Алина Зарайская - Мама, я доктора люблю
— Да садитесь же, — вмешался в разговор папа. — Не знаю, как вы, а я, например, голодный — мать, пока пироги-салаты делала, и про обед забыла. Да и давно уже пора за приезд выпить, а потом уже и болтать сколько душе угодно.
Женщины уселись, и отец уже начал разливать наливку, как Анжела, ахнув, снова вскочила.
— А подарки-то! — спохватилась она. — Я совсем про подарки забыла! Сейчас достану! — И прежде чем родители успели возразить, выбежала из комнаты.
«Господи, только бы не покраснеть, — думала девушка, роясь в еще неразобранной сумке и спешно придумывая короткие истории про то, как были куплены подарки. — Папа точно спросит, где я книжку купила, да дорогое ли пиво, и мама, наверное, тоже захочет узнать, почему в Питере бересту продают — придется про Новгород говорить. А я там и не была! Как здорово, что Кирилл мне много о нем рассказывал! — она благодарно улыбнулась, вспомнив хозяина чудесной кухни. — Хорошо еще, что я про них сейчас вспомнила, а то, выпив, совсем соврать не смогла бы», — вздохнув, она подхватила свертки и вернулась к столу.
С подарками все обошлось благополучно: Анжела очень правдоподобно рассказала, где что купила и почему именно это выбрала, мама не могла наглядеться на изящные, словно кружевные, шкатулочки, а папа, с трудом вытерпев часа полтора общей беседы, не выдержал, извинился и отошел на диван читать книжку («Балтика» была торжественно отнесена в холодильник до ближайших выходных, когда можно будет похвастаться — угостить заходившего почти каждое воскресенье приятеля). А Анжела с мамой еще долго, до глубокой ночи разговаривали о том, что произошло за последние полгода в Вестюжанске, что интересного в Петербурге и почему надо было уйти от доктора. Этот последний пункт был, разумеется, самым сложным и болезненным для обеих женщин, но Анжеле все-таки удалось совершенно успокоить маму относительно разрыва с Володей, представив все в самых выгодных и, главное, совсем не тревожных красках.
На следующий день, выспавшись, разобрав вещи и решив, что надо возвращаться на работу на следующей неделе, с понедельника, Анжела отправилась гулять по городу. Каким крошечным и по-домашнему милым предстал он перед ней после нескольких месяцев жизни в большом городе!
«Кажется, я была не так уж не права, описывая его Кириллу как тихое уютное гнездышко, — подумала девушка. — Люди и организации, конечно, не совсем такие душевные, как казалось из Питера, но в целом образ города вышел верный».
Отношение к Кириллу сложилось у нее странное: она была благодарна ему за теплые вечера и помощь перед отъездом, и воспоминания о нем неизменно вызывали у нее улыбку, но писать или звонить ему, поддерживать какие-то дальнейшие отношения она не хотела, все-таки в глубине души не простив предательства: он превратился в человека, о котором всегда приятно вспомнить, но который навсегда остался в прошлом и которого уже не должно быть в настоящем и будущем. Поняв это и таким образом избавившись от последнего, что еще реально связывало ее с Петербургом и тянуло назад, Анжела почувствовала такую легкость и свободу, что ей казалось, будто она не ходит, а летает по родным улицам и скверам. По дороге она, махнув рукой на диету, соблюдать которую в ближайшие дни все равно не было никакой возможности, несколько раз покупала сливочное в вафельном стаканчике мороженое — самое обыкновенное, какое всегда было в детстве. Вдоволь нагулявшись и начав мерзнуть, но все еще не желая уходить с любимых улиц, она решила пообедать не дома, а в уютном и не очень дорогом трактирчике на набережной, где заказала пельмени — настоящие, сибирские, совсем не похожие на суррогатные и какие-то пустые «Колпинские», рюмку кедровой водки, чтобы согреться, традиционный местный пирог с брусникой и горячий чай на десерт. Наконец уже часов в пять, выпив несколько чашек чаю и насмотревшись на Ломню, скованную льдом и пестреющую весело катающимися на коньках детьми, Анжела поспешила домой приводить себя в порядок и одеваться к обещанному Полинке походу в «Сибирэллу».
Глава сорок вторая
Полина приехала к восьми, и началась суматоха, которая всегда немного раздражала спокойную от природы Анжелу и от которой она за последние несколько месяцев уже успела отвыкнуть.
— Ну что ты надела?! — с порога возмутилась Полинка. — Здравствуйте, Елена Сергеевна, добрый вечер, Анатолий Петрович, — улыбнулась она родителям и снова накинулась на Анжелу: — Ты как будто не из столицы вернулась, а из глухой деревни. Это не я сейчас должна бы тебя учить, а ты мне рассказывать про новейшие моды. Ох, Гжелка-Анжелка, ничего-то ты не умеешь. — И Полина потащила смутившуюся подругу в комнату.
По-хозяйски открыв шкаф и, к ужасу аккуратной Анжелы, все вывалив оттуда на кровать, Полина принялась энергично перебирать наряды, прикидывая и комментируя. Конечно, почти все Анжелины наряды надеть было невозможно — так они были ей велики.
— Послушай, ты так будешь до ночи выбирать. А там Салик в машине ждет, неудобно, — нерешительно и больше для порядка, так как давно знала, что это бесполезно, протестовала Анжела.
— Салик подождет, ничего с ним не сделается. К тому же, он только выиграет от этого — ведь приятно же смотреть на красиво одетых женщин.
В конце концов, после сорока пяти минут примерок и обсуждений, была выбрана черная в обтяжку блузка с низким декольте и черные же, слегка поблескивающие узкие брючки, которые Анжела уже лет семь не носила. Хорошо, что они снова вошли в моду. Анжела недоверчиво смотрела на себя в зеркало. Она почти никогда не позволяла себе вещи в облипку, зная, как невыгодно они подчеркивают ее лишние килограммы, и сейчас не могла поверить, что все сидит идеально.
— Да что ты все вертишься, ищешь недостатки! Ты ведь на десять кило похудела — что не так?! Лучше пользуйся этим, лови момент, пока снова вес не набрала. На вот, последний штрих. — Полина протянула ей подаренный Саликом кулон. — Надевай, и побежали.
— Может, не надо, на дискотеку-то… — опустила глаза Анжела, очень полюбившая и ценившая это украшение.
— Вот еще! Тебе его для чего подарили — под подушку класть, что ли? Надевай-надевай — Салику будет приятно.
Последний аргумент был вполне убедительным, и Анжела повиновалась. Попрощавшись с родителями, девушки бегом спустились по лестнице и юркнули в машину.
— О, я не напрасно так долго ждал! — Салик оглядел Анжелу и даже присвистнул: — Просто грация, муза!
Анжела покраснела от удовольствия и смущения, а Полина победно улыбнулась:
— Ну, что я тебе говорила? — Потом повернулась к Салику: — Еле уговорила! Ты даже представить себе не можешь, как трудно бывает заставить эту скромницу быть красивой, а уж эффектной — вообще почти невозможно.
