Юлия Добровольская - Люби себя, как я тебя (сборник)
К счастью, слегка заторможенное жарой воображение не успело нарисовать картину возможного исхода столь легкомысленного поведения.
Она ахнула от неожиданности, оказавшись стоящей на желтом песке крошечного — размером метров пять на пять — пляжика, обрамленного травой и кустами. Впереди расстилалась зеркальная гладь воды, в которой отражались деревья, небо и все многоголосие вечернего леса.
— Какая красота! — Она посмотрела на своего спутника сияющими глазами.
Он развел руками и потупил взор, словно все это великолепие ненароком сотворил сам.
Она сложила ладони рупором и крикнула отрывисто:
— А!
Эхо было глухим, как в стеклянной банке. Мячиком отскочив несколько раз от берегов, оно угомонилось где-то на середине и тихо кануло в воду.
— Смотри-ка, настоящее! — сказала она.
— Ах, вы сомневались! — Он подбоченился, а глаза его сделались озорными.
Ей показалось, что он должен был бы схватить ее в охапку и бросить в озеро. Но он не был ей ни брат, ни друг…
Она скинула туфли и вошла в воду. От ног метнулось несколько юрких рыбешек.
Озерцо было совсем маленьким и почти круглым, с многоярусными берегами из пышной зелени.
— Можете принимать ванну, я выхожу.
— Мои волосы, — сказала она и нырнула в кусты вслед за ним.
Доставая из сумочки заколки, она неловко задела виском край двери и вскрикнула от резкой боли.
Одним прыжком он оказался рядом.
— Простите, это от неожиданности… Все в порядке. — Ей стало неловко от собственной несдержанности.
— Не двигаться. — Он осматривал место ушиба, держа пострадавшую за подбородок.
— Пожалуйста, не стоит… Все прошло.
Он раскрыл аптечку, осторожно смазал ссадину йодом и подул.
— Не двигаться, — снова скомандовал он, достал из багажника большой блестящий молоток и решительно направился к ней.
Вот так: молоток, потом лопата, подумала она обреченно.
Он осторожно приложил железяку к ее виску. А она прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и закрыла глаза.
Его горячая ладонь жгла ей левую щеку, правую щекотал холодок металла, а внутри — в огнедышащей лаве — бултыхались айсберги. И ныла дважды пострадавшая ни за что губа.
— Доктор, вы уверены, что сотрясение мозга лечится молотком?
Она смотрела на его плотно сжатые губы.
Не разжимая их, доктор усмехнулся. Потом осмотрел висок и сказал:
— Надеюсь, под глаз не поползет.
Она подняла взгляд. Его глаза улыбались. Но и только.
— Спасибо… доктор. Ну, я пошла?
Он отпустил ее и углубился в раскаленные внутренности их самоотверженного железного друга, который тоже нуждался в некотором участии.
— Наслаждайтесь, — сказал он.
— Мне как-то неловко… вы тут будете изнывать от жары, пока я буду наслаждаться… Если вас не смутит, можете войти после звукового сигнала, я уплыву и отвернусь.
— Спасибо за предложение. — Он выглянул из-под капота. — Впрочем, я и сам бы напросился.
Ей понравилось его деликатное заявление, снимающее с нее ответственность за могущее показаться нескромным предложение.
Она с восторгом рассекала плотную массу. Тугие прохладные струи ласкали обнаженную кожу. С новой силой ощутив прилив жизни, она набрала полные легкие воздуха и закричала:
— У-у-а-а-у-у! — Она хлопала ладонью по губам, как это делали индейцы в вестернах, и колотила ногами по воде. Ей хотелось поднять бурю в крохотном блюдце со стоячей водой. Хотелось, чтобы закачались деревья и взбаламутили неподвижную гладь неба. — У-у-а-а-у-у!
Выпустив пар, она перевернулась на спину и увидела своего заботливого спутника, раздевающегося на берегу.
Она словно забыла и о нем, и об их сговоре разделить акваторию и с опозданием подумала: не слишком ли легкомысленно двое взрослых незнакомых людей — мужчина и женщина — пытаются игнорировать природу с ее непреложными законами?..
Но думать об этом было скучно. Да и поздно. Будь что будет. Нужно только чуть осторожней смотреть на это жилистое загорелое тело, покрытое золотистой шерстью, и на полоску белой кожи, разделившую его пополам…
Она снова издала индейский вопль, но в нем уже не было первозданной чистоты.
Услышав за спиной ответный сигнал и мощные всплески, она бросилась наутек. Но ее быстро нагнали.
— А вы… пф-ф… здорово плаваете… пф-ф… — Он отфыркивался, как морж.
— А я не только плаваю здорово! — Ей хотелось хулиганить и задираться.
— Надеюсь, мне повезет, и я узнаю, что еще вы делаете здорово.
— Надежды юношей питают! — Она засмеялась и, сделав рывок, уплыла вперед.
Через некоторое время, услышав призывный клич и оглянувшись, она увидела посреди озера торчащие над водой плечи и голову.
— Плывите сюда, здесь можно отдохнуть!
Она подплыла.
— Осторожно нащупайте камень и вставайте.
Выпрямившись и оказавшись над водой едва ли не во весь рост перед самым носом своего новоиспеченного партнера по водным видам спорта, она съежилась в попытке прикрыть наготу, соскользнула с камня и барахталась рядом, ища, на что встать, и не зная — смеяться или возмущаться.
А он уже тянулся к ней:
— Держитесь! вот так… простите… не сердитесь… это местная шутка… — Его мокрое смеющееся лицо было совсем близко, и ей вдруг показалось, что она знает его давным-давно.
Она ухватилась за его руку и пыталась опереться на ускользающую опору. Обретя, наконец, равновесие, сидя на корточках, она переводила дух. А он поддерживал ее за плечо и продолжал извиняться:
— Я не слишком напугал вас?
— Третий раз за последний час слышу этот вопрос. Вы что, целью задались?.. Нет, не напугали. Не на такую напали!
— Вот и прекрасно… вы тоже не напугали меня.
— О чем это вы?
— Ну… в смысле… Мне показалось, что вам показалось, что вы меня напугали… м-м-м… — Его речь прерывалась тихим погрохатыванием сквозь сомкнутые губы, а глаза рассыпали зеленые искры. — Отнюдь… у вас вполне… м-м-м… вполне симпатичная… э-э… фигура…
— Вы… Да вы хулиган! безобразник… вы… нудист! Вы разнузданный нудист! — Она оттолкнулась от камня, подняла ногами фонтан и перевернулась на спину, чтобы полюбоваться зрелищем захлебывающейся головы.
Мужчина стоял по колено в воде, весело смеялся, ничуть не смущаясь отсутствием на чреслах какого-либо покрова, и посылался вдогонку уплывающей веера брызг.
— Два — один! — крикнула она, удаляясь и не уточнив, что это за счет.
Он снова нагнал ее и поплыл рядом.
— Так что это за местная шутка? — спросила она.
— Скала… Очень одинокая скала… как тот петух у Карлсона на крыше, помните?
