Мэрилин Папано - Вкус греха
Мелани надежду утратила. Да, она не погибла окончательно, но и радостной ее жизнь назвать было нельзя. Наверное, она не знала счастья с пятнадцати лет, когда ее считали самой хорошенькой девушкой в городе. У нее осталась ее красота, любящие родители, прекрасный сын, который нуждался в ее ласке и заботе, но она оказалась не способна проститься с той жизнью, в которую однажды окунулась. Даже ради сына она не смогла отказаться от мужчин, алкоголя и всего прочего.
Ради сына Уилла?
Они миновали тенистый участок. Асфальт тротуара кончился, дальше шла грунтовая дорога.
— Ты поговорил с Джередом? — поинтересовалась Селина.
— Злобный мальчишка.
— У него есть на то право. Ты сказал ему, что не считаешь себя его отцом?
Уилл нахмурился.
— Я ему действительно не отец. Да, я ему об этом сказал. Я не отвечаю за этого парня. Я ничего ему не должен.
Селина тихо вздохнула. Бедный Джеред. Из всех участников драмы он один ни в чем не виноват, и ему-то приходится страдать больше всех. Если Уилл — его отец, значит, все эти годы он лелеял в сердце ненависть к родному отцу. А если Уилл говорит правду, значит, Джеред всю жизнь ненавидел человека, который не причинил ему зла. Если Уилл говорит правду, Джереду, возможно, не суждено узнать даже имени своего отца.
Если Уилл говорит правду… Селина все еще ни в чем не была уверена. Она так и не смогла всем сердцем поверить Уиллу.
У крыльца коттеджа Селины Уилл остановился и протянул ей сумку с яблоками и отрезом ткани.
— Мисс Роуз не будет еще часа два. Может быть, поужинаем вместе? — предложила Селина.
Уилл задумался. Вариант первый: он отказывается, идет в дом для гостей, вынимает покупки и разогревает себе ужин на плитке, которую нашел в хозяйстве мисс Роуз, а потом читает книги по реставрации зданий. Этот вариант сулит скучный вечер, но получение некоторой полезной информации.
Вариант номер два: он остается и делит с Селиной ее трапезу. Это означает самый обыкновенный вечер. Он болтает с Селиной, точнее, слушает ее мягкий южный говорок, предается грезам о ней. Ему не будет скучно, а получение полезной информации откладывается. И его мужские чувства не будут спать, это точно.
Он принял приглашение и проследовал за Селиной в ее коттедж. Комната показалась ему чересчур мрачной, но это впечатление развеялось, когда Селина раздернула шторы и открыла жалюзи. Затем она извинилась и прошла в ванную.
Коттедж был невелик. Гостиная комната располагалась в центре, и из нее одна дверь вела в кухню, противоположная — в спальню. Спальня соседствовала с ванной комнатой и небольшой кладовкой. Вот и все помещения. Но для одинокой женщины этого более чем достаточно.
В гостиной стояла темная тяжелая мебель, которая служила мисс Роуз по меньшей мере пятьдесят лет. Обивка стульев показалась Уиллу чудовищной — огромные светло—зеленые розы на темном фоне. Диван был покрыт пледом, похоже, относительно новым. Уилл помнил, что в его детстве стены этого домика были обшиты темными панелями. Сейчас их украшали обои — светло—розовые в комнате, кремово—желтые в кухне и бледно—зеленые в спальне.
Фотографии в рамках, вязаные салфетки на столах, журналы, книги — повсюду случайный посетитель обнаружил бы свидетельства, по которым мог бы судить о характере обитательницы комнаты. Фотографии в основном представляли собой семейные снимки. Книги, расставленные в алфавитном порядке, занимали несколько полок над камином. Среди них во множестве расположились фарфоровые фигурки, вазочки и подсвечники.
Услышав шаги Селины, Уилл осведомился, не оборачиваясь:
— Зачем библиотекарю иметь столько книг дома?
— Библиотекари любят читать.
— У тебя на работе тысячи книг.
— А здесь мои любимые. Я хочу, чтобы они постоянно были со мной. — Селина подошла к двери в кухню. — У меня в холодильнике есть соус, так что мы можем поесть спагетти и салат. А еще у меня со вчерашнего дня остался горшочек джамбалайи.
Отец Уилла готовил бесподобную джамбалайю с курицей, колбасой и креветками, луком и перцем, рисом и сельдереем. К ней полагался ржаной хлеб и перечный соус.
Воспоминание об отце определило выбор Уилла.
— Джамбалайя — это замечательно.
Он наконец отвернулся от полок с книгами, проследовал за Селиной и остановился в дверях.
На ней было все то же синее платье, что и днем, но теперь она была босиком, а волосы успела заплести в косу. Она была молода, прекрасна и — чертовски невинна. Не может такая красивая женщина казаться столь невинной.
Конечно, внешность бывает обманчива. Разве она не говорила ему недавно: «У меня в мыслях было такое, от чего покраснела бы и шлюха»? Если он когда—нибудь позволит себе лечь с ней в постель, то не исключено, что она сумеет его удивить. Она хотела, чтобы он унял ее зуд.
Уилл прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди.
— Почему ты не выходишь замуж и не готовишь ужин мужу каждый вечер, а, Сели?
Уилл чувствовал, что его голос звучит слишком напряженно, так как чрезвычайно важен для него ее ответ.
Селина резко повернула голову. Конечно, она знала, что Уилл слышал ее воскресный разговор с Викки о человеке, за которого Селина должна была выйти замуж. Но Уилл ни разу не упоминал об этом разговоре, и ей не хотелось поднимать эту тему. Измена жениха с ее родной сестрой — не самый приятный предмет для беседы. Тем более — для беседы с Уиллом.
Она поставила на стол горшочек с джамбалайей, нарезала ржаной хлеб, завернула его в фольгу и сунула в микроволновку.
— Я уже выбрала подвенечное платье и разослала приглашения, — откликнулась она, словно говоря о пустяковом событии, не стоящем упоминания. — А он решил, что ему приятнее спать с Викки.
— И что теперь?
— Теперь он женат, отец семейства, хотя его брак скорее всего нельзя назвать удачным.
Уилл не понял, прозвучало ли в словах «скорее всего нельзя назвать удачным» удовлетворение. Едва ли.
— Я его знаю?
— Нет.
Селина вынула из холодильника кувшин с ледяным чаем, наполнила стаканы и отнесла их на небольшой столик у стены. Уилл присел напротив нее и взял в руки стакан.
— А второй?
— Второй?
— Ты сказала, что у тебя было двое мужчин.
В самом деле, она это говорила. А положение Уилла в самом деле плачевно, если он так вспыхивает при одной мысли о том, что Селина имела дело с мужчинами и до него.
Она взяла бумажную салфетку, сложила ее и провела по сгибу ногтем.
— Это был не слишком удачный эксперимент, — равнодушно ответила она, пожимая плечами. — Я просто хотела разобраться, во мне дело или… — Она умолкла, не зная, стоит ли называть имена. — Или в моем бывшем женихе. Трудно было понять.
