Алина Кускова - Мансарда для влюбленных
– На машину свою, – удивился мастер и засеменил на двор.
На заднем дворе стояла ее красавица! Она блестела на солнце яркой краской и начищенным видом.
– А что внутри? – с замиранием сердца спросила Оля.
– Сама смотри! – подмигнул ей Феликс Иванович и распахнул перед Олей дверцу.
Давно забытое чувство радости от пахнущего бензином салона перебило горькие мысли о художнике. Она вставила ключи в замок зажигания, машина тихо заурчала… Кайф! Еще немного, и Ольга нажмет на газ. И прощайте все обитатели Малых Чернушек. Прощай, Баланчин! Если ты еще жив…
На глаза навернулись слезы. Проститься с ним беззаботно она не сможет. Сто раз дура!
– Умница, – чмокнула ее в щеку Анжелка, – отвлекла Феликса Ивановича. Пока вы тут суетились, убрали Марио.
– Убрали?! – ужаснулась Ольга и побледнела.
– Слушай, подруга, – нахмурилась Анжела, – чем у тебя голова забита? Мы с Пеги его снова спрятали под кровать. Так оказалось гораздо безопаснее. Я буду его навещать лунными ночами… А что, наш автомобильчик уже готов? Как жаль, что я не смогу на нем прокатиться. Мне придется жить в Малых Чернушках до тех пор, пока… – на ее глазах выступили слезы, – сама не знаю, до каких пор. Но придется.
– Хочешь, – в благородном порыве предложила Ольга, – я останусь с тобой?!
– Не хочу, – покачала головой Анжела, – у тебя должна быть своя личная жизнь.
– Художник пришел. – К ним подошла Пелагея и закатила глаза к небесам. – Странный какой-то.
Анжела отскочила от машины и скрылась вместе с Пеги, предлагая подруге начать свою личную жизнь.
Баланчин подошел к «девятке» развязной походкой и остановился рядом с водительской дверцей, нагло облокотившись на кузов автомобиля.
– Помнете, – возмутилась Ольга и замерла на этом слове.
Под левым глазом художника красовался здоровенный фингал. Очень похожий на тот, что украшал правый глаз пастуха. Складывалось впечатление, что они оба побывали на раздаче, где им одновременно врезали двумя руками сразу. Кому куда досталось.
– Уезжаете, значит?! – Баланчин, нисколько не смутившись своего синяка, забарабанил пальцами по дверце. – Покидаете, таким образом, не достойные вас места! Бежите от мира нормальных людей в свое призрачное обиталище счастья.
– Что? – не поняла Ольга, на душе у которой стало легко и светло от осознания того, что Баланчин жив и здоров. Что это он дрался с Земляникиным за право возложить цветы к постели любимой девушки. Боже, как пошло! Нужно скорее уезжать из этого сумасшедшего места.
– Ничего, – Баланчин улыбнулся, прекратил стучать и пошел прочь. – Ничего особенного, Оленька. Скатертью дорога. Смотрите, больше не заблуждайтесь. – И он засвистел «Марсельезу».
– Не заблудитесь, – автоматически поправила она его, – не блудите…
– Видно, сильно головой ударился, – предположил Феликс Иванович, наблюдавший за этой сценой. – Говорят, это Муза его чуть не убила, когда он решил ее бросить…
– Бросить? – переспросила Ольга, и в ее глазах забегали хитрые огоньки. – Он решил ее бросить. Это несколько меняет обстоятельства отъезда. Но не время, Феликс Иванович, только не время.
Итак, они все-таки поругались! Радостная Ольга вылезла из салона и обошла машину. Все классно, все здорово. Но уезжать сразу отчего-то расхотелось.
– Еще не все, – словно услышал ее немой вопрос Феликс Иванович и нырнул с инструментами под капот. – Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой, он самый-самый…
Последний бой. Ольга улыбнулась своим мыслям и направилась в сад. Если художник от несчастной любви там собирается повеситься на груше, то она успеет его спасти. Баланчина в саду не было. Оле стало немного обидно. Так хотелось расспросить его об обстоятельствах ссоры. Не напрямую, естественно, а окольным разговором. В любом случае у нее хорошая интуиция, она все сразу поймет по его глазам.
Когда мужчины врут, они обычно опускают глаза. Если не опускают, то тогда быстро-быстро моргают ресницами. Делают все, чтобы не смотреть обманутой жертве в несчастное лицо. Ту, которая вооружена этим знанием, уже не проведешь. Конечно, при условии, что мужчина не страдает врожденным косоглазием. Но таких – единицы, основная же масса лгут своим дамам сердца как сивые мерины.
Где ее сивый мерин?! Куда вот он пошел?! Творческая натура способна на такие неординарные поступки, на которые нормальный человек даже по пьяной лавочке не решится. А если Баланчину по дороге встретится итальянский наемник? Один заденет другого, другой достанет огнестрельное оружие… Оля кинулась к калитке и всмотрелась вдаль. Дмитрий Аркадьевич растворился, как июльский утренний туман.
Ушел горевать по Музе? Та наверняка вчера устроила ему сцену ревности. Возможно (следующая мысль несколько омрачила девушку), это она звезданула Баланчину в глаз. Кулаки-то у нее ой-ей-ей какие, если внимательно приглядеться. Ольга, правда, не приглядывалась. Но, судя по фингалу, так оно и есть. Он не простил рукоприкладства, выгнал наглую Музу и разорвал с ней всяческие отношения.
Так что же Ольга стоит?! Нужно бежать за ним и признаваться во всем. В чем? В том, что она в него влюблена как кошка, что не может без него уехать, да что там уехать, она жить без него теперь не сможет! И как Оля ему все это скажет? В глаза. А тот начнет быстро-быстро моргать ресницами и отворачиваться. Таких прецедентов в Олиной жизни пока еще не было, но она боялась проявлять инициативу. Что он о ней подумает?!
То же самое, что подумал после того, как она полуголой повисела на его шее. Подумал, что она стриптизерша. Очень обидно на самом деле, обозвал, не вникнув в обстоятельства дела. А если бы Оля рассказала Баланчину, что за ней гнался не кто-нибудь, а член мафиозного клана, вооруженный до зубов? Пистолета, вполне возможно, при нем не было, был голый торс, но он мог его спрятать в трусы. Да, если бы Оля рассказала художнику, что она не по своей прихоти забежала к нему во двор, а что за ней гнался мафиози с пистолетом в трусах, то Баланчин счел бы ее сумасшедшей.
Где это видано, что по деревенским улицам российских глубинок носились полуголые итальянцы с пистолетами в интимных местах? Оля тяжело вздохнула. Правда была слишком неправдоподобной. Кто поверит, что эти итальянцы попадаются в деревнях на каждом шагу? Вот, один уже тут как тут…
Один уже тут?! Оля обомлела. На скамейке у крыльца сидела радостная, улыбающаяся Пелагея и трогательно глядела доверчивыми, телячьими глазищами на синьора Иванова. Каким образом тот миновал калитку, возле которой стояла Ольга, было совершенно непонятно. Скорее всего, пробрался к их дому огородами или через излюбленные Анжелой картофельные поля.
