.

Несколько песен я исполняю сама, а потом, после пары бутылок пива, ко мне присоединяется Эй. Мы поем песни Scorpions, Queen и The Beatles – горланим во все горло, нисколько не стесняясь друг друга. Потом переходим на песни из советских кинофильмов. После дуэта «Есть в графском парке темный пруд…» Эй разворачивает меня к себе лицом и, глядя в глаза, говорит:

– Эм, ты – лучшее, что случалось в моей жизни. А я – в твоей. Переезжай жить ко мне.

Я смотрю на него, не мигая, широко распахнутыми глазами.

А он смотрит на меня, тепло, чуть улыбаясь.

Тем сложнее мне выговорить то, что должна.

– Ну же, Эм! Чего ты зависла? Я понимаю, предложение неожиданно щедрое…

Я вижу, ему становится не по себе, поэтому заставляю себя хотя бы качнуть головой. Сейчас мне очень тяжело смотреть ему в глаза.

– Почему? – он так искренне не понимает, что у меня сжимается сердце. – Из-за того, что произошло в квартире Ренаты? Между нами тогда ничего не было. Никакого интима, клянусь! Мы немного подурачились – только и всего. Ты уже и сама, наверняка, поняла: она не из тех женщин, которых можно к чему-либо принудить. Кроме того, у меня есть девушка, и я не собираюсь ей изменять.

Девушка.

Он имеет в виду меня.

Это не честно!

Я делаю резкий шаг назад – и упираюсь в комод.

Эй атакует.

– Извини, что не сказал сразу. Хотел, чтобы ты меня поревновала.

Я даже не хочу разбираться, врет он или нет. Это не имеет никакого значения.

– Я… лллюблю… – обычно Эй продолжает сам, но сейчас он вынуждает меня произнести фразу целиком, – ддругого… мммужчину.

Эй смотрит на меня так, будто я фэнтезийное существо – словно у меня крылья за спиной отрасли, или волосы позеленели.

– Не глупи, Эм. Я – единственный мужчина в твоей жизни.

Он прав. И не прав.

– В мммоей… ппостели, – этот разговор даже без дефекта речи дался бы мне с трудом.

– В моей постели, – поправляет он, хотя это совсем, ну совсем ничего не меняет.

Я смотрю на него исподлобья. Быстрей бы этот разговор закончился!

Эй, наконец, снимает меня с крючка своего взгляда. Подходит ко мне вплотную – я мысленно сжимаюсь – и вытаскивает сигарету из пачки, лежащей на комоде. Опирается о комод спиной. Прикуривает. Теперь мы стоим плечо к плечу.

– Эм, до меня не доходит, объясни, – он выпускает к потолку струйку дыма, долго разглядывает ее. Снова затягивается. – Как такое может быть? Ты спишь со мной, но любишь другого?

– Ммы… обббщаемся… пппо… ссети, – внутренне я напряжена настолько, что с огромным трудом выкатываю из горла звук за звуком – будто заново учусь говорить.

– То есть вы никогда не встречались в реале?

Качаю головой.

– Эм!.. – он запястьем трет себе лоб. На пол падает клочок пепла. – Ты полна сюрпризов… – Эй качает головой, будто я задала ему вопрос. И продолжает, затягиваясь: – Ну, хорошо. Какой-то фейк из сети – а это может быть и баба, и маньяк, и прыщавый подросток – да кто угодно!.. Вот этот фейк навешал тебе лапши. Ты была девочкой одинокой – понятно, почему повелась. Но сейчас же у тебя есть я! Вот я, – он прижимает кулак к груди, – нас-то-я-щий! Живой. Теплый. И мордой вышел, и кубики на животе, и при деньгах! Так почему не я, Эм?! – его голос звенит.

Я молчу.

Ну, что ему сказать?

Что люди не выбирают, в кого влюбляться?

Что будь Эй самым распрекрасным принцем – по сравнению с Сережей он для меня – чужой человек? Ну не знаю я, почему так!

– Окей, Эм, – Эй расхаживает по комнате, глядя себе под ноги так внимательно, будто там подсказки написаны. – Ты меня не любишь, а его любишь. Я это переживу, Эм! – он останавливается посередине комнаты и разводит руки в стороны. – Ну, и общайся дальше со своей подружкой из сети! Почему это влияет на решение жить со мной?

– Я… ттак… ннне… мммогу.

– Можешь! – он делает резкий жест рукой, будто сигарету о воздух тушит. – Ты ведь уже делала это! Значит, и еще сможешь! Привыкнешь!

– Ввызови… ммне… ттакси.

– Черт… Черт! – Эй расплющивает сигарету о пепельницу. Опирается руками о комод.

Я не шелохнусь.