Мэрилин Папано - Вкус греха

Мэрилин ПАПАНО

Вкус греха

Глава 1

Лето в Луизиане.

Пять часов вечера, а жара — как в полдень. Селина Хантер ненавидела лето. Она не переносила это время года, когда от раскаленного асфальта поднимаются удушливые волны, а сам асфальт едва не плавится под подошвами, когда пот ручьями течет по лицу и каждое движение стоит неимоверных усилий. В бесконечный летний зной Селина не находила себе места. Она сама не понимала, в чем дело.

Она возвращалась домой по центральной улице города с тяжелой пачкой книг, перехватывая их то одной рукой, то другой. Конечно, думала она, очень скоро на спине выступят темные пятна пота. Ее тонкое хлопчатобумажное платье казалось ей чугунной броней. Возможно, в летний зной не стоит устраивать себе ежедневных пыток и проезжать полторы мили от дома до библиотеки на машине.

Возможно, в это лето Селина покинет Гармонию, штат Луизиана.

Разумеется, она любила свой родной город, но бывали дни, когда она молила бога о том, чтобы он помог ей выбраться отсюда навсегда и никогда не возвращаться. В такие дни ей больше всего хотелось сесть за руль своей машины и нажать на газ. И пусть все, что составляет ее жизнь, — работа, родные, друзья, дом — пусть все это навеки останется позади.

Временами ей хотелось свободы.

Она миновала последний изгиб широкой улицы, усаженной по обеим сторонам дубами, которые прикрывали от палящего солнца неровные тротуары. Еще два квартала, и асфальт закончится. Три квартала по грунтовой дороге — и Селина окажется у двери дома мисс Роуз Кендалл. А чуть ближе — маленький коттедж, также принадлежащий мисс Роуз; его и арендует Селина.

В том месте, где асфальт заканчивался, она еще раз переложила книги из одной руки в другую и перешла улицу. Ей было трудно дышать. Хорошо бы наконец разразилась гроза. Селина была бы рада молниям, грому, освежающему ливню. Жара, конечно же, не спадет, может быть, даже усилится, но почему—то Селине казалось, что гроза — это именно то, что ей нужно. Дождь, пожалуй, смоет ее дурное настроение. Она почувствует себя опять в своей тарелке.

Но на небе не было ни облачка, и листья деревьев не шевелились. Мертвая тишина. И только в душе Селины царило ненастье.

Миновав поворот, Селина увидела впереди свой квартал. Дом мисс Роуз самый дальний. Он невелик, и роскошным его назвать трудно, и тем не менее он представляет собой вполне достойное жилище нынешней главы одного из самых уважаемых в Гармонии семейств.

Коттедж Селины с трех сторон окружен верандой. Везде сетки от комаров. Вокруг дома пышно разрослись азалии.

Строение, расположенное перед этим коттеджем, пожалуй, нельзя назвать «домом» в полном смысле слова. Мисс Роуз использовала его как склад и бессчетное число раз посылала туда Селину за чем-нибудь. Объективно говоря, этот домик мог бы быть вполне симпатичным — высокий потолок, огромные окна с вентиляторами, деревянный пол. Но сейчас на вопрос о маленьком домике Селина просто ответила бы, что в нем пыльно и душно.

Почтовый ящик, располагавшийся на обочине дороги между складом и коттеджем Селины, служил как домовладелице, так и квартирантке. Этот алюминиевый ящик, что называется, видал виды — дверца покорежена, вся поверхность в зазубринах, крышка сбита. Каждый раз после дождя, вынимая намокшую корреспонденцию, Селина говорила мисс Роуз, что надо бы сменить ящик, но хозяйка упрямилась. Она считала, что в старом ящике есть своеобразная прелесть, да к тому же лозы жимолости, растущей вокруг покосившегося столба, почти скрывают все отметины на его поверхности.

Селина осторожно открыла дверцу ящика, вынула почту, положила ее между книгами и уже через минуту оказалась наконец в затемненной комнате в своем домике. Утром, уходя на работу, она закрыла жалюзи и задернула шторы, надеясь таким образом преградить доступ палящим солнечным лучам, включила кондиционер, когда это было уже жизненно необходимо. Впрочем, в последнее время это становилось необходимо ровно через две минуты после того, как Селина переступала порог.

Селина положила книги на стол и прошла в спальню. Там все было так же чисто и аккуратно, как и в других комнатах. Как и в библиотеке, где Селина работала. Викки, старшая сестра, говорила, что страсть Селины к порядку граничит с манией. Пусть так, но что ей оставалось, когда она выросла среди самых безалаберных на свете людей? Кто-то должен был вносить порядок в хаос, в котором, как правило, проходила жизнь их семьи. Кто-то должен был следить за тем, чтобы в доме было чистое белье, чтобы обед не подгорал, а ключи от машины можно было найти при необходимости. Кому-то приходилось постоянно напоминать что-нибудь рассеянному до безумия отцу и помогать сонной матери по хозяйству. Коль скоро Викки унаследовала худшие черты обоих родителей, вся тяжесть этого бремени ложилась на плечи Селины.

Селина серьезная.

Селина разумная.

На Селину всегда можно положиться.

Родители, сестра, друзья всегда хвалили ее этими словами, а ей хотелось лезть на стенку, когда она их слышала. Всю жизнь она мечтала совершить какой-нибудь отчаянный поступок. Хотя бы раз в жизни перестать быть такой, какой ее все считают. Хотя бы раз поразить окружающих чем-нибудь экстравагантным. Увы, в Гармонии у положительных, разумных библиотекарей немного возможностей для экстравагантного поведения.

Селина раздвинула шторы, солнце ворвалось в комнату, и она немедленно почувствовала, как температура стала подниматься. Тогда она скинула туфли, стянула чулки, потом платье и в одном белье подошла к окну. Ее взгляду открылся пейзаж, на который она смотрела вот уже шесть лет. Хватит. Нужны перемены. Нужно обрести вкус к жизни. Прочь из этих мест.

Трудно сказать, сколько часов она провела за шесть лет перед этим окном, глядя на пустой белый домик для гостей, на бледное небо и сочную зеленую траву. Впрочем, на сей раз кое—что изменилось. Оказалось, что дом для гостей больше не пустует. Все его окна были распахнуты настежь, и у одного из них стоял худощавый мужчина. Стоял и смотрел. На нее.

Несмотря на жару, по коже Селины пробежали мурашки. Хотя человек стоял совершенно неподвижно, какая—то угроза почудилась ей в нем, какая-то темная, лишь до поры сдерживаемая сила. Она не видела черт его лица, но могла бы с уверенностью сказать, что этот человек — чужак. Одно его присутствие заставляло ее нервничать.

Может быть, это призрак, вызванный из небытия ее беспокойным расположением духа, и, если моргнуть, он исчезнет?

Она моргнула, а он все так же стоял у окна и смотрел на нее в упор.