А может по-соседски? - Ксана М
– Ты что, следишь за мной?
– Я твой сосед, забыла? ― Усмехнулся Терренс. ― А ещё мистер Блэкли любит поболтать на досуге.
Ох уж этот мистер Блэкли.
– Попробуй поесть, хорошо? А я пока схожу за лекарствами. Возьму твои ключи!
Когда входная дверь хлопнула, перевела взгляд на поднос. Чай и овсянка. Улыбнулась, мгновенно вспоминая дом и маму, которая каждое утро готовила на завтрак овсянку. «Завтрак ― самый важный приём пищи за весь день», ― говорила она, ― «поэтому он должен быть питательным и полезным».
Навернула кашу буквально за пару минут. И, если до этого меня немного мутило, то после еды я почувствовала себя гораздо лучше. Будто бы ничего и не было. Выпила чай и решила, что всё―таки будет правильно принять душ. Промыла волосы своим любимым шампунем, чуть подсушила их полотенцем, а затем переоделась в чистую одежду.
Как раз в этот самый момент услышала, как в двери поворачивается ключ.
Брови непроизвольно взлетели вверх, когда я увидела Терренса с кучей самых разных пакетов.
– Ты что, аптеку ограбил?
– Чтоб ты знала ― в твоей аптечке повесилась вторая мышь. Поэтому, как заботливый сосед, я решил помочь тебе, и кое―что прикупил. Ну и зашел ещё в пару мест.
Он взгомозил пакеты на стол, и я с любопытством заглянула внутрь.
– Ты купил еды? В супермаркете?
– Тебе сейчас категорически нельзя ничего жирного, вредного, острого, и жареного. Чейз прописал диету хотя бы до конца недели. А лучше, если ты будешь придерживаться правильного питания постоянно. ― Это значило ― прощайте, доставки.
– Я нормально питаюсь. ― Вновь огрызнулась, но затем, наблюдая, как Терренс достает из пакетов свежие продукты, сдалась и взобралась на стул. ― Спасибо за помощь, но я… плохо готовлю и, если честно, даже не умею. Максимум ― омлет и кашу. Это мой предел.
– С этим я тебе помогу. ― Заполняя холодильник, пообещал он. ― Научу.
– Научишь? ― Брови вновь взлетели вверх.
– Проведу тебе несколько мастер классов, а там кто знает, может у тебя скрытый талант.
Я даже рассмеялась.
– Вот уж вряд ли. Мама пыталась научить меня, но все её попытки привели к трем почти пожарам и пяти сгоревшим ужинам. Поверь, я совершенно безнадежна.
– Нет совершенно безнадежных людей, Барнс. Есть те, кому так удобнее жить и те, кто попросту не верит в свои силы. Ты ― это второй вариант.
– Уверена, ты ошибаешься.
В ответ Терренс лишь с улыбкой покачал головой.
Яйца. Курица. Молоко. Творог. Масло. Рыба. Сыр. Мясо. Сливки. Свежая зелень. Помидоры. Я смотрела, как заполняется мой холодильник, а затем и шкафчик над ним. Терренс купил сахар, рис, макароны, различные специи, которые я даже не все знала, хлеб, печенье, конфеты, а ещё картофель, морковку, лук. И я поняла, что обеспечена продуктами на весь ближайший месяц.
Только бы всё это теперь не испортилось…
Тишину нарушила легкая вибрация. Терренс вытащил из заднего кармана свой айфон, и я неосознанно подалась вперед, надеясь хоть что―нибудь разглядеть. Вибрация повторилась. И ещё раз. Внезапно он усмехнулся, а после начал что―то печатать. Интересно, кому он писал? Одной из своих бывших или же одной из нынешних? Назначал свидание сегодня вечером? Со вкусным ужином и ни к чему необязывающим сексом? Или всё―таки обязывающем? С романтическими свечами, теплой ванной и шампанским? Интересно, насколько у них серьезно? А главное ― почему это меня волнует?
Тряхнула головой, пытаясь выбросить из неё весь этот бред.
Какое мне дело до личной жизни Терренса?
Он всего лишь мой сосед ― не более. К тому же, я терпеть его не могу.
Прикусила губу, сдерживая сдавленный стон.
Но если подумать… разве я не имею право знать, какие у него планы на будущее? Ведь, если он съедется с одной из своих девиц, мне придется терпеть и её. А если она слишком громко орет? А когда злится, любит бить посуду? Или у неё вообще диссоциальное расстройство личности? Потому что навряд ли Терренс трахает психически уравновешенных женщин. Со вкусом у него явные проблемы.
Он вновь усмехнулся, а затем убрал айфон обратно.
– Что―то важное? ― Спросила я как бы невзначай.
Вот свербело в одном месте и ничего поделать с этим не могла.
– Не особо. ― Коротко ответил он, а затем продолжил освобождать пакеты.
И мне бы понять намек, но…
– У тебя вечером свидание?
Пополнив аптечку, Терренс усмехнулся и, наклонившись ко мне, уперся локтями в стол.
– Ревнуешь?
Этот запах парфюма был ни с чем не сравним. Так, как пахло от Хардинга не пахло ни от одного мужчины в моей жизни. И никогда ещё ни с кем я не чувствовала того, что чувствовала сейчас, в эту самую секунду, и всегда, когда он находился так близко.
– А ты хочешь, чтобы я ревновала? ― Заглянула ему в глаза и прошептала практически в губы.
Это была игра. Непристойная, молчаливая, возбуждающая, о которой двое обычно не договариваются, но правила которой прекрасно знают.
– Может быть.
– И я этого хочу. ― Ответила с придыханием. Чувствуя, как тело Хардинга начинает реагировать на моё тепло, мой взгляд и мою близость.
– Правда?
Придвинулась ближе, так, что мои губы почти касались его губ. Приоткрыла их и слабо выдохнула.
– Я скорее устрицы попробую, чем когда―нибудь хоть к кому―нибудь тебя приревную.
Терренс замер, а я рассмеялась и отстранилась.
– Очень смешно. Это было… ты почти меня поймала! Вау! ― Похвалил меня он, и я театрально поклонилась. ― А ты действительно кое―что умеешь.
– Я ведь говорила, что твоя помощь ― скорее дополнение. И это совсем не спасение утопающего.
Звонок в дверь прервал меня, и я спрыгнула со стула, чтобы открыть.
Терренс усмехнулся.
– Кстати говоря, устрицы ― это очень вкусно! ― Бросил он мне вслед. ― А ещё они считаются сильнейшим афродизиаком!
– Учту!
Открыла дверь, забыв посмотреть в глазок.
– Саманта Барнс?
Моргнула несколько раз, пялясь на мужчину у моего порога и на то, что он держал в руках.
– Кто там? ― Крикнул Терренс.
– Ну…
– О, здрасьте. Вам куда?
– Квартира 18В. Саманта Барнс. ― Будто бы на автомате повторил мужчина. А затем вновь посмотрел на меня. ― Это вы Саманта Барнс?
– Да. ― Сморгнула, выходя из ступора. ― Да, это я.
– Отлично. ― Кивнул он. ― Распишитесь вот здесь.
Я поставила свою подпись, а затем мужчина вручил мне огромную корзинку бархатно красных роз, которую, если быть честной, я едва удержала
