Киндер-сюрприз для бывшего - Лена Лорен
Я дергаными движениями развернул паспорт и со всего размаха приложил его к оградительному стеклу.
Наделенный невозмутимым бесстрашием охранник сдвинул маску на нос и нацепил очки на глаза. Он долго вглядывался в фотографию моего паспорта, затем с важнецким видом так же долго изучал меня. А мой мозг тем временем взрывался, как переспелый арбуз, и задница подгорала от неконтролируемого гнева.
— Долго еще ждать? Это мой паспорт! Это я! Или у меня что-то не так с лицом? — рявкнул, имея все шансы взорваться целиком и взмыть за переделы стратосферы.
Тогда охранник чиркнул что-то ручкой в журнале, выудил из выдвижного ящика электронную карту. Задержав дыхание, мужик резко распахнул окошко, пульнул в меня карточку и вновь запечатался с той стороны.
— После вашего ухода пропуск можете выбросить. Всего зеленого, — поперхнулся, прочистил горло. — Прошу прощения, я хотел сказать, всего хорошего, — выдавил дежурную улыбочку на постной роже и снова принялся обливать себя антисептиком.
"Помешались уже все на этом вирусе!" — мысленно проорала истеричка, сидевшая внутри меня.
Ломанулся что было ног к лифту. Поднялся в нем на двадцать седьмой этаж. Пробежался по коридору, следуя указателям. Остановившись у двери с табличкой "Зеленый свет", выровнял сбившееся дыхание, а затем вошел в просторный офис, где меня уже ждала команда из двенадцати человек, рассевшаяся за продолговатым столом, во главе которого сидел Некрасов собственной персоной и его дочурка.
А она-то что тут забыла?
— Всем доброго утра! — бодренько я произнес, подойдя к единственному свободному месту, выдвинул стул. — Прошу простить меня за опоздание. Возникли кое-какие проблемы на проходной.
Настя была права, когда говорила, что я произведу неизгладимое впечатление.
Судя по гробовой тишине и ошарашенным взглядам, направленных на меня, впечатление я произвел. Однако закрались смутные сомнения, что далеко не то, которое изначально планировалось, поскольку Роман Юрьевич также пребывал в прострации какое-то время. Рот его набок съехал, лоб покрылся испариной. Гея так вообще плавно скатывалась под стол, нервно обмахивая себя зеленым шарфиком с логотипом компании.
Чувство неловкости мигом сковало мое тело в тисках. Мысли в голове как тараканы разбежались по разным углам. Еще все как назло помалкивали.
— Сразу признаюсь, речь я не готовил. Для меня, как, думаю, и для вас, это назначение стало неожиданностью, — поочередно устанавливал зрительный контакт с каждым сотрудником, среди которых были в основном молоденькие девушки. Они опускали глаза в пол, не выдерживая моего взгляда, и сидели смирно, пока я балаболил без умолку о своих грандиозных планах. Под конец своей речи, я перевел дыхание, и продолжил: — Со своей стороны я обещаю, что постараюсь сделать все, что в моих силах, а вам я даю зеленый свет на самовыражение. С этого дня зеленый — мой любимый цвет.
— Это мы уже поняли, — кто-то буркнул с дальнего края стола, после чего помещение заполнилось глумливым хохотом.
Поднапрягся самую малость, расслабил узелок галстука, ощущая дискомфорт. Интуиция подсказывала, что своей речью я не смог завоевать ни капли доверия у собравшихся здесь.
— Да, зеленый — цвет денег и свободы, — следом подметил я очевидное.
— И не только, — осмелилась сказать девушка, сидевшая по левую руку от меня.
Она пальцем обвела пространство у моего лица, за что была награждена неприязненным взглядом.
— Ярослав Львович, мы можем пройти на минутку в мой кабинет? — спросил Роман Юрьевич вполголоса, придвинувшись ко мне.
— Да, конечно.
Как только мы скрылись в его просторном кабинете, за дверью начался беспредел. Ржач стоял такой, что стены ходуном ходили.
— Что это с ними? — негодовал я. — И что тут делает Ге.... кх-м... Пелагея?
Роман Юрьевич пропустил мои вопросы мимо ушей. С озадаченным видом снял с себя пиджак. Бросил его на спинку кресла. Он взял бумажную салфетку с рабочего стола и обмакнул ею свой потный лоб.
— Нет, у нас, конечно, коллектив немаленький. Всякое бывало за долгие годы работ. Каждый по-разному выражал свои протесты, но чтоб такое... Такое — впервые, знаешь ли, — услышал нотки легкой укоризны и принял все на свой счет.
— Вы о моем опоздании? — предположил.
Он бросил скомканную салфетку в мусорное ведро и встал напротив меня. Перекатываясь с пяток на носки, руки в карманы брюк спрятал.
— Вот уже семь лет наш бренд для потребителей является символом качества и надежности. Логотип в сочетании с зеленым цветом узнаваем среди многих. Вывески, буклеты, визитки, билборды, автобусы, форма сотрудников, даже ручки, которыми мы оформляем заказы — все это выкрашено в наши корпоративные цвета.
Моргнул.
— И-и-и? Так мне нужно было вырядиться по дресс-коду? Или повязать на шею зеленый бант, как у кота Леопольда? Если так, то прошу меня простить. В следующий раз я обязательно приду более подготовленным, — мои слова были хорошенько сдобрены сарказмом, а Роман Юрьевич — человек серьезный. Шутки перестал понимать еще со времен закрытия передач "Кривое зеркало" и "Аншлаг".
— Боюсь представить, что ты разукрасишь себе к следующей встрече. Полагаю, это и есть твой протест? — поднес ладонь к моему носу. Я непроизвольно скосил глаза на нее. — Лев предупреждал меня, что с тобой нужно быть предельно осмотрительным.
Фыркнул.
— О каком протесте идет речь? — развел руками в стороны. — Я здесь! При полном параде! Готов хоть щас приступить к работе, а вы несете какую-то чушь! — начал выходить из себя, поскольку искренне не понимал этого чудика.
Роман Юрьевич испустил заколебавшийся вдох, окинул меня недоверчивым взглядом и кивнул на дверь.
— В таком случае сходи смой с себя все свое художество, и можем приступать к работе.
Снова моргнул в недоумении. Принюхался. Запах боли и детских неудач по-прежнему преследовал меня.
Настя, старики, Роман, мамочка с детьми, охранник и весь мой будущий коллектив как один вели себя при мне по меньшей мере странно.
Наказание, крокодил Гена, зеленое яблоко, всего зеленого, художества....
В этом определенно должна была быть какая-то логика..
Сбоку от меня стоял шкаф со стеклянными дверцами. Я медленно подошел к нему и с опаской посмотрел на свое отражение.
Секунд десять мне потребовалось для того, чтобы оценить весь масштаб собственного позора.
И когда до меня дошло, я уже не мог держать все в себе. Меня буквально распирало на части от чувства стыда.
— Я зеленый... Я, бля*ь, зеленый! Зеленый
