Мэтт Пенья - 12 историй о настоящей любви (сборник)

Лана явно хотела сказать гадость, но удержалась.

– Ну, что же, – сказала она, – наверное, тебе пора.

– В Небраску! – подсказала Райли.

Как ни странно, мне уже не хотелось уходить. Теперь, когда мы собрались тут все вместе, а одна из них точно знает, кто я, мне захотелось остаться. И чтобы Лана предложила разбудить Коннора. И чтобы мы вчетвером до рассвета ели печенье.

– Давай, – прервала мои размышления Лана. – Небраска ждет.

– Ты совершенно права, – отозвался я и направился к двери.

– Не туда! – Лана указала на камин. – Это единственный путь на крышу.

Я чувствовал, что Райли смотрит на меня. Уверен, можно было что-то придумать, но в голову не приходило ни одного внятного объяснения, почему мне нужно воспользоваться дверью.

Словом, я направился к камину. Выглядел он так, будто им никогда не пользовались. Наклонившись, я заглянул внутрь и увидел, что дымоход не очень широкий.

Я высунулся обратно и посмотрел в глаза Райли.

– Пора в кроватки! – крикнул я.

Райли помахала мне.

– В добрый путь, – усмехнулась Лана. Ничего не поделаешь. Я заполз в камин, подтянулся, влез в дымоход и начал считать до ста, что приблизительно равнялось количеству паутин, которые меня окружали. На одно страшное мгновение мне показалось, что я застряну тут со своим животом, но места хватило. Хорошо, что Санту не в каждом доме угощали печеньем. Пыль облепила язык, забилась в глаза. Неужели нет нормального способа попасть в дом? Почему Санта не может просто оставлять свои дурацкие сани у крыльца, как делают все приличные люди? Слышно было, как Лана пожелала Райли спокойной ночи. Потом обе двери хлопнули, закрывшись. Я потихоньку выбрался из дымохода и кое-как отряхнулся от пыли, обрушив настоящий «снегопад» на ковер. Пусть Лана попробует это объяснить.

«Моя работа выполнена», – подумал я. Но я знал, что не уйду, не увидев его. Этого не было в нашем плане, как и многое из того, что сегодня произошло. Но я не мог побывать у Коннора и не дать ему знать, что я здесь был. Иначе дело останется незавершенным.

Дом вернулся к привычному ночному ритму – дыхание, шорохи, какие-то пощелкивания, невнятное бормотание во сне. Я сделал несколько осторожных шагов и замер. Скорее всего Райли еще не уснула, а ее дверь как раз на пути к комнате Коннора. Так что я стоял и не шевелился, вдруг осознав, как редко мне приходится это делать. Нужно перестать участвовать в происходящем и стать только наблюдателем. Телефон – оружие, с помощью которого я обычно убиваю время, – остался в машине. Безоружный, я осмотрелся. В тихой, по-рождественски освещенной комнате было очень одиноко. Чего-то не хватало, но точно не меня. На полках стояли книги, я не видел названий, только очертания прижавшихся друг к другу томов. На одной из полок книги стояли под охраной маленьких фигурок: солонки и перечницы – чья-то коллекция.

Я отпустил время – пусть минуты идут своим чередом, но, когда я думал о них, они шли медленнее. Это не мой дом, и я поймал себя на мысли, что он никогда моим не будет. Я ожидал, что Лана снова выйдет, чтобы выпроводить меня. «Почему ты все еще здесь?» – спросила бы она, и единственное, что я мог бы произнести в ответ, – это имя ее брата.

Я знал: он хочет, чтобы я был здесь. Но почему все должно быть именно так? Я хочу, чтобы Коннор представил меня родным как своего парня. Хочу сидеть за обеденным столом, шутить с Райли – так, чтобы Лана тоже не могла удержаться от смеха. Хочу, чтобы они увидели, как я держу его за руку. Хочу держать его за руку. Хочу, чтобы он любил меня, и когда я плохой, и когда хороший. Хочу. Хочу. Хочу.

Я боялся любви, ведь это значит, что я прошу очень много. Я боялся, что моя жизнь никогда не пересечется с его жизнью. Что я никогда не узнаю о нем всего. Что он никогда не узнает всего обо мне. Что мы будем слушать истории, но никогда не узнаем всей правды. «Хватит», – сказал я самому себе. Я должен был сказать это вслух, потому что мне нужно было это услышать.

Я прислушался у двери Райли. Прислушался у двери Ланы. Надеюсь, они сейчас не прислушиваются к шагам Санты. К моим шагам.

Я прошел по коридору, миновал их двери. Увидел впереди комнату Коннора.

Стоя напротив его двери и собираясь войти, я вдруг почувствовал, что в коридоре есть кто-то еще. Обвернувшись, я увидел в дверях мать Коннора. Глаза почти закрыты, волосы спутаны. Я увидел ее ночнушку и мне стало грустно и неловко. Она свисала с безжизненного тела, изношенная, слишком длинная. Я не должен был видеть маму Коннора такой – погруженной в темное глубокое забытье.

Я хотел стать для нее таким же призраком, каким она казалась мне. Но не мог спрятаться. Я уже готов был все ей рассказать. Но она заговорила первой.

– Где ты был? – спросила она.

Внезапно я почувствовал, что ни за что не смог бы этого ей объяснить. Я просто не знал правильного ответа.

– Меня здесь нет, – отозвался я.

Она кивнула. Я думал, что будет продолжение, но нет. Она вернулась в комнату, закрыла за собой дверь.

Я знаю, что не должен был этого видеть. И даже если она этого не вспомнит, я буду помнить.

На долю секунды мне стало жаль Санту. Можно только догадываться, что ему довелось повидать в его путешествиях. Хотя он же не знаком со всеми этими людьми. Остается надеяться, что с незнакомцами как-то проще. Не буду ничего рассказывать Коннору. Просто скажу ему «привет» и пожелаю спокойной ночи.

Я пробрался в его комнату и закрыл дверь так тихо, как только мог. Я бы хотел, чтобы он все это время не спал и волновался за меня. И поздравил бы, когда опасность миновала. Но все, что меня ожидало, – лишь его сонное дыхание. В окно падал свет фонаря, подчеркивая темно-синие тени в комнате. Коннор лежал на кровати. Я видел, как поднимается и опускается его грудь. Телефон валялся на полу – выпал из руки. Я знаю – он держал его на случай, если мне вдруг понадобится помощь.

Никогда раньше я не видел, как он спит. Никогда не видел его таким – уплывшим в безопасные дали. Мое сердце тянулось к нему, как к магниту. Я смотрел, как он спит, и чувствовал, что мог бы любить его очень долго.

Но вот он я, стою вне окутывающего его кокона. Я люблю его, но понимаю, что нахожусь снаружи, я – инородное тело, а не часть его сна. Я здесь, потому что забрался через дымоход, вместо того чтобы постучать в дверь.

Я снял шапку и отцепил бороду. Снял сапоги и отставил в сторону. Отстегнул живот и бросил на пол. Размотал и стянул через голову красные шторы. Снял штаны, почувствовал кожей, какой в комнате холодный воздух. Все это я проделал очень тихо. И только уже почти сложив одежду Санты аккуратной красной стопкой, услышал, как Коннор окликнул меня.