После развода. Самая красивая женщина - Ария Тес
Не могу поверить.
Пару раз моргаю, чтобы как-то прийти в себя, а получается...нихрена у меня не получается! Нет, это бред какой-то! Этого быть не может! Это…
- Ну что, блядь? - ядовито усмехается Богдан, - Знаешь ее?
Резко перевожу на него взгляд, но ничего ответить не могу. Задыхаюсь. Теряю под ногами твердую почву и…сука, заканчиваюсь. Сердце тарабанит в груди, а от холодного пота рубашка неприятно липнет к телу.
Это…блядь, не может быть!
- Все понял, или тебе объяснить?! - Богдан резко подается вперед и шипит, - Все, что ты делал последние несколько недель, можешь пойти и смыть в сортир. Ты меня слышишь?! Все это дерьмо теперь значения не имеет! После такого интервью, после заявленной «автобиографии» — всем будет насрать на другой роман. Она держит в руках твою гребаную смерть, сука ты тупая! Она только что буквально выстрелила тебе в твою бестолковую башку! Поздравляю, блядь!
Я все еще не могу ничего сказать, а просто смотрю, как Богдан резко встает, поправляет пиджак, потом прикрывает глаза и издает смешок.
- Бизнесмен хуев. Господи, с кем я связался? Тупой дегенерат. Знаешь, Глебушка, мне кажется, что тебе пора признать правду: ты — гребаное ничтожество с большим самомнением. Не лезь в бизнес больше, сделай себе одолжение.
Богдан одаривает меня уничижительным взглядом, резко разворачивается и уходит восвояси, а я перевожу взгляд на экран монитора, где Аня смеется, продолжая обнимать пальчиками свой роман «После развода. Самая красивая женщина». И в нем столько отсылок и сарказма, что даже мне стало любопытно прочитать, а что уж говорить об остальных?
Медленно отгибаюсь на спинку кресла и продолжаю смотреть и не видеть ничего.
Да, наверно, мне станет интересно, когда я приду в себя...
«Санитар леса»
Аня
Когда мы с Егором выходим из здания, где находится офис Мадины, я глубоко вдыхаю и прикрываю глаза.
Господи, неужели я действительно это сделала? Все это? Похоже на то.
Идея написать роман о том, что со мной случилось, пришла даже не ко мне, а к моему психологу. Он помог понять, что для избавления от давления вокруг грудной клетки, мне необходимо выплеснуть все остаточные чувства и эмоции. Это случилось примерно год назад, и я выплеснула, но так и не решилась его издать. Этот роман стал одним из тех, что никогда не должны были увидеть свет. Можно сказать, почти второй том «Мертвых душ», за исключением, разумеется, огня и чрезмерной драмы вокруг этого события. Нет, я не собиралась топить своей рукописью печь или отыгрываться на ровных строчках с полями в два с половиной сантиметра, выступами по всем гостам и четырнадцатым шрифтом TimesNewRoman. Нет-нет-нет, и еще раз нет. Я просто собиралась оставить эту историю где-то на дне своего жесткого диска и возможно, только возможно, когда-нибудь, когда я была бы счастлива, заглянуть в него и улыбнуться. Может быть, выпить бокал вина. За глупую, наивную девочку-Аню, которая думала, что у нее есть любовь, которая стоила многого, если не всего. За девочку Аню, которая видела в мужчине своей мечты только мечту, а все его недостатки планомерно и старательно отодвигала на задний план. Ту самую девочку, которой было достаточно нашептать на ушко всякого, чтобы убедить ее в правильности и логичности своих действий.
Я не знаю. Может быть, мне хотелось сохранить частичку той наивной малышки. Просто чтобы она жила где-то и была счастлива не с ним. В моем романе «я» пережила развод иначе. Не было долгого целибата и всех этих бессонных ночей. Не было слез. Не было миллиона вопросов, которые преследовали меня по пятам, куда бы я ни пошла. У нее все сложилось проще, чем у меня. В моем романе я совсем недолго страдала, пока однажды судьба не столкнула меня с чудесным мужчиной. Он был похож на моего отца по своим порывам: никакой трепотни, много дела и искрометный юмор в одном взгляде карих глаз. Не знаю, почему карих? У меня на этот цвет глаз никогда не было всех этих сказочных ожиданий, заставляющих описывать их, как "шоколадные", например: они мне никогда особо-то и не нравились. Наверно, мне просто хотелось дать максимальный антипод Глебу, поэтому он был диаметральной противоположностью во всем начиная с внешности, заканчивая своей профессией. В моем романе я познакомилась с серьезным военным, влюбилась в него и родила трех детей подряд. Красивая сказка, разумеется, но мне хотелось подарить себе сказку. Хотелось вырваться из бесконечной цепи своей реальности, где мужчиной даже и не пахло, тем более детьми.
И что же я теперь чувствую, когда этот роман завтра поступит в продажу? Если честно, то облегчение.
Пока Глеб в поте лица готовил рекламную кампанию, я занималась срочной редактурой и нюансами. Мы с Егором много общались, и он сделал все в точности, как я хотела. Мне кажется, что не только из-за колоссальной выгоды. Скорее из-за понимания; все-таки мы с ним немного похожи и, наверно, если бы у него была возможности насолить бывшей невесте, он бы тоже ей воспользовался? А что? Возможно, совсем не по сказочному звучит, однако, такова жизнь. Когда нас обижают, мы хотим получить сатисфакцию, и я не спорю. Бывают моменты, когда эта сатисфакция не дает тебе ровным счетом ничего, но это не мой случай точно.
Я действительно ощущаю, как стала дышать легче. Я освободилась. И не только благодаря тому, что я сделала. Почти месяц я вынуждена была общаться с Глебом, и каждый раз, когда это происходило, я все больше открывала глаза на все его подводные камни. То, чего я раньше не замечала, теперь бросается в глаза так ярко, что я при всем желании (если бы оно было, разумеется) не смогла бы это игнорировать.
Уже нет.
И знаете, что самое замечательное? Я все больше понимаю, что наш с ним развод — это не наказание; я ничего не потеряла. я только приобрела. Иногда вот так бывает: отсекая, ты забираешь гораздо больше.
Так и произошло со мной, и я надеюсь, что понимание и принятие помогут мне двигаться дальше.
- Машина там, - слышу тихий голос Егора, бросаю на него взгляд, потом на машину, потом киваю.
- Да, хорошо.
Мы снова идем в тишине, а я снова задумываюсь. Испытываю ли я стыд? В смысле…то, что я сделала — это жестоко. Мы подписали контракт, и я, разумеется, ничего не
