Николас Спаркс - Счастливчик

— Мне жаль, — искренне произнес он.

— И мне, — сказала она. — Тебе он понравился бы. Он всем нравился.

— Не сомневаюсь.

Она переплела пальцы, положив руки на колени.

— У Наны это вылетело из головы. Конечно, днем она вспомнила обо всем и позвонила, чтобы сказать, как жалеет, что не может приехать. Она практически рыдала, но я сказала, что все в порядке.

— Я понимаю: он был твоим братом, и тебе его не хватает.

Задумчивая улыбка промелькнула на ее лице, а потом исчезла.

— Ты мне его напоминаешь, — призналась она тихо. — Не столько внешне, сколько по поведению. Я заметила это, когда ты впервые вошел в кабинет устраиваться на работу. Как будто вы оба из одного теста. Наверное, это такая особенность морских пехотинцев, да?

— Возможно, — ответил он.

— Тебе это нравилось? Служить в пехоте?

— Иногда.

— Но не все время?

— Нет.

— Дрейк обожал службу. На самом деле ему в ней нравилось все. — Хотя казалось, будто она поглощена вращением рукоятки, Тибо видел, что она с головой ушла в воспоминания. — Я помню, когда началось вторжение. Когда до Кемп-Лиджен менее часа езды, новости распространяются быстро. Я испугалась за него, особенно когда услышала разговоры о применении химического оружия и смертниках, но знаешь, о чем он беспокоился? До вторжения, я имею в виду?

— О чем?

— О фотографии. О дурацкой старой фотографии. Ты можешь в это поверить?

При этих словах, которые Тибо не ожидал услышать, его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, но он заставил себя изобразить спокойствие.

— Он снял меня на фотоаппарат, когда мы впервые приехали на ярмарку в том году, — продолжила она. — Это был последний выходной, который мы провели вместе, прежде чем он отправился на службу. После того как обошли всю ярмарку, мы удалились в сторонку, чтобы побыть наедине. Я помню, как сидела рядом с ним около гигантской сосны. Мы долго разговаривали и смотрели на колесо обозрения. Оно было большое и все в огнях, мы слышали, как охали и ахали дети, когда оно крутилось и крутилось на фоне прекрасного летнего неба. Мы говорили о маме с папой и размышляли, какими они были бы сейчас, появились бы у них седые волосы или остались бы они в Хэмптоне или переехали бы. И я помню, как смотрела на небо. Вдруг я увидела падающую звезду и подумала о том, что они каким-то образом нас услышали. — Она замолчала, углубившись в мысли, а потом опять продолжила: — Он заламинировал фотографию и носил ее с собой, когда проходил курс основной подготовки. По приезде в Ирак он отправил мне е-мейл и сообщил, что потерял ее. Он спрашивал, могу ли я прислать еще одну. Мне это казалось глупым, но меня там не было, и я не знала, что ему приходится переживать, так что согласилась. Но я не успела отправить ее сразу же. И не спрашивай почему. Как будто у меня в голове включился какой-то тормоз. То есть я положила пленку в сумочку и каждый раз, когда проходила мимо магазина, просто забывала ее распечатать. Не успела я оглянуться, как началось вторжение. У меня наконец дошли руки отправить снимок, но письмо вернулось нераспечатанным. Дрейк погиб в первую же неделю боевых действий.

Она вперила в него взгляд, положив подбородок на колени.

— Пять дней. Ровно столько он протянул. А я так и не отправила ему единственное, что он у меня просил. Знаешь, как я себя из-за этого чувствую?

Тибо ощутил легкую тошноту.

— Не представляю, что и сказать.

— Тут нечего говорить, — сказала она. — Это одно из ужасных, невыносимо грустных событий. И теперь… сегодня я не могу перестать думать о том, что брат просто тихо исчезает из нашей жизни. Нана забыла, Бен забыл. По крайней мере, что касается Бена, я еще могу это понять. Ему не было и пяти, когда Дрейк погиб, а ты знаешь, какова память у детей. Остается совсем немного воспоминаний. Но Дрейк так хорошо к нему относился, потому что ему действительно нравилось проводить с ним время. — Она пожала плечами. — Примерно как тебе.

Тибо пожалел, что она это сказала. Он не принадлежал к их семье…

— Я не хотела брать тебя на работу, — продолжала она, не замечая волнения Тибо. — Ты знал об этом?

— Да.

— Но не потому, что ты пришел пешком из Колорадо. Отчасти и поэтому тоже, но главная причина крылась в том, что ты служил в морской пехоте.

Он кивнул, и в тишине Бет потянулась к мороженице.

— Вероятно, стоит добавить льда, — заметила она. Она открыла крышку, добавила льда и вновь подвинула аппарат к нему. — Почему ты здесь? — наконец спросила она.

Хотя он знал, что она имеет в виду, он притворился, будто не понял.

— Потому что ты попросила меня остаться.

— Я имею в виду: почему ты здесь, в Хэмптоне? И на этот раз я хочу услышать правду.

Он судорожно принялся искать правдоподобное объяснение.

— Мне показалось, что это милое местечко, и пока мое мнение на этот счет не изменилось.

По выражению ее лица он понял, что она знает: за его словами скрывается что-то еще. Она подождала немного. Когда он ничего не добавил, она нахмурилась:

— Это как-то связано со службой в Ираке, правда?

Молчание его выдало.

— И долго ты там был? — поинтересовалась она. Он поерзал на месте, не желая об этом разговаривать, но понимая, что выбора нет.

— В который раз?

— А сколько раз ты там был?

— Три.

— Ты участвовал во многих сражениях?

— Да.

— Но ты выжил.

— Да.

Он поджала губы и вдруг приняла такой вид, словно вот-вот разразится слезами.

— Почему ты, а не мой брат?

Он повернул рукоятку четыре раза, прежде чем ответил, как он знал, откровенной ложью:

— Не знаю.

Когда Элизабет поднялась, чтобы принести тарелки и ложки для мороженого, у Тибо возникло желание позвать Зевса и просто уйти, прямо сейчас, пока он не успел передумать, и вернуться в Колорадо.

Он не мог перестать думать о фотографии у себя в кармане, фотографии, которую потерял Дрейк. Тибо нашел ее, Дрейк умер, и вот теперь он здесь, в доме, где вырос Дрейк, проводит время с сестрой, которую оставил Дрейк.

На первый взгляд все казалось невероятным, но, пытаясь избавиться от внезапной сухости во рту, он сосредоточился на том, что знал наверняка. Фотография была всего лишь изображением Элизабет, которое запечатлел на пленку ее брат. Таких вещей, как талисманы, не существует. Тибо выжил в Ираке, как и подавляющее большинство морских пехотинцев, которых туда отправили. Как и многие в его взводе, включая Виктора. Но некоторые морские пехотинцы погибли, в том числе Дрейк, и, как ни трагично, это все же не имело отношения к фотографии. Виновата война. Что касается его, он был здесь, потому что принял решение найти женщину на фотографии. Это не было связано с судьбой или колдовством.