Девочки Талера (СИ) - Ареева Дина

— Ты хочешь сказать, — в горле сухо и во рту тоже, — что ты с ней не спал, Рубан? И Тимоха… мой?

— Ты в зеркале себя давно видел, Талер? — Рубан зло сверкает глазами, и подо мной опасно качается пол. — Он же твоя копия, и назвала она его Тим. Я просил аборт сделать, Полинка такая маленькая была, она так плакала, когда ее от груди отнимала, у меня нервы не выдерживали. А как ее токсикоз мучил! Я все это видел, старался поддержать, только я ей нахер был рядом не нужен, она о тебе все время думала. А ты в тюряге прохлаждался. Ненавижу я тебя Талеров, знал бы ты, как я тебя ненавижу!

Рубан наклоняется ко мне, а мне ничего не видно. Сижу оглушенный и ослепленный. Мой. Все время был мой. Тимоха мой! Хочется кричать громко, чтобы все слышали. У меня сын есть, люди! У меня есть сын!

Поворачиваюсь к Рубану

— А я тебя люблю, Рубан. Клянусь, люблю. Хочешь, даже поцелую?

Он в страхе отшатывается, на лице написано омерзение, а я не гоню, я его по настоящему готов расцеловать. Мой Тимоха! Они все трое мои!

Хватаю его за затылок, тяну к себе. Он глухо матерится и отбивается. Но я сильнее.

— Саня… да не дергайся ты, послушай. Саня, — я его почти обнимаю, — хочешь, я тебе еще один ресторан подарю?

В отель возвращаюсь почти трезвый.

— Ваша посылка, — администратор отдает Илюхе увесистый пакет.

Поднимаемся в номер, меня все еще потряхивает. Не звоню Нике, боюсь. Надо успокоиться, я не совсем сейчас в адеквате.

Кручу в руках пакет и вижу, что это от Доминики. Ее счастье, что я не рядом, снял бы ремень и отходил по круглой, аккуратной попке… Так, не туда меня несет.

Илюха подает нож, вскрываю упаковку. Сердце срывается вниз и повисает на тоненькой ниточке. Тоненькой как моя Доминика. Наверное, оно только поэтому не разбилось.

— Может, вы присядете, Тимур Демьянович? — с тревогой спрашивает Илья, и я опускаюсь на первый попавшийся стул.

Я их сразу узнал, Игоря и Полину Большаковых. Отца с матерью. А на руках у мамы мой Тимон сидит. И где глаза мои были? Правду Рубан сказал, вот кто точно ресторан заслужил.

А я не заслуживаю этой девочки, которая мне и дочку родила, и сына, как обещала.

Согнутыми пальцами тру уголки глаз, тыльной стороной ладони вытираю щеки.

Я даже спасибо ни разу не сказал. За что мне такое счастье? Сын. А еще Полька, мое сердце ходячее. Что я там хотел, остров? Значит, будет остров. Все будет, только чтобы позвала. А не позовет, буду за забором стоять и смотреть на нее, лишь бы только быть с ними рядом.

— Илья, узнавай расписание. Первым же рейсом вылетаем.

— А куда, Тимур Демьянович? — переспрашивает осторожно.

— Домой летим, Илюша. Домой.

— А ты уверен, что он ей нужен, этот остров? — серые, со стальным отливом глаза, смотрят на меня, не мигая.

Давно я с Шерханом не виделся, отвык. Сижу перед ним, а у самого как будто под задом пригорает, не знаю, куда деть руки. Хочется вскочить и по струнке вытянуться, хоть я в армии и не служил.

По молодости и с непривычки и обоссаться можно от такого взгляда. Что тут скажешь, это или дано, или нет. Такие как он сто пудов раньше армиями командовали, на лошадях скакали и в бой тысячи поднимали. Это сейчас они все больше по кабинетам.

Шерхан считывает все эмоции как высокочувствительный сканер, поэтому беру себя в руки и перестаю дергаться. Мы с ним почти на равных после того, как я под него занырнул, а еще он не любит, когда перед ним пресмыкаются. И демонстрируют слабость. И когда наглеют, ему тоже не нравится.

В общем, тот еще кайф с Шерханом общаться. Но мне надо деньги, чтобы остров Доминике купить, поэтому терпеливо слушаю.

— Насколько я понял из того, что слышал об этой девочке, остров ей нужен как собаке пятая нога, Тимур.

Интересно девки пляшут. Он уже досье на мою Нику составил? В груди нарастает беспокойное томление, я пока не понял, почему, но интуиция меня никогда не подводила. А она сейчас звенит тревожным звоночком.

— И что вы слышали? — стараюсь, чтобы прозвучало нейтрально.

— Не дергайся, Тимур, — считал, сволочь! — Никто твою Доминику не обидит, она твоя жена, а значит, под защитой вместе с детьми. Но раз ты с этой девочкой сошелся, конечно, мне интересно, что она из себя представляет. Мало ли, как завтра звезды станут и карты лягут. Ты у нас личность известная, в народе популярная, людей может заинтересовать, кто с народным героем по жизни идет рука об руку.

Откидываюсь на спинку. Бинго! Я не ошибся. Вот же сволочь хитрая! Внутри звоночки превращаются в гудящий набат. Шерхана не оставляет мечта сунуть меня если не в президенты, то как минимум в кресло губернатора. А хороший политик — это в первую очередь хороший семьянин. Иначе нет у народа к нему доверия, я это раз сто уже слышал.

— И что же вы поняли? — интересуюсь, делая вид, будто я поверил и расслабился.

— Ты сам о ней говорил, что она совсем не детдомовская девочка. Домашняя, заботливая мама. Так на херища же ей остров, Тимур? Она тебе что, папуас?

Теперь я и правда внимательно слушаю. Пока не пойму, к чему он клонит.

— Ты мозги включи и пошевели ими для разнообразия, — Шерхан включает «препода», и я про себя тяжело вздыхаю.

Ну все, оседлал любимого конька. Сейчас начнет мозги вправлять, мало мне Демьяна. Так того хоть послать можно, а Шерхана чтобы послать, надо совсем невменяшкой быть. Ладно, послушаю, уши не отпадут.

— Вы думаете, она не обрадуется острову?

Конечно, я не рассказываю Шерхану, как именно собираюсь его подарить. Выложить на песке сердце с именем Доминики, а потом любить ее на этом песке. Еще я с ним своими сексуальными фантазиями не делился!

— А ты как из тюрьмы вышел, чего больше хотел: на моря под пальмы или домой?

Затык. Конечно, не под пальмы. Отвечаю осторожно:

— К своим хотел. К дочке, к ней, к Нике. Но не домой, у меня нет дома. Не было…

Задумываюсь. Это правда, у меня никогда не было настоящего дома. Был совсем недолго, когда со мной жила Доминика. Потом, когда Полька появилась, пускай Ника как няня при ней была, но жила она у меня. И вот когда я ее у Рубана отобрал.

Шерхан снова смотрит, как сквозь голову просвечивает.

— А у нее он был, дом? Дети твои, мужик чужой, страна другая. Какой же это дом, Тимур? Она у тебя сама как из тюрьмы вышла.

— Мой дом — там, где она, — говорю хрипло. — Она и мои дети. Я хочу, чтобы и у нее так…

— Ну слава Богу, — не сводит глаз с меня Шерхан, — доходит помаленьку. Вот только с женщинами так не работает. Ей за тобой таскаться радости мало, ей детей надо растить, пока ты за мамонтами бегаешь, чтобы в зубах их притащить и семейство свое накормить.

И правда, хоть и медленно, но доходит. Дом у моря — это для отдыха, там сейчас моя Ника свою Соньку в гостях принимает. В Эльзасе тоже наездами хорошо, детям там делать нечего. Образование, развивающие школы лучше в мегаполисах.

— Ты должен понять простую вещь, Тимур, — Шерхан встает и начинает мерить кабинет от стены к стене, — они нам детей рожают. И мы за это перед ними в вечном долгу. Вот у тебя двое, и ты теперь не можешь жить как жил, ты живешь с оглядкой на них. Знаешь, что на тебя дети твои смотрят, пример берут. Это такая ответственность сумасшедшая — быть отцом маленьким детям! Еще и двоим сразу…

Теперь я на него смотрю внимательно. Что-то он слишком на взводе. Не понятно… У него вроде один только малой, родился недавно, а дочка уже взрослая.

— Вы так говорите, будто о себе, — вырывается непроизвольно.

— Так о себе, Тимур, о себе в первую очередь, — осматривает он потолок, — а ты думаешь, я так просто на трибуну влез? Мы с женой тут немного промазали…

Он ухмыляется совсем мальчишеской ухмылкой, и меня озаряет.

— Так вас поздравлять можно?

— Можно, — лыбится во всю, — только осторожно. Мои еще не знают. Пока не буду говорить.

— А кто, знаете?