Я так хочу - Оксана Фокс
Тим вылетел из-за кулис, схватил со стойки электрогитару и занял свою отметку на ломаной многоступенчатой сцене. Стеклянный взгляд Фрэнка висел в пространстве, барабанные палочки вяло постукивали по бедру. Он ожидал, пока рабочий закончит со сборкой и освободит место за установкой. Джозеф бродил между проводами и монитором, опустив косматую голову и настраивая бас-гитару. Берри прервал разговор с Хигсом, проверил в ухе наушник и подал знак рукой.
Инструменты нестройно ожили, но спустя секунду собрались в единый ритм. Свет прожекторов сосредоточился на лидере. Лина опустилась на складной стул за спинами хореографов. На середине куплета фониатр прервал репетицию. Обхватил голову Берри, влез гортанным зеркалом в раскрытый рот. Крис терпеливо выдерживал процедуру, привалившись спиной к декорациям. Спустя минуту напряжённого осмотра доктор запретил Берри петь и разговаривать до выступления. Вокальную партию забрал Стюарт.
– Вернись на пару тактов назад! – закричал он Вуду.
Фрэнк кивнул и вдавил педаль басового барабана. Ривера взял бэк-вокал, перестраиваясь на полтона ниже. Группа отыграла половину песни. Исчерпав установленное регламентом время, уступила сцену следующим музыкантам.
Лина некоторое время наблюдала за новыми артистами, потом побрела вниз. Фойе дрожало, гудело как пчелиный улей. Путаясь среди вечерних нарядов и надушенных причёсок, заметила Кимберли. Директор Стренжерс беседовала с незнакомыми женщинами у стола с разноцветными канапе.
Чернокожий мужчина попытался завязать разговор и протянул полный бокал. Лина мельком взглянула в лицо знакомое с экранов телевизоров. Не слушая болтовню рэпера, она разглядывала изящную линию спины и блестящие тёмные волосы. Задумчиво крутила в ледяных пальцах стеклянную ножку и пыталась обуздать жгучую ревность, понимая как абсурдно ревновать Берри. Если ты, конечно, в здравом уме... Допив шампанское глотком, она отвернулась от хохочущей брюнетки и возвратила пустой бокал восхитительно навязчивому типу.
Лина тихо вошла в гримёрную и замерла. В душном воздухе скопилось напряжение, которое легко было принять за сексуальное. Глаза резало от тестостерона и мускуса. Вокруг полуодетого Кристофера кружили тени, словно планеты вокруг светила: примеряли, накладывали грим, по тонкой талии порхали руки. Фигура посреди комнаты, теперь слишком поджарая, чтобы отвечать модельным канонам, сточилась до суровой красоты спартанца. К какой древней памяти взывал этот образ? Защитника? Добытчика? Опоры?
Берри закашлялся, стер плечом со лба пот. Визажисты охнули, а Лина тряхнула головой. Она посмотрела на худого мужчину в крупных очках на орлином носу. Он вынул из портфеля пачку одноразовых шприцов, его спутница натянула хирургические перчатки. На затылке поднялись волосы...
– Что здесь происходит? – громко спросила она.
На долю секунды разговоры замерли. Крис поднял ничего не выражающие глаза.
– Здравствуй, милая.
Блондинка отклонилась, оценить результат розовой улыбки – из кресла помахала рукой Мария. Лина не успела произнести ни слова – гримёрка взорвалась визгом:
– К-р-и-с!
Лину отпихнули с порога, протопали по туфлям. Девушки-подростка с фотоаппаратами заполнили пространство сопением.
– К-р-и-с! К-р-и-с! – растопырив пальцы, розовая макушка бросилась на Берри. Он слегка отклонился, аккуратно поймал круглое тело, спасая стол от падения:
– Это, я. Не ушиблась?
Открыв дрожащий рот, девушка не издала ни звука. Она нервно тряслась, как и подружки, которые застыли поодаль. Преодолев многочисленные препятствия и воинственно ворвавшись в святая святых артиста – гримёрку, троица лишилась сил.
– Не плачь, – указательным пальцем Крис стер дорожки слёз на розовых щеках. – Как твоё имя? Мадлен? Красивое. Хочешь автограф? Давай я напишу, что-то вроде: «Самой симпатичной и смелой девушке, оказавшейся в моих объятиях». Что скажешь, пойдёт? Здорово.
Берри небрежно поцеловал выпуклый лоб. К тому времени как в комнате появилась охрана, он успел сфотографироваться с каждой зарёванной фанаткой и оставить дерзкие подписи на полушариях, которые протягивались из задранных до ключиц топов с логотипом группы. Словно во сне, Лина уступила место широкоплечим парням, злым и пристыженным непрофессионализмом инцидента. Извиняясь, они забрали с собой обалдевавшее трио. Берри весело помахал девушкам вслед.
Из гримёрки исчезли посторонние, и запустился часовой механизм. Ассистент с секундомером громко объявил время. Костюмерши и визажисты вышли за дверь. Мария провернула в замке ключ. Придерживаясь стены, Берри осел на кушетку и запрокинул голову. Лина мельком взглянула на квадратики записок, выпавших из кулака. Она смотрела на мужа. Он широко открыл рот, побелевшие костяшки впились в матрас. Мужчина в очках натянул свою пару перчаток, направил в горло длинную трубку стробоскопа и уставился в миниатюрный монитор. Помощница подала наполненный шприц.
– Что это? – вздрогнула Лина.
– Обычные манипуляции перед выступлением. Доктор Моррисон пять лет заботится о связках Кита. – Мария отвернулась. – Б-рр… не люблю эти процедуры.
– Но, – растерялась Лина, – тот врач, фониатр, который прервал репетицию, запретил ему петь. Совсем.
– Тот врач, милая, всего лишь выполнял свою работу. Как и все мы.
– Что это значит?
– Его прислали страховщики, норовящие всюду сунуть свой нос.
– Значит… – Лина помолчала. – Вы нарушаете контракт, как обычно...
Вращая головой и разминая шею, Берри встал. И внезапно согнулся пополам. Он сухо кашлял и тщетно пытался подавить приступ, плечи ходили ходуном. Лина закусила губу.
– Крис говорил о пневмонии?
– Да, это очень неприятно, – вздохнула миссис Берри.
– Вы должны его остановить! – воскликнула Лина. – Вы мать! Запретите ему!
– Что? – вздёрнула брови Мария. Она опустилась в крутящееся кресло и вынула из клатча пудреницу: – Милая, ты далека от музыкального бизнеса, как и мы, профаны там, где дело касается рождения картин. Мы, простые обыватели, на самом деле ничего не смыслим в них, пока эксперт не повесит ценник.
Миссис Берри откинулась на спинку и мелодично рассмеялась:
– Просто доверься специалистам.
Лина собралась возразить, но резко обернулась. Часто дыша, Берри закатал рукав. Медсестра передала Моррисону новый шприц. Доктор склонился над татуированным предплечьем, тонкая иголка проткнула кожу.
– А это что?
– Адреналин, – сухо ответила Мария, перестав улыбаться.
– Адреналин… – Лина пробовала слово на вкус. – Да... вы все сумасшедшие!
Она подскочила к креслу, рывком развернула Марию к себе, вцепилась в подлокотники кресла:
– Он ваш сын, ваша плоть! Как вы можете наблюдать его издевательства над собой? Он едва ходит! Ему нельзя на сцену! Ему надо лечиться! Отдыхать! Вы представляете последствия запущенной пневмонии?! "Летальный исход" – эти слова вам о чем-нибудь говорят?!
Лина сорвалась на крик, выплёвывая гнев в побелевшее от страха лицо:
– Пневмония запущенна! И тикает! Умножьте болезнь на его образ жизни, совершите несложный расчёт! Боже мой... – она перевела дух, – Мария, вы хоть осознаёте, в каком ритме живёт ваш сын? Сколько, по-вашему, он
