Элизабет Лоуэлл - Дерзкий любовник
– Иди сюда, chaton.
Риба быстро приблизилась к нему. Усевшись на корточки, он протянул сжатую в кулак руку.
– Что это? – спросила она.
Чанс разжал пальцы. На ладони сверкали ослепительно-розовые осколки. Среди них выделялась совершенная по форме крохотная иголочка турмалина. Единственная.
Глава 8
Риба ошеломленно охнула, уставившись на фиолетово-розовое сверкание на ладони Чанса. В ее взгляде он прочел радость и изумление и, взглянув на россыпь мелких турмалинов, увидел происходящее ее глазами: осколки мечты, воплощенные в густо-розовые, пламенные камешки, переливающиеся, нашептывающие о небывалых сокровищах, ожидающих в подземных глубинах.
Улыбнувшись, Чанс выбрал разбитые кристаллы из белого ложа раздавленной друзы. Бесчисленные чешуйки слюды липли к пальцам, казавшимися теперь такими же серебряными, как его глаза.
– Протяни руку, – тихо попросил он, высыпая в мягкую ладошку горсть камней. Риба, вздохнув, повернула несколько раз ладонь, любуясь игрой света в розовых камешках, и, подняв глаза, заметила, что Чанс наблюдает за ней.
– Знаю, знаю, – кивнула она, смеясь над собой. – Они и двух центов не стоят на распродаже уцененных товаров, но для меня…
Голое ее замер.
– Дорожные указатели по пути в страну Оз, – закончил за нее Чанс.
– Да, – шепнула Риба, по-прежнему любуясь турмалинами. – Если бы только мы смогли добраться сюда пораньше.
– Прежде чем дракон перевернулся и раздавил их?
– Как ты догадался? – изумилась Риба.
Чанс коснулся кончиком пальца ее носа, оставив на нем блестящую слюдяную пыльцу.
– Надеюсь, ты почувствуешь себя лучше, узнав, что даже если бы мы появились здесь прошлой ночью, это ничего не изменило бы. Для этих бедных красавиц мы опоздали на миллион лет. Но не для этой.
Он протянул тонкую, безупречную турмалиновую иголочку, зажав ее между большим и указательным пальцами.
Длиной в дюйм и шириной в одну шестую дюйма, природной идеальной огранки, кристалл был слишком мал, чтобы приобрести густой розовый цвет больших обломков, однако даже в нем проглядывался отчетливый постепенный переход трех оттенков, присущий исключительно турмалинам из Палы. Кристалл был похож на вырезанный из арбуза клин. Девять десятых турмалина имели бледно-розовую окраску, потом шла прозрачно-белая полоса, тонкая, как кожица редкостного плода, а нижняя, утолщенная часть была ярко-зеленой, напоминая арбузную кожуру.
Риба нерешительно дотронулась ногтем до кристалла, боясь, что камень исчезнет как сон при первом прикосновении реальности.
– Он настоящий! – вздохнула она. – О, Чанс, он настоящий!
– Совершенно верно, – согласился Чанс, – но и вполовину не так прекрасен, как твоя улыбка.
И медленно завладев ее губами, положил кристалл в протянутую ладонь.
– Добро пожаловать в страну Оз.
Риба тихо рассмеялась, обдавая его лицо теплым, сладостным дыханием.
– Спасибо. – И тут же, с нескрываемым возбужденным любопытством, она попросила: – А мы не можем порыться еще немного?
Чанс с сожалением улыбнулся.
– Слышу слова истинного старателя. Да, конечно, мы можем попробовать поискать здесь. Но сначала…
Риба, повернувшаяся к осыпи белого лапидолита на полу, оглянулась:
– Что сначала?
Вместо ответа, он притянул ее к себе, обволакивая своим теплом. Риба закрыла глаза, отдаваясь изысканно-сладостным ощущениям, и зовуще приоткрыла губы в безмолвном приглашении, столь же естественном в его объятиях, как тревожный стук сердца. И когда он поднял голову, Риба успела забыть о розовых осколках и крохотном идеальном турмалине, по-прежнему зажатых в ладонях.
– Спасибо, – выдохнул Чанс.
– Еще неизвестно, кто кого должен благодарить, – заверила Риба, в чьем голосе смех боролся с желанием.
– Не за поцелуй, – улыбнулся Чанс, – хотя он стоит всех благодарностей на свете.
– Тогда за что же? – поинтересовалась она.
– Ты, – просто пояснил Чанс. – Видеть Чайна Куин твоими глазами все равно, что вновь стать молодым, когда мир вокруг – новый, сверкающий, а впереди ждут лишь надежда и радость.
И снова начал целовать ее неспешно, почти лениво, проводя руками по телу, словно хотел запомнить каждый изгиб и то мгновение, когда она почти слилась с ним и оба снова обнаружили, как идеально подходят друг другу. Прошло немало времени, прежде чем Чанс нехотя отстранился.
– Если мы не остановимся, – предупредил он хрипло, – единственное, что ты отыщешь в шахте – меня.
Риба улыбнулась. Узкая ладошка пробежала по широкой мужской груди, обводя мышцы под черной фланелевой рубашкой, помедлила у пояса, а потом скользнула ниже.
За то мимолетное мгновение, прежде чем Чанс притянул ее шаловливую руку к губам, Риба услышала, как его дыхание внезапно пресеклось и стало учащенно-тяжелым. Чанс прикусил бугорок теплой плоти под большим пальцем, и Риба вздрогнула от внезапно пронизавшего ее чувственного томления.
– Пол слишком шероховат для твоей атласной кожи, – покачал он головой, – кто бы из нас ни оказался наверху, когда я буду любить тебя.
Ее глаза переливались желанием, любовью и весельем.
– Пожалуй, это стоит нескольких царапин.
Глаза Чанса потемнели. Он потянулся к Рибе, впившись в ее губы голодным, беспощадным поцелуем, от которого голова шла кругом. Он едва не раздавил ее, сжав стальной хваткой, но Риба не протестовала, желая быть как можно ближе, ощутить его в себе, стать с ним единым целым.
– Не могу заставить себя быть нежным с тобой, – грубовато прошептал он, пожирая ее глазами. – Если я уложу тебя на пол, боюсь, так и не сумею позволить тебе встать. Один раз, два, три… это не имеет значения. Стоит мне взглянуть на тебя, и я снова изнемогаю от желания. Ты словно огонь в моей крови, chaton.
Риба дрожащими пальцами обвела губы Чанса, чувствуя, как пылает ее тело, но с нескрываемым сожалением отступила на несколько шагов.
– Турмалины. Ведь мы здесь для этого, не так ли? – решительно объявила она.
Ответный смех был почти вызывающим.
– Никогда не думал, что кому-то придется напомнить, зачем я здесь оказался, – признался он и глубоко вздохнул. – Турмалины. Будь по-твоему, – более твердо сказал он, хотя по-прежнему не отрывал глаз от этого гибкого тела.
Риба встала на колени рядом с небольшой горкой лапидолита. Минерал обвалился с потолка рядом с одной из толстых колонн, оставшихся с того времени, как старатели вырыли пещеру.
Когда Риба начала просеивать раздавленные и разбитые камешки, Чанс встал на колени рядом с ней. Вместе они отыскали еще несколько ярко-розовых осколков и даже довольно большой кристалл турмалина, вросшего в обломок лапидолита, но тоже отколотый от великолепного камня, раскрошенного неумолимым драконом, ворочавшимся в глубинах земли и старавшимся натянуть ее, как плащ, на могучие плечи. Но даже в таком уменьшенном виде контраст между ярко-розовым турмалином и холодным серебристо-белым лапидолитом ошеломлял.
