После развода. Верну семью снова (СИ) - Кароль Анита
− Сережа! Ты странный, − смеюсь, так вдруг легко стало, будто зажим какой−то исчез. – Я бы все равно тест сделала. Да и про ту ночь вспомнить могла. Зачем обманывать? Сразу бы предложил супружество, как помощь.
− А ты бы сразу отказалась. Знаю я тебя, чуть что – сразу в нос.
− Да, отказалась бы… не смогу я, Сережа. Лучше просто дружить, как раньше. Мне скучать некогда будет, не переживай. Трое малышей в одном доме – веселье то еще, − смеюсь.
Все выяснилось и напряг прошел. Будущее кажется чуть светлее, чем вчера. Друг остался просто другом. У меня появился родной сынулька, которого я сразу не признала, о чем жалею постоянно. Но этого уже исправить не могу.
Через три месяца я сделала неинвазивный тест на отцовство, заодно узнала пол малыша. Выяснилось, что скоро у Исаева родится второй сын. Я даже съездила на могилу мужа и рассказала ему эту новость. Глупо стоять у кучи земли с памятником и рассказывать то, что произошло в моей жизни после того, как любимого не стало.
Он улыбается с черной мраморной плиты, а мне бежать от могилы хочется. Неуютно мне здесь. Заставляю себя задержаться немного, посидеть на лавочке в тишине. Странно, но на меня будто смотрит кто−то, чувствую взгляд спиной. Но на кладбище пусто, только пожилая пара убирается неподалеку.
− Вот… тебя нет, а мне одной воспитывать твоих сыновей. Ты мечтал об одном, но судьба дала тебе сразу двух. Про одного ты никогда уже не узнаешь. Как мне его назвать?
Я кладу руку на чуть подросший живот, и вдруг чувствую робкое движение. Дышать перестаю, хочу еще почувствовать. Беременность в этот раз легко проходит, токсикоза почти не было. Но я все равно каждый месяц прошу обследовать плод, боясь повторения из прошлого. Врачи уверяют, что все отлично.
На другой день перед обедом вывела малышню погулять в сад. Сижу на садовых качелях с книжкой, покачивая коляску с внуком. Егорка возится в песочнице с игрушками. Кажется я задремала. Подскочила от вопля Никитки, который проголодался. Книга валяется на земле, съехала с коленей.
Бросаю взгляд на песочницу, и не вижу сына. Сердце в пятки ухнуло. Схватила внука и бросилась в дом.
− Егорку не видела? – отдаю ребенка Юле, та мотает головой.
− Нет, в дом не заходил… мам, как ты его упустила?
Я бегу обратно в сад, мечусь среди кустов роз, молясь, чтобы малыш нашелся. Зову его, чуть не срывая голос. Он не мог уйти с территории, везде забор хороший, охрана у ворот. Уже хотела бежать поднимать охранников, как слышу звонкий смех за кустами сирени.
− Егор! – спешу на его голосок. Стоит у забора, показывает ручонкой на резной рисунок. Надо убрать всю эту ажурную красоту, сделать сплошные щиты, чтобы муха не пролетела. – Сынок, ты чего маму пугаешь?
− Мы иглаем, − показывает мне робота, который стрекочет что−то, шевелит ногами и руками.
− Это не твоя игрушка, малыш, − хочу отобрать робота, но Егорка прижал к груди и насупился. – Это мальчик соседский тебе поиграть дал?
− Нет. Папа дал. Папа там, − показывает снова за забор.
Застываю, не зная, что сказать малышу, делаю шаг к забору. В этот момент мимо проносится темно−синяя иномарка с тонированными окнами. Я отмахнулась от подозрения. Я просто скучаю по Стасу и придумываю себе, что он жив.
А игрушку скорее всего соседский мальчик принес, уложу Егорку спать и схожу к соседям.
Глава 43
Стас
Зря пришел к полковнику, он непреклонен. Но я устал так жить, прятаться как вор, издалека наблюдая за семьей.
− Захар Дмитрич, я увезу Ольгу с ребенком, тайно, − упрашиваю, глядя в строгие глаза.
− И запорешь нам все дело. Неделю терпи, потом доки и запись в суд уйдут, Никодимова закроют. Тогда гуляй на все четыре стороны. Мы тебя грохнули, Стас! А ты некстати воскреснуть решил. Сейчас Никодим расслабился, думает, что ему ничего не угрожает, раз ты на том свете вместе с его тайной. Пусть и дальше так думает. Кстати…
Полковник крякает и встает из−за стола. Открывает сейф, и кладет передо мной прозрачный файл с документами.
− Отныне ты преуспевающий адвокат по гражданским делам Громов Святослав Ильич! Поздравляю! Здесь все, и дипломы всякие, и водительские права. И даже свидетельство о браке, ты женат на своей Ольге уже полгода. Мы даже свидетельство о рождении твоего сына сделали как надо. Наслаждайся, господин адвокат.
Он еще издевается. Из−за того, что я оказался не в то время, не в том месте, теперь вынужден доживать свою жизнь под чужим именем. Смотрю на свои фотки. Ирония судьбы – я теперь бородатый, а Оленька терпеть не может небритых.
− Она снова со мной разведется, − усмехаюсь горько. – Еще как−то надо будет мою гибель объяснить, и воскрешение.
− Ну тут ничего сложного, наша команда поддержит тебя, − Захар Дмитрич хлопает по плечу ободряюще, а у меня так погано на душе. − Я сам расскажу твоей жене, какую ты неоценимую услугу оказал государству. Закрыть Никодима – работа целой организации несколько лет. А ты за пару месяцев справился. И мой тебе совет – бери жену, детей, тещу, и уезжай куда подальше. Исаев лежит в могиле, и Никодим все проверил лично.
Я знаю, что проверил. И утка про мою неизлечимую болезнь понадобилась. Никодимов сам к моему лечащему врачу сходил, который подтвердил, что я не жилец. Причем ходил он к доктору в то же самое время, что и Ольга. Она только отъехала от клиники, как туда ввалился Никодим со своей свитой.
Я тогда чуть задержался на парковке, побоялся, что Оленька хвост заметит. Видел своими глазами того, кто охотился за мной. При жизни.
− Ладно, неделя и я увожу семью на Алтай.
Беру документы со стола. Поеду к Димке, надо контору на него переписать полностью. Если Оленька со мной не разведется снова, то жить нам в Горноснежинске. Там и открою свое дело.
Мы уже доделали дела с Дмитрием, сидели за кофе, разговаривали о дальнейшей жизни. Я не посвятил друга в то, что я теперь даже не Исаев, и скоро уезжаю жить в горы. Это только я и полковник Зыков знает.
− Твоя явилась, − подскакивает друг, но я уже слышу ее голос в приемной. – В ванной спрячься. Секретарша ее надолго не задержит.
Прячусь. Без особой охоты. Хочу обнять любимую женщину, все ей рассказать. Огладить округлившийся живот. Она беременна от меня, эмоции переполняют, как счастлив. На Серегу не повелась, спровадила его, даже в щеку не поцеловала. Я стоял в аэропорту за колонной. Испереживался, вдруг потянется к влюбленному другу. Но нет, даже обнять не дала.
− Дим, ведь Стас жив?! – слышу через чуть приоткрытую дверь. – Не ври мне только!
− Оль, да с чего ты взяла?
− Машина та самая стоит внизу. Синяя иномарка с тонированными стеклами. Я ее не раз у своего дома видела. И сыну он игрушку принес, я всех соседей обошла, никто ее не признал. Говори, или я тебе кабинет разгромлю! Я чувствую… не знаю, как объяснить…
Я выхожу из укрытия, раз так получилось, то судьба открыться ей. Ольга машет руками на эмоциях. Такая красивая, в летнем платье для беременных. У меня дух захватывает, хочу схватить и зацеловать. Пусть потом громит, что хочет. Волосы распущены, мечутся по спине светлым облаком.
− Оль, − зову тихо, боясь, как бы в обморок не грохнулась от моего вида.
Она оборачивается и застывает на месте. Глаза такие огромные, рассматривают меня. Молча делает шаг и обнимает. Я ее держу в своих руках и не верю в это. За эти месяцы истосковался по ее запаху и теплу.
− Ребят, я выйду, перекусить пора, − мямлит друг, спешно собирая бумаги со стола и убирая их в шкаф. – Вы поговорите пока. Стас, звякнешь, как освободитесь.
Киваю, целуя шелк волос. Как здорово!
Димка испаряется из кабинета, плотно прикрыв дверь. А я веду Ольгу к дивану, чувствуя, как она дрожит в моих руках. Так в обнимку и сидим. Она молчит, прижавшись ко мне, и я не знаю, с чего начать.
− Я знала… чувствовала… Что происходит, Стас? – отмирает наконец и шепчет, будто кто−то услышать может. – К чему все это? Снова тайны, в которые меня не хочешь посвящать?
