Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова (СИ) - Володина Таня

Он готов был ждать вечность.

Впрочем, к ночи она здорово продвинулась в науке страсти.

— Когда у нас будет настоящий секс? — спросила она так, словно вчера у них ничего не было.

Или она не считала сексом то, что не доставило ей удовольствия. Она лежала на его груди, застенчиво поглаживая член под одеялом. Если бы он не кончил минуту назад, эти развратно-деликатные прикосновения вызвали бы новый прилив желания.

— Не знаю, — ответил Серов. — Я тут подумал и решил, что предложение твоего братца не такая уж ересь. Почему бы нам не потерпеть до свадьбы? Приедем в Москву, подадим заявление...

Юля прекратила свои несмелые ласки. Он прямо чувствовал, как нарастает её возмущение.

— Но я не хочу ждать до свадьбы! — наконец сформулировала она. — Секс — это естественная потребность организма!

— Ну посмотрим, — уклончиво ответил Серов, пряча улыбку.

Она привстала на локте и досадливо отбросила косу за спину.

— Я так и знала, что ты доминант! Тебе нравится всё решать самому!

Он повалил её на кровать и навис над ней:

— Я не доминант, — и поцеловал в припухшие губы. — Не доминант, — ещё один поцелуй. — Не доминант, не доминант, не доминант. Сколько раз я должен это повторить, чтобы ты поверила? У нас будет секс, когда ты сама решишь. Ты придёшь ко мне и скажешь: «Егор, готовься, сегодня у нас будет секс!», а я скажу: «Да, Мадам Президент, как вам будет угодно, Мадам Президент!»

Он щекотал её и дразнил поцелуями, она смеялась и брыкалась:

— За пять дней ты тринадцать раз сказал, что не доминант! Хватит! Я тебе верю, верю, верю!

Утром они проспали завтрак: никто в семь часов, конечно, не проснулся. В десять утра приходил Ваня, принёс Юлины вещи, которые передала ей мать. Серов забрал свёрток и снова рухнул в постель.

Они выползли из номера ближе к полудню — голодные, обессиленные после многократных оргазмов, умиротворённые и несказанно счастливые. Грей кинулся к ним и начал жаловаться на одиночество, жажду, голод и отсутствие будки.

— Его тоже возьмём в Москву? — спросил Серов.

— Придётся, — ответила Юля, рассматривая Грея, словно впервые его видела. — Он совершенно не приспособлен для местной жизни.

— Согласен. Мы должны увезти его из Невиннопыска. Дать ему шанс на лучшую жизнь. Юля фыркнула и ткнула его локтем в бок.

К немалому удивлению Серова, администраторша подала им завтрак — овсяную кашу и карельские пирожки с рисом. И большую колбу крепкого кофе. И навалила Грею целую миску мясных объедков, на которые он накинулся со зверским аппетитом.

Солнце насквозь пронизывало столовую, ветер вздувал шторы на окне, как паруса. Пора было отправляться в путь.

— Сегодня поедем? — спросил Серов.

— Можно и сегодня.

— Тебе нужно собирать вещи?

— У меня ничего нет, кроме Грея и стихов.

— Замечательно!

У «Золотой Пысы» их уже поджидал Ваня — ещё более сумрачный, чем накануне. Он сидел за рулём блестящего «Лендкрузера» и смотрел вдаль на ёлки невидящим взглядом. Свежих синяков и царапин на его лице не прибавилось: то ли Мадам Марго перестала воспитывать своего «послушного мальчика», то ли следы воспитания переместились на другие участки

тела. Кожаный ошейник с бирочкой тоже пропал.

— Доброе утро, Иван, — как можно ласковей произнёс Серов. — Хорошая погода для дальней дороги.

— Угу.

— Наконец-то мы вернёмся к нормальной жизни. Завтра к вечеру будем дома. Слышишь?

Москва! Мама! Ты же так по ним скучал.

— Угу.

Серов не стал лезть парню в душу. Захочет — сам поделится. Хотя он догадывался, в чём Ванины проблемы.

Сначала они заехали к Наташе. В этот раз она погромыхала щеколдами и, близоруко щурясь, выползла на свет — но не целиком, а лишь наполовину. Она напомнила Серову улитку, вынужденную покинуть ракушку: такая же испуганная и беззащитная без своего до -мика.

Возможно, Наташа пряталась в ларьке от трудностей и житейских невзгод. Это было её убежище, её бункер, где она могла запереться с книгой и почувствовать себя в безопасности. Зимой и летом, днём и ночью. У неё были книги, яблоки и обогреватель — что ещё нужно непритязательному человеку? Может, Наташа и любила своих детей, но она бросила их и уползла в железную ракушку.

Серов при всём желании не мог её осудить. По крайней мере её дочь захотела с ней попрощаться — это само по себе дорогого стоило.

Потом они купили в «Пятёрочке» самый большой торт и заехали в офис. В этот раз никто их не ждал, выстроившись по росту, как на уроке физкультуры. Все были заняты важными делами: Анжела спорила по телефону с кем-то из поставщиков, Серафима с головой погрузилась в бухгалтерскую программу, а Сан Саныч в директорском кабинете разбирал стопку документов. Он коротко поздоровался с начальником и отрапортовал:

— За первые сутки более семидесяти процентов клиентов согласились перейти на безналичный расчёт! Это успех!

— Скоро мы выведем невиннопысский филиал «Норда» целиком в белую зону, — похвасталась Серафима.

— И вернём на склад недополученные тонны, — сказала Анжела.

— Только нас всего четверо, — озабоченно произнёс Сан Саныч. — Не хватает кассира и ещё одного менеджера по закупкам.

— А зачем вам кассир? — спросил Серов.

Все задумались, а потом заулыбались. Действительно, если фирма перейдёт на безнал, то должность кассира можно упразднить, а всякую мелочёвку с наличностью повесить на Серафиму. С увеличением оклада, разумеется (мрамор для надгробий постоянно дорожал, а пенсии росли медленно). А по поводу менеджера Серов обещал подумать. Ему не хотелось брать кого-то незнакомого, а нужного специалиста на примете не было. Цыгана Романа, что ли, привлечь за процент от прибыли?

После чаепития, на котором Серов объявил о помолвке с Юлей Смирновой, вызвав дружный шквал поздравлений, троица отъезжающих выдвинулась на следующий объект. Надо было попрощаться с Гошей и Андрюшей.

Когда накануне Серафима упомянула дом на Пысе, построенный Цукановым по секретному проекту, а Ваня описал его как «креативный» и «с фантазией», Серов даже близко не представлял, с чем ему придётся столкнуться.

70. Безвозвратно

Это был плавучий дом на понтонах! По сути сарай из вагонки, покрашенный в жизнерадостный голубой цвет, с площадкой для барбекю и флюгером-петушком на крыше. С одной стороны к дому был приделан мотор, а с другой — откидной трап для схода на берег.

Изнутри доносились громкие крики, перемежавшиеся трёхэтажными матами и звуками драки.

Серов закусил губу, чтобы не засмеяться в голос. А Юля смотрела на голубое сооружение с нескрываемым уважением:

— Круто! — сказала она. — Антон Львович построил себе плавучую дачу!

— Теперь это Егора Константиновича дача, — буркнул Ваня. — Надо было на личные деньги строить дом своей мечты.

— Да, но круто же! Можно по Пысе доплыть до Беломорканала, оттуда в Онежское озеро, а потом — в Волгобалт и до самой Москвы.

Серов оценил познания Юли в географии родного края, но вынужден был заметить:

— Только сумасшедший рискнёт куда-то плыть на этом сарайчике. Он потонет ещё в Ов-сяновке.

Крики стали громче, из домика вывалились Гоша и Андрюша. Оба раскрасневшиеся и злые. Гоша был одет в оранжевый спасательный жилет и надувные нарукавники, а на поясе у него болтался спасательный круг, от которого к домику тянулась верёвка. Очевидно, Гоша, помятуя о проблемах орангутанов, застраховался от случайного падения в воду. А Андрюша щеголял в нескромных леопардовых плавках, которые больше подчёркивали, чем скрывали.

— Добрый день, Егор Константинович! — крикнул он, завидев на берегу московское начальство. — Вы извините, я взял на работе отгул, чтобы перебраться на новое место. Спасибо, что разрешили нам здесь пожить! А то дядя Гена сильно злится, ему нужно время

для принятия новой информации.

— Без проблем, живите сколько хотите. Как проходит обустройство? — поинтересовался Серов.