После развода. Верну семью снова (СИ) - Кароль Анита
− Нет, в этот раз тайны не мои, родная, − не могу наглядеться на любимую. Рука сама тянется к небольшому животику, такое чувство, забытое. Когда−то так же ее трогал, пытаясь почувствовать движения дочки. – Кто у нас будет?
− А вот не скажу, − задирается Леличка, слегка бьет по руке. – Не заслужил знать!
− Заслужил, − смеюсь, утыкаясь носом в ее шею. – Тебе все потом полковник Зуев расскажет. Прости, если сможешь, за все, что тебе пришлось перенести за эти месяцы…
− Исаев, ты даже не представляешь, что мне пришлось перенести! – яростно сверкает глазами, а я не выдерживаю, целую ее лицо. У Ольги пропадает желание кричать, гладит мои скулы, подбородок, с отросшей щетиной, потом припадает к губам. – Боже… я так тебя люблю… думала все, жизнь закончилась без тебя… дети только держали. У нас будет еще один сын, Исаев! Я тоже исполнила твою мечту!
Смеется сквозь слезы, продолжая ласкать мое лицо тонкими пальцами. Рассказывает о своей жизни без меня, перескакивая с одного на другое.
− А что дальше? – вдруг задает вопрос.
− Дальше… нам нужно подождать с неделю. Потом все закончится. Тебе все расскажут. Поверь, я не мог поступить иначе, вы могли пострадать. И нам нужно будет уехать, опасность все еще есть.
− Какое счастье, что мне нужно было сегодня документы Дмитрию завезти. Как увидела эту синюю иномарку, сразу поняла, что ты рядом… ты следил за мной.
− И не только я. Вы под постоянной охраной, − целую снова, не могу ею надышаться. – Я люблю тебя, Лелечка… жена моя, любимая, мать моих детей…
− Исаев, ты бредишь? Мы в разводе, − смеется, кусая за губу.
− Нет, могу доказать, что ты моя жена.
Встаю с дивана и ищу свой портфель. Он валяется у ножки стола. Достаю документы. Мы вместе с Ольгой рассматриваем свидетельство о браке, о рождении Егорки, водительские права ее и мои.
− Значит, Исаева больше нет? – поджимает губы огорченно. – А мне так нравилась твоя фамилия. Поэтому ты тянул с регистрацией? Потому что нас уже поженили, господин Громов?
− Да, предупредили тогда, чтобы в Загс не совался.
− И ты не болен смертельно?
− Нет, не болен. Это тоже было нужно для дела.
− А к Сергею меня отправлять тоже для дела нужно было? – толкает меня в плечо и тут же прижимается. – Или ты проверял, поведусь на него или нет?
− Считай, что проверял… не повелась, − смеюсь, прижимая к себе.
Как прожить еще неделю без нее и детей?
Эпилог
Ольга
Четыре месяца спустя
Просыпаюсь, мужа нет рядом. И в доме тихо, не слышно Егоркиного смеха. Не тянет из кухни вкусным завтраком и кофе. Сразу страх сжимает горло. Прошло несколько месяцев, а я все еще боюсь.
Спешно одеваюсь, путаясь в рукавах теплого халата, потом ковыляю в сторону детской. Кроватка пуста, пижама сынишки свисает с матраса. В кухне тоже нет никого. Выбираюсь на крыльцо и сразу слышу задорный смех. Вижу своих мужчин во дворе, возле сарая. Строят что−то вдвоем, инструменты валяются, доски.
Егорка визжит, его подкидывает в воздух отец, который тоже смеется. Залюбовалась этой картиной. Сын увидел меня первым.
− Папа, там мама! – рвется в мою сторону.
Стас несет мальчика ко мне, улыбается. С неба падает пушистый первый снег. Начало октября, но в горах рано выпадает снег.
− Выспалась? Я Егорку на улицу утащил, чтобы он тебя не разбудил, − муж целует меня в щеку. Заботливый мой. – Ты как себя чувствуешь?
− Вроде нормально, − сразу прислушиваюсь к своему организму. Мне рожать со дня на день, Стас даже бюро свое на помощника бросил, постоянно рядом. – Вы что там делаете?
− Да… думаю вот кроликов купить, клетку строим, − поясняет Стас и сынишка поддакивает.
− Там клелики зить будут… м−мм… м−мм… такие клелики, маникие! – от восторга сразу слова не может подобрать.
Целую малыша в румяную щечку, соскучилась.
− Вы не завтракали?
− Нет, думал, ты проснешься и вместе приготовим завтрак. Егорку молоком напоил.
Мы вместе готовим завтрак, превращая готовку в игру. Потом вместе убираемся в кухне и идем строить клетку дальше. Я сижу на скамейке, завернувшись в плед, Егорка носится, то приносит отцу инструменты, то держать доску помогает.
А я поверить не могу своему счастью. До сих пор…
Четыре месяца назад мы встретились со Стасом в его конторе. Я была так рада, что он жив, что даже не разозлилась на инсценировку его гибели. Неделю встречались тайком, на нашей квартире. Я привозила Егорку, малыш ведь и так общался с отцом. Юле и маме рассказала сногсшибательную новость уже потом, когда прошел суд над преступником, от которого прятали Стаса.
Потом меня посетил полковник Зуев. Приехал в гости к нам в дом и рассказал историю с самого начала. Однажды Стас засиделся в конторе допоздна. В офис ввалился человек, которого преследовали бандиты. Он попросил Исаева припрятать документы и связаться с полковником Зуевым, назвал ведомство, в котором он работает. Потом оставил папку и ушел. Утром его нашли убитым.
Бандиты догадались, что улики теперь у другого человека, стали прочесывать микрорайоны, которые успел проехать тот мужчина. Вышли на Стаса, стали угрожать. Пришлось сделать так, что Исаева не стало.
− Можно было меня посвятить во все? – предъявила я полковнику.
− Нет, нельзя. Спалились бы. Вы же не актриса. Да и актриса не всегда правильно сыграет настоящие эмоции. Ваш вид убитый доказал правдивость похорон. И как ваша дочь накинулась на вас… такое не сыграешь. Извините, если сможете, но так было нужно для дела государственной важности. Теперь можете жить спокойно, правда под другим именем.
После этого разговора мы со Стасом и Егоркой уехали в Горноснежинск. С месяц жили у Катюшки и Руслана. А потом к нам обратился Сергей. Бородач решил уехать и продал нам свой дом и магазин. У меня появилось новое дело.
− Ты куда собрался? – спросил его мой муж.
− Буду нефть добывать на платформах, в северных морях. Силищи о-го-го! Чего сидеть в этой дыре? Поеду, давно звали туда.
Мы проводили друга. Без него мне стало спокойнее. Я все боялась, что будет лезть со своей любовью. Вскоре Стас открыл небольшое юридическое бюро, желающих решить свои юридические вопросы было много. Раньше в большой город приходилось ездить, к юристу.
Егорка пошел в детский сад, а я занялась своим кафе и магазином для туристов. Но вот уже две недели сижу дома. Тяжело на таком сроке. Я стала неповоротливой и сонной. Да и муж ворчит, что я бегаю по делам.
И вот, осень в самом разгаре. Снежок сыплется, радует нашего сынишку. Любуюсь своими мужчинами. Телефонная трель прерывает мое нехитрое занятие. Дочь звонит.
− Ма−а−м! забери ее к себе, а? Я и сама справлюсь, правда−правда!
Это она о бабушке. Почти каждый день просит забрать маму к себе. Но кто−то же должен приглядывать за Юлькой и няней. Она теперь студентка, Никитке скоро годик исполнится. Я спокойна, раз мама там командует.
− Нет, бабушка останется с тобой. Юль, тебе доверия нет еще, не заслужила. Вот когда перестанешь дурить, тогда посмотрим, − строго отчитываю дочь. – Как у вас дела?
− Нормально, учусь, потом с сыном нянькаюсь. Никакой личной жизни! Ребята на тусовки ходят, общаются…
− У ребят нет детей.
− Я так замуж никогда не выйду… − тяжко вздыхает. – Бабушка еще… шаг в сторону и сразу как пулемет. Ладно… ты−то как? Скоро ведь уже.
− Пока хорошо. Но срок подошел, папа даже отпуск взял. Вон клетку строят с Егоркой, для кроликов.
Мы говорим еще с минуту, потом я ухожу в дом, замерзла. Живот тянет. Да и обед уже нужно готовить, мои мужчины скоро проголодаются. Они заходят следом и сейчас сидят в гостиной, мультики смотрят.
Я режу картофель, когда муж обнимает. Стоять не могу, тянущая боль хватает. Редко, раз в двадцать минут, но я уже понимаю, что сегодня наш Артемка решил родиться. Бросаю картофель, нужно ехать в клинику.
− Как ты, родная? – щекочет мою шею своей щетиной. Я даже с ней смирилась, лишь бы был жив.
