Наталья Калинина - Яблоневый сад для Белоснежки
Под шепот моря я задремала. И приснилась мне моя мама, которая готовила завтрак, а я собиралась на свою бывшую работу, но никак не могла отыскать то блузку, то колготки, то сумочку и в итоге демонстративно уселась на стул, заявив, что на работу не пойду. А мама, уговаривая меня, как маленькую девочку, похлопывала по плечу, но я сердито скидывала ее ладонь.
– Сеньорита, сеньорита, проснитесь! Здесь нельзя спать.
Я нехотя открыла глаза и со сна не сразу поняла, что нахожусь не у себя дома в Москве на теплой кухне, в которой уютно пахло яичницей, поджаренными сосисками и чаем, а на залитой ранним солнечным светом набережной, и будящий меня человек – не моя мама, а полицейский.
– Сеньорита… – пожурил он меня. Но улыбнулся при этом ясной и ласковой улыбкой, что мне стало так тепло внутри, будто моей души коснулся солнечный луч.
– Все хорошо? – вежливо осведомился страж порядка, и я, все еще обласканная этим внутренним теплом, машинально кивнула. Да, у меня все хорошо, просто замечательно.
Спохватилась я лишь тогда, когда полицейский отошел от меня уже на довольно значительное расстояние. И все проблемы, чуть опоздавшие со своим пробуждением, навалились тяжелым грузом, требуя немедленного решения.
– Подождите, сеньор, подождите! – бросилась я за полицейским – он направлялся к служебной машине, возле которой прохаживались-осматривались еще двое его сотрудников.
– Мне нужна помощь!
Все трое повернулись ко мне с вежливым интересом.
– У меня… Мне… – что сказать им? Как объяснить все то, что произошло со мной. Да и им ли рассказывать? Может, эта полиция просто должна следить за порядком на улице, а не вникать в проблемы с мужьями сбежавших из дома иностранок.
– Я – иностранка, – начала я. – Русская. У меня нет документов, нет денег. Не знаю, что делать.
– Нелегалка? – осведомился пожилой полицейский – самый старший из этой компании. Остальные – и разбудивший меня, и его товарищ – были молодыми, лет тридцати.
– Нет, нет! Есть виза. Но у меня нет паспорта, – поспешно пробормотала я, оробев от строгого, как мне показалось, взгляда сеньора.
Второй полицейский, не тот, который разбудил меня, задал мне вопрос. И увидев, что я не поняла, повторил, сопровождая свои слова жестом, будто что-то вытаскивает у меня из сумочки. Ясно! Спрашивает, украли? Да, в какой-то мере меня обокрали: муж лишил меня документов и денег.
– Да, да, – энергично закивала я. – Что мне делать?
Пожилой принялся обстоятельно что-то объяснять, но я, признаться, понимала не все. Ясным было лишь то, что мне нужно идти в комиссарию и заполнить там документ. Но где эта комиссария находится, как ее найти, к кому там обратиться?
– Пожалуйста, не понимаю. Помогите, – взмолилась я, обращаясь почему-то именно к тому полицейскому, который меня разбудил и который сейчас не принимал участия в нашем разговоре, просто молча слушал. Не знаю, почему я выбрала в «помощники» именно его, может быть, из-за того, что, обласканная и согретая его солнечной улыбкой, наивно посчитала, что он не откажет мне в помощи. И я не ошиблась. О чем-то вполголоса переговорив со своими товарищами и получив от них, видимо, порцию шутливых подколок, полицейский махнул мне рукой:
– Идем.
Комиссария располагалась не так уж и далеко, всего в пяти-семи минутах ходьбы. Но это время одновременно и растянулось для меня до бесконечности, и промелькнуло одним мгновением. Не знаю, может ли так быть. Я почему-то сильно оробела в обществе сопровождавшего меня полицейского. И дело было не только в его униформе, которая проводила между нами официальную границу «потерпевший (хорошо хоть не преступница!) – страж порядка». Но и в том, что парень был симпатичным. Настолько, что мой мозг вместо полезных вариантов решений рождал нелепые, глупые и совершенно неуместные в моей экстремальной ситуации мысли. «Повезло же его девушке или жене… Нет, свободным он не может быть, однозначно… Сам-то догадывается о том, что так хорош собой?..»
– Все в порядке? – оглянулся он на меня, потому что я, витавшая в своих мыслях, значительно приотстала. И этот вопрос вернул меня на землю, заставил вспомнить о переплете, в который я попала, о том, что нужно искать какой-то выход из ситуации. И что полицейский вообще-то не в кафе меня ведет, а в комиссарию, где я должна буду заявить… О чем заявить? Нет, черт возьми, он слишком хорош!
– Да, – кивнула я. – Да.
Полицейский привел меня в небольшую комнату, в которой из мебели были лишь большой металлический шкаф и стол. За столом сидел полный мужчина среднего возраста в такой же униформе, какая была на моем сопровождающем, и что-то неторопливо печатал на компьютере. При нашем появлении он без особого интереса выглянул из-за монитора и, вытянув в смешную трубочку толстые губы, вопросительно посмотрел на моего спутника. «Что за экспонат?» – прочитала я в его взгляде и впрямь почувствовала себя экспонатом. «Мой» полицейский принялся что-то быстро объяснять, из чего я поняла, что тот нашел меня спящей на лавочке, а потом я заявила, что меня обокрали.
– Русская? – спросил меня «конторный» полицейский, выслушав объяснение своего молодого коллеги.
– Да, – кивнула я и вздохнула, вживаясь в роль обокраденной.
Толстяк, пыхтя, выдвинул ящик стола, глубокомысленно покопался в нем, вытащил лист бумаги и, прежде чем протянуть его мне, старательно изучил. Но все же разрешить свои сомнения не сумел, потому что, придвигая мне лист, спросил:
– Это на русском?
– Да, – ответила я, бегло ознакомившись с текстом. Что-то вроде заявления, в котором нужно подробно перечислить, что и как у меня украли и написать предполагаемую стоимость украденного.
– У вас есть ручка? – спросила я, не отрывая взгляда от бумаги. И что мне писать? Надо было сразу сказать правду, что меня не обокрали, а что я сбежала от мужа. А теперь не знаю, как расхлебывать заваренную кашу. Интересно, полагается ли мне какое-нибудь наказание за то, что я ввела в заблуждение представителей закона?
Молодой полицейский, который все еще находился в комиссарии и вполголоса разговаривал с «конторным», на что-то указывая тому в компьютере, повернулся ко мне и с готовностью протянул лежащую на столе ручку. Я взяла ее и благодарно улыбнулась: спасибо. Но, повертев ручку в руках, со вздохом вернула ее, так ничего и не написав.
– Нет. Извините.
Оба полицейских недоуменно подняли головы.
– Почему? – серьезно спросил молодой.
…А серьезным и чуть строгим быть ему тоже идет… Не о том я думаю, не о том.
– Понимаете, у меня другая история… Более сложная. Мои документы – у мужа. Он взял их без моего разрешения.
