Папа есть, нужна Любовь (СИ) - Татьяна Любимая
Догоняю девчонок, что успели отойти на несколько шагов. Попутно отмечаю про себя, как хороша Любовь. На ней широкие брюки нежного голубого цвета и жилет в тон. Она заметно похудела, но все равно выглядит шикарно. Из открытых участков тела — только руки и немного шея, а сексуальности в разы больше, чем в полураздетой Зайцевой.
Залипаю на бедрах, что плавно покачиваются при ходьбе. Талия тонкая. Пока. А вот грудь такая же высокая и пышная. Это я замечаю, когда равняюсь с девчонками.
— Между нами ничего нет, — говорю так, чтобы слышала только Люба.
— Мне все равно, — холодно и не глядя. — Я пришла к Таечке.
Было бы все равно, не морозила бы, верно? — растекается во мне довольное.
— Мы уже думали, не придешь.
— Такси долго ехало. Пробки.
А я предлагал забрать. Отказалась.
— Я рад тебя видеть, Люба, — признаюсь с чувством.
— Я здесь только из-за Таси. Я обещала ей.
Тася берет меня за руку. Шагает теперь между мной и Любой, держит нас обоих за руки. Довольная как никогда. С гордостью поглядывает снизу вверх на нас и прохожих.
Мы как настоящая полноценная семья. Встречаюсь взглядом с Любой. По глазам вижу, она думает об этом же.
Глава 43
Мы как настоящая полноценная семья. Я об этом мечтала всю жизнь!
В груди щемит от нахлынувших чувств, а в глазах стоят слезы.
Я люблю этих людей! Маленькую Таечку всем сердцем. И даже ее отца, который опять смотрит на меня с обожанием, хотя несколько минут назад лапал Елену, а теперь говорит, что между ними ничего нет и не было.
Не могу на него сердиться. Ревновать — да, а сердиться — нет.
Мое глупое сердце ему верит.
Но почему? Почему мне так важно его внимание, а горящие взгляды и намеки вызывают неконтролируемое волнение?
Мы встречались всего ничего, общались чуть, а моя душа перед ним нараспашку.
Это гормоны, — убеждаю себя. — И долгое отсутствие мужчины.
Сейчас, когда токсикоз беспокоит меньше, мое тело требует мужской ласки. Стоит закрыть глаза, как я возвращаюсь в лифт, к тому незнакомцу и опять переживаю сладкие мгновения с ним.
Тимур, это случайно не ты?
Да — да, спроси.
КАК?
Со стыда сгорю.
Если это он, пусть скажет сам.
Но он молчит.
Только любуется нами — мной и дочкой. Улыбается.
Красивый какой мужчина. С ума сойти.
Вот Елена, видимо, тоже сошла, раз навязывается.
Боже упаси так же себя вести, Люба! Имей гордость! Сохраняй дистанцию!
Я стараюсь.
Сегодня «парадом правит» Таечка. Мы с Тимуром слушаемся маленькую принцессу. Сначала дружно идем за билетами, потом — кататься на паровозике.
Все это время девочка не замолкает ни на секунду. Вываливает на меня кучу новостей: про Кузю, который подрос и балуется, поэтому его сегодня не взяли с собой. Про съеденные ботинки папы, сандалики, куклы, коврик. Про праздник ромашек в саду, про Вадика, который сел на покрашенную лавочку, про гадание на лепестках с Ириной Васильевной.
Слушаю ее с удовольствием. Соскучилась безумно по этой малышке. А еще так жаль, что я не видела все это своими глазами.
Подходит наша очередь кататься на паровозике.
Тася усаживает меня к бортику, папу — рядом со мной, сама устраивается у меня на коленях. Вроде бы все новости рассказала, теперь только ждет поездки, крутит белокурой головкой.
Наши с Тимуром плечи и бедра прижаты друг к другу. Настолько близки мы еще не были. Это нервирует меня? Прислушиваюсь к себе — нет. Наоборот — приятно. И вообще чувствую себя озабоченной. Мне мало контакта.
Паровозик, качнувшись, трогается. Вершинин разворачивается полубоком, кладет руку на спинку позади меня.
Мы становимся еще ближе. Он как будто проверяет границы дозволенного.
Но сегодня я слабая женщина, которой нужно мужское внимание, тактильная близость, тепло, нежность.
А еще во мне проснулся эгоизм. Я хочу показать Тимуру, что я лучше Елены. И для его дочки, и… для него тоже.
Да, я хочу свести его с ума. Борис занижал мою самооценку, с Тимуром все наоборот.
И я позволяю ему эту близость.
Пользуясь случаем, втягиваю в себя аромат его парфюма. Вкусный.
Не могу понять, у мужчины в лифте такой же был или другой. Не помню.
Может, хватит уже гадать?
Спросить язык не поворачивается. Если сам не сказал, значит, не он.
— Ни разу не каталась на паровозике, — признаюсь с улыбкой.
— Ты что, никогда не была маленькой? — разворачивается ко мне малышка. Глазищи — на пол — лица.
— Была. Просто, когда я была такой, как ты, на месте этого парка был пустырь. Потом я выросла, тут построили парк, сделали аттракционы, но покататься на них так и не получилось.
— С нами катайся.
— Хорошо.
На секунду встречаемся глазами с Тимуром.
Не против?
Нет, — вижу ответ на его лице.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает, пока Таечка отвлеклась.
— Уже хорошо, спасибо.
— Прости, я видел в ресторане, что тебе плохо, должен был настоять, чтобы вызвать скорую или увезти тебя самому.
Он в самом деле винит себя.
— Все обошлось, правда, — дарю ему мягкую улыбку. — Спасибо за заботу.
— Я передал тебе цветы и записку. Получила?
— Вика, моя подруга, принесла мне розы. До нее утром были герберы, от кого — неизвестно.
— Герберы мои. Я их просил передать тебе. Лично хотел принести, но меня не пустили.
Судорожно вспоминаю момент, когда медсестра Мария пришла ко мне с букетом. Я рассматривала цветы, крутила его в руках, дышала ароматом.
— Записки не было… Что там было написано?
— Что я… — он опускает взгляд на мои губы. — Что мы с Тасей ждем твоего звонка.
— Я потеряла визитку, — тоже залипаю на его губах. — Пыталась вспомнить номер, что мне Тася говорила, звонила, но постоянно попадала не туда.
— Значит, ты мне звонила?
— Звонила. Мне нужно было тебя предупредить.
— О чем?
— Любовь, мы тебя тут пелвый лаз с папой увидели! — подпрыгивает на моих коленях Таечка, прерывая наш с Тимуром разговор.
Перевожу взгляд в направлении ее указательного пальчика.
Дорога?
— Ты с тем стлашным дядькой в машине сидела, потом от него убежала, а я тебя нашла.
— Правда? — поворачиваюсь снова к Тимуру. — Вы видели, как мы ссорились?
Не лучший момент для первого впечатления.
Моргает ресницами.
— Я тебя искал. Потом, — добавляет глухо.
— Зачем?
— Понравилась.
— Да — да, Любовь, ты нам понлавилась. Мы тебя тут каждую субботу ждали, ждали, ждали…
— А потом ты нашла мою дочь…
— И я вам
