Правильные мечты (СИ) - Литт Ксюша

  - Значит бросившая тебя девушка, удачно придуманная выдумка? - решила она. Вряд ли это звучало, как упрек, скорее - досада и разочарование.

  - Машка? Машка, нет - не выдумка, - заверил Вадим, - она меня как раз из-за Миланки и бросила. Меня все из-за нее бросают. Их пугает... Отец-одиночка с ребенком-школьником в двадцать три года - это все-таки немного странно. Да?

  - Не то слово, - хмыкнула Инка, потом покосилась на балконную дверь и, приглушив голос, поинтересовалась, - слушай, извини, конечно, за бестактность, но все же. Где ее мамаша? Она вообще есть?

  - Есть, но ушла.

  Вадька понимал, что заданный вопрос требовал более подробного объяснения и от него терпеливо молча его ждали. Вдаваться в подробности не очень хотелось, но, пожалуй, Инна заслуживала, чтобы дать ей небольшие разъяснения. Она не его подружка, перед которой нужно придумывать невероятные истории и что-то скрывать. С ней можно быть полностью честным. И он ей рассказал все как было.

  Вслед за первой глупостью, которую совершила подружка сестры с Вадимом, последовала вторая - аборт она не сделала. Почему? Само собой не из любви к Вадиму. И вряд ли из-за рьяного желания стать матерью. Хотя, когда страсти улеглись, а все родные и близкие новоявленных родителей отошли от шока, будущая мамаша даже стала с энтузиазмом готовиться к пополнению. Читала какую-то литературу про беременность, роды и малышей, покупала детские вещи и, казалось, теперь и к Вадьке стала относиться серьезней. Он же в свою очередь в школу после девятого класса, естественно, не пошел, а, как и положено настоящему главе семейства, отправился работать. Добытчик из него в то время был так себе, зарплаты хватало как раз на те ползунки и распашонки, которые так усердно готовились к рождению малыша. А на большее им пока и не было нужно. Все остальные расходы взвалили на себя родители Вадима - мать и отчим.

  После рождения дочери они и вовсе зажили, как настоящая семья - все вместе, в Вадькиной комнате. Неизвестно, как долго бы продлилась их игра во взрослую жизнь. Когда бы им это в конце концов все надоело и насколько бы хватило терпения уживаться без любви, взаимопонимания и уважения друг к другу. Закончилось все намного раньше, чем можно было бы прогнозировать. И причиной стали не бесконечные скандалы и взаимные упреки, и не финансовая несостоятельность молодого папаши, и даже не его возраст вкупе с явно выраженной подростковой бестолковостью. Точку во всей этой истории поставила та самая Миланкина непереносимость молока и безалаберность медицинских работников.

  - Ты не представляешь. Она орала. Всегда орала, - тихо шепотом делился с Инкой Вадим. - Вообще не умолкала. Титьку в рот возьмет, на пару минут затихнет, потом еще сильнее визжать начинает. Все, что съела срыгивает, остальное дрищет. Врачи сначала сказали - дизбактериоз. Пробиотики пили. С ними чуть лучше стало, но все равно, после каждого кормления почти все вылетало. Потом решили, что у матери инфекция в молоке, перевели на смеси. Они капец дорогие. Даже на самые дешевые я не мог заработать. Кормили "Малюткой" из молочки. Искусственникам ее бесплатно дают. Короче, одна фигня. Все равно не лучше. А Милка такая маленькая, худющая, как зародыш. На приеме, когда каждый месяц взвешивали, она еле-еле в самые нижние показатели нормы входила. Ты знаешь, у младенцев есть специальная таблица, сколько они должны прибавить за месяц.

  - Я в курсе, - кивнула Инка.

  - Вот. А врачу пофиг - входит в таблицу, значит хорошо. Мы ей сколько говорили, что Милка недоедает и что у нее все обратно лезет. Похрен - один ответ: "Все дети срыгивают и срут, а груднички все должны пить молоко". Короче в полгода она только-только голову держать хорошо стала и кое-как переворачиваться с одного бока. С левого. - Вадька для наглядности покрутил рукой в нужном направлении, словно это было важно. Хотя для любого родителя любые достижения своего ребенка - это целая победа.

  Инна слушала и не перебивала. Молчала, даже когда Вадим на некоторое время немного затихал, мысленно ковыряясь в нерадостном прошлом.

  Мать Миланы ушла после посещения поликлиники в плановые шесть месяцев. Если у педиатра в отношении их дитя все было просто замечательно и согласно показателям, то ни хирург, ни ортопед восторга не высказали.

  - Все плохо, - заявили они.

  А невропатолог вынесла вердикт:

  - У ребенка умственное и физическое отставание в развитии.

  Требовалось УЗИ мозга, да и вообще полное обследование, а еще для получения инвалидности следовало несколько раз пролежать в больнице.

  После таких слов Вадиму стало не по себе, а у матери случилась истерика. Дома она сначала выла в унисон с дочерью, а потом не выдержав нервного перенапряжения хлопнула дверью и ушла. Вадим думал погуляет, подышит и успокоится, но она так и не вернулась

  - Что, прям совсем больше не пришла? - нахмурилась Инна.

  - Совсем, - кивнул Вадим. С этим разговором и вино все закончилось. Осталась пустая бутылка, да у Инки на дне стакана пара капель. Она уже давно гоняла туда сюда по стенкам эти остатки и никак не могла допить.

  - Но... она же вроде нормальная, - ее удивлению не было конца. Девочка слишком шустрая и неусидчивая, возможно не очень способная к учебе, но явно не идиотка. В своей хоть и небольшой педагогической практике, Инна встречала и дебильнее детей, но даже они не тянули на звание умственно отсталого человека.

  - Конечно нормальная. Просто у нее сил не было. Если бы сразу молоком не кормили, все было бы по другому.

  Если бы... Если бы знать все наперед, естественно, все было бы иначе. Милана бы росла с матерью, а возможно девочки скорее всего вообще бы не было и Вадька до сих пор торчал бы у компьютера. А может на его пути встретилась совсем другая девочка, с которой у него все произошло по правилам. Ухаживания, свидания, признания в любви и первый защищенный секс. Все могло быть по другому, если бы знать заранее... Если бы..., то и не сидела бы сейчас тут Инка и не слушала весь этот треш, а лежала бы в объятиях любимого человека. Если бы, бы, бы...

  - А если она вдруг сейчас захотела бы вернуться. Это же все-таки ее дочь и... она здоровая... Ты бы простил?

  - Нет, - Вадька ответил не задумываясь.

  У Инки тяжелый глубокий вздох и выдох вышли печальными:

  - А я бы простила. Я, знаешь... Я прекрасно понимаю, что у него теперь семья и... дети. Я знаю, что он сволочь и подлец. Такое не прощают. Но... - шепот стал совсем отчаянным, - Понимаешь, я бы его простила. Не задумываясь. Я очень хочу, чтобы он вернулся. Очень. Считаешь, я дура?

  Вадим покосился на утопающую в тоске девчонку и промолчал.

  Нет, он совсем не считал ее дурой. Он сейчас понимал ее, как никто другой.

  В свое время он так же беззаветно мечтал о возвращении человека, которому он абсолютно не был нужен. Просил, умолял и обещал невозможные вещи, лишь бы его не бросали. Оставаться одному с ребенком это... Это страшно. В ту первую одинокую ночь, даже мать не подошла успокоить внучку, заявив, что это его - Вадькин крест. Его расплата за глупость и ему все расхлебывать самому. Но чем Вадим хуже несостоявшейся жены? Он точно так же хотел скрыться с радаров, исчезнуть навсегда, вот только идти ему было некуда. Его дом находился здесь, где неустанно плакал больной никому не нужный ребенок. Чего греха таить, Вадим тогда всерьез размышлял, как ему избавиться от дочери. Обдумывал много вариантов. Самым логичным и правильным казался детдом. Многие же оставляют детей государству. Вадим тоже хотел, просто не знал как все это делается. Куда идти? Какое писать заявление? Как вообще все это происходит? И где, в каком месте, находится это спасительный интернат, принимающий нежеланных детей. Вернуться на исходную, где Вадька сам являлся беззаботным ребенком, не отвечающим ни за что и ни за кого - стало для него самым заветным желанием.

  Между тем, пока он размышлял и предавался мечтам время шло, а заворачиваясь в однообразные бесконечные дни даже бежало. Милка с трудом, но росла. После введения прикорма ее масса тихо-тихо начала набираться. Все еще тощая, как зубочистка, она пока так и не удерживалась в сидячем положении, зато смешно подгребая лопастями, юрко умудрялась прокатиться на пузе по всему полу и затеряться где-нибудь. Например, между грязных ботинок у входной двери. Пытаясь заглотить шнурки, к Вадькиному счастью она могла затихнуть там надолго. Главное к возвращению родителей дочь следовало привести в надлежащий порядок. К вечерней передаче на руки бабушке и дедушке ребенок должен был выглядеть чисто, сухо, сыто, довольно и по возможности без лишних царапин и набитых шишек. Потом Вадим уходил. Вечерняя подработка - это самое лучшее, что происходило тогда в его жизни. Там он по-настоящему кайфовал. Ничто не имело такого четкого и понятного смысла, как оплачиваемый труд. Ничто так не радовало и не приносило морального удовлетворения, как эта относительная кратковременная свобода. Разве что первые осознанные дочкины слова, вызвали в нем такую же бурю эмоций. Они доказывали, что с мозгами у девочки все более менее в порядке. Ну и само-собой, ее первые шаги, сделанные чуть позже чем у сверстников, но сделанные. Это да! Это тоже была непередаваемая радость. Это означало, что его ребенок во всех отношениях нормальный. А врачи... К врачам у него с тех пор выработалось очень предвзятое отношение.