Подари мне жизнь (СИ) - Ольга Шах
Глава 24
Я вздохнула. Воспоминания были болезненные, но, наверное, пришла пора выплеснуть эту боль из себя. Тем более, думаю, что он поймет меня.
-Видишь ли, меня приняли в балетную школу, когда мне до пяти лет оставалось два месяца. А через полгода приняли и в музыкальную школу. Я ещё и буквы читать не умела, а ноты приходилось уже читать… все было. И слезы, и боль в слабых детских цыплячьих ножках, и судорогой сведённые тощие пальчики, когда долбила гаммы на фортепиано. Как строгая мастер-хореограф сухим голосом произносила -"Attention, mademoiselles! (Внимание, мадмуазели!). И мадмуазели, которым по пять лет, испуганно таращили глазенки и послушно приседали в плие. Как дребезжащим дискантом выводили вокальные упражнения на сольфеджио… как ноги ещё не доставали до педалей инструмента...
А когда пошла в нормальную школу, вообще край пришел. С восьми утра уроки в школе, прибегала домой, запихивал на ходу в себя какую-нибудь еду, и бегом бежала в балетку или музыкалку. Или наоборот. Часов в девять вечером папа привозил меня домой. Больше всего хотела спать, но меня ещё ждало домашнее задание. И так десять лет. Представь, десять лет! Не было детства у меня! Мне иногда казалось, что я родилась сразу взрослой. А потом… мне было пятнадцать, к нам в школу должен был приехать сам Цискаридзе, это очень известный танцовщик, теперь он ректор академии балета. Он отбирал талантливых балерин для своей академии. Это был просто фантастический шанс. Он выпускал звёзд, у него не останешься восьмым лебедем в третьем ряду у пруда… И вот за месяц до кастинга при очередном осмотре у ортопеда у меня обнаружили "круглую" спину. Для балерины это приговор. Отчислили меня из школы за неделю. Отбор прошла совсем другая девочка.
А я… неделю ела, как не в себя, мама от испуга даже к психологу повела меня. Я же не плакала, не истерила. Психолог сказал, что я так стресс заедаю, и все пройдет. Прошло. Я сосредоточилась на вокале, тем более голос у меня уже устоялся. Поехала в Москву, принимала участие в нескольких конкурсах, даже занимала вторые-третьи места. Мелькнула несколько раз на ТВ. Но потом мне очень откровенно, прямым текстом сказали, что перспектив у меня нет, так как сейчас раскручивают ещё одну девочку с таким же голосом. И две певицы с одинаковым тембром голоса не нужны. И мне не стоит тратить свое время. Лучше идти в музыкальный колледж и потом учить детей петь.
Вот тогда я и сломалась. И решила - все, я обо всем этом не вспоминаю, не думаю и никогда в моей жизни не было ни музыки , ни балета. Правда, года полтора занималась бальными танцами, но бросила, поняла, что не мое это. Поступила в Лингвистический университет, я практически его закончила, оставалась только защита диплома. Пела я редко, только с подружками в караоке. Не хотела даже вспоминать обо всем, слишком больно было.
А потом авария, слепота. Вокруг тишина и темнота. И тогда, от страха, наверное, я вновь стала петь, чтобы хотя бы обманом ощущать себя не одной в пустой палате. Остальное ты знаешь. Но и вернувшись в Россию, я не стала вновь петь. Не знаю, почему. А теперь все вернулось… и знаешь, мне нравится! Я будто оттаяла. Вот и весь секрет.
Рита давно уже уснула, но во сне она то хмурилась, то у нее начинали жалобно кривиться губы, даже показались слезинки из-под сомкнутых ресниц. Видимо, недавний рассказ разбередил ее душу, и даже во сне девушка переживала все заново. А Тэ никак не мог уснуть. Рассказ Риты был ужасен ещё и тем, что она говорила обо всем этом таким спокойным, обыденным голосом... словно о чем-то малозначащем.
Пятнадцать лет… он только приступал к трейни в компании в пятнадцать, а для этой девочки в пятнадцать лет уже все было кончено. Перед этим отдав большую часть своей коротенькой жизни искусству. Это же сколько надо иметь мужества, чтобы найти в себе силы закрыть плотно эту книгу жизни и открыть другую и продолжать жить. Впрочем, в мужестве Риты он успел убедиться ещё в клинике, где она проходила лечение.
А теперь она вновь вернулась к тому, чего ее когда-то грубо лишили. Да, он гордился Ритой, как она здорово вписалась в их группу. Ему нравилось, как она со всеми поддерживает ровные, хорошие отношения, не обижается на подначки, сама подсмеивается, если есть повод, но никогда со злостью. Даже с задирой Чимми установила хорошие отношения, после того, как обломала его в первый же день. Правда, его немного напрягает то, что они иногда шушукаются о чем-то с Чимми, причем лица у них в этот момент серьезные.
Да, пора уж признаться, что он ревновал. Хотя все парни, за исключением Юна (для него лучше Анны может быть только Анна), завидовали ему, кто больше, кто меньше, но завидовали. Они чуть ли не раньше его самого поняли, что он нашел ту самую, свою единственную. И теперь страшно боялся потерять. Он даже в Париж потащил ее, нарушая все пункты контракта, только чтобы не оставлять ее одну в Сеуле. Чон, лучший друг Чон, обмолвился, раз сам Тэхи улетает, то он хотел бы пригласить Риту на премьеру какого-то там фильма, чтобы она не скучала одна. Ага, щщасс! Знает он такие заходы у дружка! Ещё не хватало, чтобы он увел у него девушку! А он готов, Тэ ведь видел, какими печальными, щенячьими глазами Чон смотрит на Риту, когда думает, что никто не видит.
Даже их Лидер, умница Джун, то и дело обращался к ней с каким-нибудь вопросом, то перевод ему точный нужен, то расспрашивал Риту о культуре русских. То рассуждал с ней о современных художниках. Как сама она, смеясь, говорила, что в рисовании вообще ничего не понимает, но трепотню может поддерживать часами, их этому учили. Так что и Джун не устоял перед обаянием девушки.
А ведь ей приходится гораздо трудней, чем им. Мало того, что она в ускоренном темпе догоняет группу, чтобы соответствовать им на уровне, так она ещё и работает в своей фирме! Он всегда дёргался, когда она работала с делегациями, память о том происшествии в клубе никак не уходила. Успокаивался только, когда она звонила, что уже дома. Но и эти ночные посиделки с переводами, отнимающие у нее время сна - тоже ничего хорошего. Он был уже готов плюнуть и оплатить ей
