Ольга Арсентьева - Влюбленный Дед Мороз
Олег успел заметить, что он, нагнувшись к своей черноволосой соседке, сказал ей несколько слов — отчего та порозовела, опустила радостно загоревшиеся глаза и тоже стала похожа не на пятидесятилетнюю, хотя и весьма ухоженную женщину, а на девушку, играющую роль пятидесятилетней, весьма ухоженной женщины.
Но больше он ничего заметить не успел, потому что в этот момент ему на плечо опустилась чья-то тяжелая рука и голос старшего лейтенанта полиции торжественно произнес:
— Пройдемте, гражданин!
* * *— Да шучу я, шучу! — заявил Петров в ответ на дикий взгляд Олега. — А ты уже и испугался… Пойдем покурим!
— Я не курю, — отклонил предложение Олег.
Но Петров не унимался.
— Пойдем. Не куришь, значит, просто постоишь со мной рядом.
При этом он весьма выразительно подмигнул, делая жест в сторону двери. Олег оглянулся на Катю, но та была увлечена разговором с Ниной, которая только что подошла и села рядом с ней.
— Ладно, пошли. Только ненадолго.
Олег накинул свое пальто и следом за Петровым вышел на крыльцо.
Петров не спеша, со вкусом, закурил, окинул посветлевшим взглядом новогодние, во вспышках отдаленных фейерверков окрестности и сделал замечание насчет погоды.
Олег терпеливо ждал.
— Слушай, Олег, я, это… Я хотел… В общем, извини, что так получилось!
— Извинения приняты. Это все? Я могу идти?
— Нет, подожди. Я еще хотел сказать тебе спасибо. Ведь если б не ты и не эта твоя женщина, Катя, я бы не встретился с Ниной. Может, не встретился бы никогда, а может, встретился бы только тогда, когда было бы уже слишком поздно…
— А сейчас не поздно? — с искренним любопытством спросил Олег. — Нина выслушала тебя? Она согласилась с тобой?
— Ну… Она разрешила мне повидаться с сыном.
— Поздравляю!
— Пока не с чем. Но, думаю, она даст мне шанс. Вот только как быть с ее отцом… Слушай, а ты не мог бы мне еще раз помочь?
— Чем?
— У тебя неплохие отношения со стариком. Только не отрицай, я сам видел, как вы только что мило беседовали. Так не мог бы ты вроде как замолвить за меня словечко?
— Уже замолвил. А больше, боюсь, у меня не будет такой возможности, потому что он уезжает в свой Великий Устюг.
— Уезжает?! Да что ты говоришь? Когда?
— Сказал, что прямо сейчас.
Тут Петров просветлел уже совершенно, схватил Олега за обе руки и с чувством потряс.
— Значит, я смогу проводить Нину до дому!
— Не очень-то на это рассчитывай, — попытался вразумить его Олег, но Петров ничего не слушал. Казалось, еще немного, и он прямо здесь, на крыльце, начнет петь и плясать от радости.
Олег решил вернуться в дом, но Петров удержал его.
— Есть еще одна вещь, о которой тебе следует знать, — сказал он, глядя на Олега несколько смущенно и даже виновато.
— Если ты помнишь, твоя симка осталась в моем мобильнике…
— Помню. Можешь, кстати, ее вернуть.
— Конечно, верну. Но прежде… В общем, пока я разговаривал с Ниной, тебе звонили.
— Кто?
— Какая-то Полина. А я, забывшись, сам понимаешь, не до того мне в тот момент было, и ответил — оперуполномоченный старший лейтенант Петров слушает!
— Ну? — с интересом спросил Олег.
— Ну, а она и говорит — а где Олег Строганов? Его что, забрали в полицию?
— А ты?
— А я — машинально, пойми ты, машинально! — сказал «да». Еще собирался спросить, кто она такая и кем тебе приходится, но она уже отключилась.
— И больше не звонила?
— Нет. Больше того, когда я перезвонил ей сам, чтобы объяснить ситуацию, то услышал «абонент недоступен».
Петров изобразил на лице полнейшую сокрушенность и развел руками. Потом вытащил из кармана телефон, достал из него «симку» и протянул Олегу. Вставил в телефон свою. Телефон тут же зазвонил. Петров, прежде чем ответить, с мольбой глянул на Олега.
— Если хочешь, мы эту Полину живо вычислим… И даже доставим к тебе!
— Не надо, — возразил Олег, изо всех сил стараясь не улыбаться.
— Раз уж так получилось… Что ни делается — все к лучшему!
— Ты прав! Так я отвечу?
Олег кивнул и снова повернулся, чтобы уйти. И снова Петров удержал его одной рукой. Другой рукой он прижал телефон к уху и сердито заорал кому-то:
— Ну что тебе, Васильев? И в новогоднюю ночь нет от тебя покоя…
В трубке быстро и неразборчиво забубнили.
Олег с искренним интересом следил, как меняется лицо Петрова, как разглаживаются морщины на грозно нахмуренном лбу, как перестают сверкать глаза и грозно кривиться губы.
Наконец Петров, не сказав больше ни слова, опустил руку с телефоном.
— Ты помнишь, как мы во дворе встретили джип? — чрезмерно спокойным, даже отстраненным голосом спросил он.
— Еще бы не помнить. — Олег поморщился и потер вздувшуюся на лбу шишку.
— А ты знаешь, кто был за рулем этого джипа?
— Откуда мне знать?
— Это был Магомет Алиев. Твой двойник. Настоящий Скальпель. Ребята задержали его через десять минут после моего звонка. Но до меня дозвониться не смогли, потому что в моем мобильнике была твоя симка, а служебный телефон я оставил в машине, и потому позвонили Васильеву.
— Поздравляю, — сдержанно отозвался Олег, которому упоминание о двойнике было не особенно приятно. — Надо думать, это для тебя хорошо?
— Хорошо? — потрясенно переспросил Петров. — Хорошо?! Да ты хоть понимаешь, о чем говоришь?! Хотя где тебе…
— Во-первых, мне теперь дадут капитана, — начал загибать пальцы несколько успокоившийся, но все еще не отпускающий Олега Петров. — Во-вторых, к Нине придет не какой-нибудь там младший офицер, а… ну, в общем, уже средний. В-третьих, это самый счастливый Новый год в моей жизни! Если бы я сейчас встретил Деда Мороза, я бы ему сказал — ну спасибо, Дед, выручил! Я теперь твой должник! По гроб жизни!
«Я бы тоже, — подумал Олег. — Мне тоже есть за что благодарить Деда Мороза.
Жалко, что его не существует».
Восхищенный Петров не ограничился словесным перечислением. Он крепко, от души сжал Олега в своих медвежьих объятиях.
— Отстань от меня! — отчаянно стал отбиваться Олег. — Не вздумай! Я тебе не Нина!
— Нина! — мечтательно произнес Петров. Он разжал руки, и Олег, попятившись, чтобы не упасть, уперся спиной в стену. — Нина! Я немедленно должен обо всем ей рассказать!
И он тяжелым танком пронесся мимо Олега и скрылся за дверью.
* * *— Мне пора на пенсию, — вернувшись на свое место, сказал Александр Васильевич Лилии. — Я стал слишком самоуверен. Я возомнил себя непогрешимым и беспристрастным. Я решил, что в точности знаю, что и кому нужно для счастья.
